Мысленно вздыхаю от набившего оскомину стандартного вопроса от всех, кто видит впервые этого рыжего обормота с круглой наглой мордой, толстым пузом и длинным пушистым хвостом. – Он же больше на Гарфилда похож, – разглядывая животинку, выносит свой вердикт кроха (и это, кстати, тоже привычное сравнение). Агния осторожно присаживается и берет кота на руки. Не успеваю предупредить, что зверюга не любит «телячьих нежностей», как эти двое уже милуются, и рыжий предатель, мурлыча, тычется мордой в маленькую женскую ладошку, выпрашивая ласки. В замешательстве смотрю на все происходящее и медленно офигеваю. – Потому что, когда этот шерстяной мячик прибился ко мне, он был тощим и истерзанным собаками, но до чертиков живучим, – поясняю происхождение клички. – Его еда на кухне в нижнем ящике, в туалет он ходит на унитаз, так что дверь в ванную на первом этаже не закрывай – на улицу он не любитель ходить. – Хорошо, – мелодично тянет она, поглаживая кота и даже не поднимая на меня глаз, а я экстренно сваливаю с собственной территории. Прихожу в себя, только когда стрелка на спидометре неумолимо близка к критической отметке. Несколько участников дорожного движения, движущихся по встречной полосе, сигналят мне передними фарами, сообщая о стоящих в кустах блюстителях порядка на трассах. Сбавляю скорость, немного разжимаю пальцы, вцепившиеся в рулевое колесо до хруста пластика, и громко-громко выдыхаю все известные мне нецензурные выражения. Становится чуть легче, и захватившее меня напряжение медленно ослабляет хватку, позволяя дышать ровнее и прочистить мозг. Что это вообще такое было? Чем меня накрыло? Старею, что ли? Становлюсь до жути сентиментальным и сердобольным? Вот на кой ляд я ее оставил у себя?! Ищу хоть какое-то оправдание своему нелепому поступку, но не нахожу и шлю все необъяснимые домыслы лесом. Сейчас не до мозгокопательства. Сейчас важнее работа. Работа всегда была, есть и будет на первом месте! И именно ею я сейчас и должен заниматься, а не гонять в голове образ взволнованной, напуганной, обиженной, ранимой крохи. Въезжаю на автостоянку, занимаю зарезервированное за мною парковочное место, глушу мотор и пару минут просто сижу, пялясь в одну точку. Методично гашу эмоциональные волны, напрямую связанные с настырно всплывающим в памяти образом утренней гостьи. Настраиваюсь на рабочий лад дольше обычного. Нехило меня так зацепило! Так, стоп! Вырубаем Робин Гуда! Не до этого сейчас. Девчонка пристроена, и ладно, с остальным буду разбираться позже, и то если она не сбежит в мое отсутствие, а пока… пока есть более важные вопросы. Например, как бывшая мачеха Владислава Аркадьевича Виннера волшебным образом оказывается совсем не бывшей, а в свете последних событий так вообще богатой вдовой, да еще и с ребенком, родившимся спустя семь месяцев после, как теперь выясняется, фиктивного развода. Зачем ей весь этот спектакль? И если эта афера дело ее рук, почему не предъявляет права и даже носа не кажет из того городишка, в который переехала два года назад? А если не ее, то кто за всем этим стоит? Как провернули и чего от них ожидать? Вопросов море. Ответов нет. А начальство ждет. Забираю с пассажирского сиденья папки и рабочий планшет. Выхожу из автомобиля и, набрав номер одного из спецов, назначенных мною на сопровождение в сегодняшней поездке, уточняю мелкие детали, согласую вторую машину и подтверждаю выезд в ближайшие пятнадцать минут. – Все, ждите нас около входа, – завершаю разговор, заходя в лифт. – Мы сейчас спустимся. Влад ждет меня в своем рабочем кабинете. Захожу в помещение, едва стукнув костяшками пальцев