– Может быть чаю? – явно хочет сбежать к Ирине. – Идём, – тяну руки к Глебу, сегодня трогать её больше не буду, а вот завтра… Забираю сына и первым выхожу из комнаты, замечая, что Алёна не спешит за нами. Пусть успокоится, возьмёт себя в руки. Глава 20 АЛЁНА И что это было? Прижимаю ладони к горящим щекам, смотрю на закрытую Виктором дверь. Почему не оттолкнула, позволила целовать себя, обнимать? И что самое пугающее…, мне понравилось! Понравилось быть в его крепких руках, вдыхать его запах, чувствовать его губы на своих! – Да что же это? Ты рехнулась, Алёна! – шёпотом выношу себе диагноз. Точно! Это было помутнение рассудка, всему виной встреча с Марианной и её жестоким враньём! Виктор красивый мужчина, с этим не поспоришь, но…. Шумно втягиваю воздух, заполняя им лёгкие. То, что я ему нравлюсь, и даже больше, я знала ещё из прошлого. И сейчас он этого не скрывает, да он не говорит напрямую, но этого ему и не надо, за него говорят его глаза. Но готова ли я к новым отношениям? – Какие отношения, Алёна?! – шикую на себя. У меня нет к нему ответных чувств, то, что мне понравилось с ним целоваться…. В памяти появляется воспоминания, как начинались наши отношения с Григорием. Там тоже не было любви с первого взгляда, там были напористые ухаживания, которые мне нравились, и поцелуи, и объятия, которые крал Григорий. И уже потом пришла любовь, та, что затмевает разум, делает тебя зависимой от этого человека. Тряхнув головой, прогоняя воспоминания, и на удивления понимаю, что боли больше нет! Воспоминания о муже больше не цепляют, даже злости и ненависти не ощущаю. Григорий выгорел из моей души и сердца. Выйдя из комнаты, спускаюсь по лестнице, иду на голоса, что доносятся из кухни. Ирина с Виктором, о чём-то бурно спорят, а ещё Глеб, лепечет громче чем взрослые. Свернув на кухню, сбиваюсь с шага, замираю на пороге, наткнувшись взглядом на обнажённый мужской торс. Гомон голосов смолкает, или я просто перестаю их слышать, глаза непроизвольно скользят по выделенным кубикам пресса, тугим мышцам, выше, к широкой груди, по которой быстрыми движениями проводят полотенцем. – Я сейчас дам тебе рубашку Ивана, и прекращай спорить! – голос Ирины выводит меня из оцепенения и бесстыжего с моей стороны рассматривания полуобнажённого мужчины. Слегка вздрогнув, вскидываю голову вверх и сталкиваюсь со взглядом Виктора. По потемневшим глазам мужчины, сразу становится понятно, он заметил то, как я его рассматривала. Щёки мгновенно опаляет жаром стыда. Губы Виктора трогает улыбка. Он доволен тем, что увидел. – Алёна, бери Глеба и иди его умывать, а я за рубашкой для Виктора, – командует мачеха. Быстро перевожу взгляд на сына, и сразу понимаю, почему Вик сверкает тут своим голым торсом. Рики и личико Глеба перепачканы в пюре и судя по цвету в тыквенное! На спинке стула висит рубашка мужчины с пятнами такого же цвета. – Алён, можно я сам его умою? – спрашивает Виктор и шагнув к детскому стульчику с Глебом, подхватывает его на руки, не переживая быть повторно испачканным. Ответить не успела, как маленькие ладошки сына ложаться на обнажённые плечи отца. – Идите, – произношу со вздохом. Мимо меня легко проходит Ирина, я так и стою на пороге кухни, следом за ней делает пару шагов Виктор. Вот только он в отличии от моей мачехи не такой худенький. Мне бы отойти, но ноги словно приросли к месту, а Виктор с каждым шагом приближается всё ближе с грацией огромной дикой кошки. Я даже не вижу, что делает сын, в оцепенении наблюдаю за мужчиной. Останавливается рядом, практически вплотную ко мне, голову слегка склоняет вперёд. – Всё