по дверному полотну, номинально обозначив свое появление. – Ну что, за ночь нашел что-то более вразумительное для объяснения, какого хрена происходит? – не отрывая взгляда от экрана работающего ноутбука, с ходу спрашивает он. – Нет. Надеюсь, на месте и при личной встрече будет больше пользы. – Тогда поехали. Несколько часов пути я упорно занимаюсь анализом уже имеющихся сведений, по десятому кругу перечитывая одно и то же, пролистывая распечатанный материал и перезванивая по некоторым не ответившим мне вчера номерам. Да и последующие два дня забиты делами так плотно, что об оставленной у себя дома крохе я вспоминаю, когда рано утром на мой служебный телефон приходит вызов от команды быстрого реагирования. – Степан Станиславович, – чеканит спец, – прошла сработка по проникновению в ваш дом. Команда направлена на место. Ждем особых указаний. – Черт! – выдыхаю я, проводя раскрытой ладонью по лицу в попытке стереть остатки сна. – Без меня ничего не предпринимайте. Скоро буду. – Есть. Я совершенно забыл предупредить девчонку о сигнализации, настроенной таким образом, что если в течение суток входная дверь не открылась хотя бы один раз, система автоматически срабатывает и ставит дом под охрану. Так и случилось. Только зачем она дверь открывала, чего ей в доме не сидится? И в доме ли она вообще? Гоняя в голове все эти мысли, быстро собираюсь. Отзваниваюсь Владу, оставляю с ним вторую машину и одного из водителей-тельников, а сам на предельных скоростях мчусь выяснять, что произошло за время моего отсутствия. На удивление быстро, без происшествий, но, видимо, собрав все возможные штрафы, я доезжаю до коттеджного поселка. У ворот замечаю автомобиль моей команды и, кинув свой рядом, не спрашивая ничего у стоящего около калитки бойца, влетаю в дом. Торможу лишь на пороге гостиной. – Ну и чье это чудо? – с ухмылкой в голосе интересуется старший команды, кивая в сторону сидящей на диване Агнии с котом, вольготно растянувшимся на ее коленках. – Моё, – отвечаю на автомате, сканируя глазами обстановку. – Да? – Можете быть свободны, я сам разберусь. Сработку отметь как ложную. – Угу. – Пряча ухмылку, спец разворачивается и уходит. – Он просто гулять захотел,– нарушает повисшую на мгновение тишину тихий извиняющийся голос крохи. А я только сейчас замечаю, что все это время сердце безумно колотилось и успокоилось лишь при виде Агнии в домашней пижаме, скромно сидящей на самом краешке моего дивана в гостиной. «Не ушла», – тихо вздыхает ошалелое сознание, и я делаю несколько шагов вперед. Присаживаюсь в кресло напротив этой забавной парочки и просто молчу некоторое время. Рассматриваю их и делаю неутешительные выводы. ГЛАВА 17 *Агния* День тихим, но уверенным шагом подбирается к своему логическому завершению. Прощальные лучи заходящего солнца щедро окрашивают гостиную небрежными мазками ярких закатных красок. Все пространство вокруг безропотно погружается в теплую вечернюю негу, приносящую с собой покой и тишину. Дневная суета постепенно затихает, мир успокаивается, словно готовится ко сну. Даже нудный дождь, моросящий второй день подряд, и тот, устав бесцельно орошать землю, еще пару часов назад свернул свои «мокрые дела» и, забрав серые тучи, молча покинул нас, благодаря чему появилась бесценная возможность насладиться глубокой синевой летнего предзакатного неба. На душе так спокойно, что я, на мгновение затаив дыхание, прислушиваюсь к тишине, наполняющей меня какой-то необъяснимой уверенностью в завтрашнем дне. Губы самопроизвольно растягиваются в умиротворенной улыбке, и я лениво поглаживаю кота, с комфортом устроившегося на моих коленях. Кощей довольно урчит, словно внутри него спрятан маленький моторчик, заставляющий его грузную тушку монотонно вибрировать, и от этих мерных колебаний по моему телу толпами носятся кайфующие мурашки. Откладываю в сторону блокнот, в который я заношу все свои заметки, касающиеся ландшафтного дизайна в целом и модернизации неухоженного заднего дворика, отлично просматривающегося сквозь большое панорамное окно в гостиной. Да, я знаю, что меня и близко не подпустят к этому немного дикому клочку земли. Знаю, что в этом доме я всего лишь гостья, что мое пребывание на данной территории кратковременно и, скорее всего, завершится так же внезапно, как и началось, стоит только хозяину вернуться из поездки. Чуть расстроено вздыхаю и беру в руки альбом и акварельные карандаши. Надо чем-то занять вдруг разыгравшееся воображение, старательно подкидывающее мне сюжетные линии недалекого будущего, моего будущего. Да и кружащиеся в голове яркие картинки идеально распланированного садика необходимо срочно выплеснуть на чистые листы бумаги, иначе мне потребуется глобальная перезагрузка всей нервной системы. Наугад составляю карту участка, не зная точных размеров и скрытых нюансов территории. Переношу на бумагу лишь то, что разглядели мои любопытные глазки через большое окно. На улицу мы с Кощеем не выходим. Прямого запрета на прогулки нам не давали, но и разрешения тоже не было. Так что я пока не буду искушать судьбу нарушением границ дозволенного. Нам с Кошиком с лихвой хватает уже изведанной территории первого этажа: уютной кухни, просторной гостиной и функционального санузла. Зависнув на целый час в творческом процессе, я отрываюсь от художественных эскизов, только когда мой желудок недвусмысленно намекает о пропущенном полднике. Выспавшийся кот сладко потягивается, выгибая спину и подергивая пушистым хвостом. Спрыгивает с насиженного места и, обернувшись, посматривает на меня призывным взглядом. – Что, Кошик, проголодался? – интересуюсь у него, убирая альбом и поднимаясь из кресла. – Мяу-у-у! – разлаётся в ответ с четко утвердительными нотками. – Ну, пойдем, поедим, – предлагаю я животинке, неспешно шагая на кухню и разминая по пути затекшую спину и чуть уставшие от однообразного сидения, ноги. Кот, опережая меня, несется к чашке и недовольно фыркает, ткнувшись носом в пустоту. Получив желаемое, с необъяснимой жадностью набрасывается на хрустящие кусочки кошачьего корма. А я тем временем принимаюсь за приготовление ужина. Еще с утра в раковине размораживаются нарезанные порционно аппетитные свиные стейки. Обжариваю их на гриль-сковороде, приправляя лишь щепоткой соли и веточкой розмарина. Нарезаю овощи для салата, сбрызгивая их растительным маслом. Незамысловатая, но очень сытная еда готова, как и вчера – на две персоны. Только порцию для Степана я вновь складываю в контейнер и убираю в холодильник. Мою посуду, пока закипает чайник. Завариваю в чашке травяной чай – тот самый которым угощал меня хозяин дома, и, медленно потягивая душистый напиток, наблюдаю за тем, как последние солнечные лучики все еще сражаются с подступающими сумерками. Но ночь неизбежно вступает в свои права, а с ней и неприятное чувство тревоги противно свербит в районе солнечного сплетения. Пытаясь подавить неприятные предчувствия, убравшись на кухне, я иду в душ. Вода всегда меня успокаивает, смывает легкую дневную усталость и расслабляет напряженные мышцы. После водных процедур облачаюсь в удобные пижамные штаны и свободную белую футболку с забавным принтом – нахальной мордой рыжего кота. Выключаю в доме верхний свет, оставляя включенной лишь бра в прихожей, словно маячок в ночи для заблудившегося. Спать, как и в прошлую ночь, укладываюсь на диване в гостиной, укрывшись пледом, лежавшим на спинке кресла, а в качестве подушки отлично подходит небольшая декоративная подушка, чехол на которой вышит гладью. По немного неровным краям и нечеткому рисунку видно, что это не фабричная работа, а ручная, оттого и веет от нее домашним теплом. Кошик (ну, не подходит ему кличка – Кощей, совсем не подходит, из него Кощей, как из меня космонавт!), забравшись на диван, устраивается в ногах. Громко зевает и кладет свою моду мне на щиколотки. – Спокойной ночи, Кошик! – улыбнувшись, желаю животинке, получая в ответ добродушное «мяу». Сквозь незанавешенное окно в комнату заглядывает луна, и в ее тусклом свете, серебристой дорожкой пробегающем по полу прямо до дивана, все вокруг наполняется неповторимой загадочностью. Мерное урчание кота и ночная тишина навевают сонливость, и я не замечаю, как проваливаюсь в беспокойную дремоту. Всю ночь тревожно верчусь, то выныривая из объятий Морфея, то вновь в них проваливаясь. Да и малышка отчего-то сегодня крайне активна. Ей не нравится ни одна из выбранных мною поз для сна, отчего ее толчки чувствительнее обычного. И, просыпаясь каждый раз, я растерянно пытаюсь понять, приснился мне очередной ее недовольный пинок или нет. Под утро встаю и, полусонная, бреду на кухню попить водички, а, вернувшись в гостиную, усаживаюсь в кресло, подложив под поясницу подушку. Невидящим взглядом смотрю в окно на занимающийся рассвет, да так и засыпаю – сидя, склонив голову к плечу и сложив руки на животе. Очередное пробуждение больше походит на грубый пинок, выкидывающий меня в реальность. Истошный кошачий вопль и противный скрежет его когтей по пластику сродни какофонии неслаженного оркестра. – Коша! – кричу я, потирая глаза и медленно потягиваясь в кресле. – Перестань хулиганить. Естественно, в ответ ноль внимания, фунт презрения и не менее протяжный возглас недовольства. Приходится встать и идти на разведку, дабы определить, что же расстраивает кота и чем ему можно помочь. Мимоходом бросаю взгляд на настенные часы, морщу нос и выговариваю неразумной животинке за раннюю побудку. – Потерпеть не мог? – наигранно хмурю брови, натыкаясь в прихожей на нарушителя тишины. –Что ты хочешь? Присаживаюсь на пуф и протягиваю руки к Кошику, предлагая свои объятия в качестве успокоительного. Кот лишь недовольно дергает хвостом и возвращается к «увлекательному» занятию: царапать входную дверь и требовательно орать. – Ты же не любишь прогулки? – напоминаю ему, вспомнив слова Степана. – Что ты туда рвешься? Пошли на кухню, дам вкусняшку, – заманиваю, наверняка голодного зверюгу. В качестве отказа – презрительный взгляд, и мне ничего не остается, как открыть ему эту чертову дверь. Накидываю на себя снятую с вешалки ветровку, сую ноги в мужские кроссовки (они большие, и мне не надо наклоняться и тратить время на то, чтобы их надеть) и выхожу вместе с котом на крыльцо. Поганец царственной походкой спускается по ступенькам крыльца, вальяжно проходится по ближайшим тропинкам, что-то внимательно вынюхивает в траве, словно собака-ищейка, и, пожевав пару травинок, деловито виляя хвостом, возвращается ко мне. – И это все? – кутаясь в тонкую куртку, строго укоряю его, провожая осуждающим взглядом его дефиле по ступенькам вверх и до двери. Глубоко вдыхаю терпкий древесный аромат, окутывающий меня, отчего голова немного идет кругом. Или это все от бессонной ночи и неудачного подъема? Да, точно, в этом вся вина, а еще в голоде, от которого живот громко урчит.