хорошо? – смотря прямо в мои глаза, точно, что кот мурлычет вопрос. Чёрт! Да что же это такое? Он что, соблазняет меня? – Алён? – ещё ближе наклоняет своё лицо к моему, руку поднял, пальцами за подбородок дотрагивается, – ты чего замерла? – опалил горячим дыханием мои губы. Стадо мурашек по всей коже, глаза Виктора становятся чернее мрака. – Аг! – взвизгивает Глеб, приводя меня в реальность. – Задумалась, – торопливо отвечаю и наконец-то делаю шаг с места, отхожу назад в коридор, пропускаю мужчину с сыном. Виктор смотрит на меня слегка приподняв брови, молча спрашивая «о чём?». Не отвечаю, отвожу глаза. – Каким полотенцем можно воспользоваться? – меняет тему разговора. – Я покажу, – чувствую, как дрожит голос. Развернувшись, чувствуя спиной взгляд мужчины, иду к двери ванной комнаты. Мысленно ругаю себя, а также даю себе обещания не пялится на отца своего ребёнка. Вот только всё летит в пропасть, как только мы оказываемся в замкнутом пространстве ванной комнаты, Виктор зашёл и закрыл за собой дверь. Прикрыв глаза на секунду, тянусь к ручке шкафчика, в котором сложены чистые полотенца. Взяв одно, разворачиваюсь и тат же носом утыкаюсь в каменную, обнажённую грудь мужчины. – Ах, – срывается с губ. Глеба уже нет на руках отца, он лепечет где-то снизу, а вот освобождённые руки Виктора, в миг оказываются вокруг моей талии. – Я обещал себе не торопится, но это выше моих сил, – словно извиняясь хриплым шёпотом, и следом мои губы обжигают чужие. Не успевая возразить, голова тут же идёт кругом, мысли путаются, ноги подкашиваются. Что со мной происходит? Почему моё тело так реагирует? Но все мысли протестующие вмиг исчезают, когда под ладонями ощущается горячая кожа крепких плеч мужчины. Губы сами приоткрываются, позволяя Виктору углубить поцелуй. Тихий, утробный рык, вибрацией идёт по телу отца Глеба, широкие ладони скользят вверх по спине, следом вниз, сжимая мою попу, животом чувствую внушительный бугор, что стал упираться в меня. – Останови меня, Алёна, – с мольбой в голосе, на секунду оторвавшись от моих губ, и следом в новый омут. Что? «Остановить»? Да я бы с радостью, вот только сил нет даже оттолкнуть. – Какая же ты сладкая, – стонет Вик. Его губы перемещаются на подбородок, слегка прикусывая кожу, ниже на шею, прижимается губами к бешено пульсирующей венке. – Алёна-а-а-а, – тянет моё имя, – я люблю тебя, очень давно люблю, – крепко прижимает к себе, лицом утыкается в моё плечо, – я понимаю, ты ещё не готова, но я подожду, ты только не отталкивай меня, не прогоняй, дай нам шанс. Обещаю, не переступлю грань, пока ты не полюбишь меня, а ты полюбишь, я это знаю, чувствую. Ты уже не равнодушна ко мне, а сейчас иди, – отстраняется, взгляд затуманенный, – мы помоемся с Глебом и придём, – наклоняется, оставляет едва ощутимый поцелуй на губах, подталкивает к закрытой двери. Что ошпаренная вылетаю из ванной и закрыв дверь, прислоняюсь к ней спиной. Внутри пожар, сердце грохочет, губы ноют от поцелуя, во рту ещё ощущаю вкус Зарецкого. Закрываю глаза, пальцами притрагиваюсь к губам, такое ощущение, что они опухли от терзания Виктором. – Неужели лёд тронулся? – раздаётся тихим голосом Ирины. Распахиваю глаза и натыкаюсь на мачеху, женщина стоит с белой рубашкой в руке, улыбается. Качаю головой, я не знаю, что ей ответить. И я боюсь того, что происходит, боюсь слов Виктора. Слишком больно обожглась на молоке, теперь буду дуть на воду. *********** – Что? Как так? – вскидываю голову вверх, растерянным взглядом смотрю на судью, не веря в услышанное. – Тише, Алёна, – крепко сжимает мою ладонь папа, – всё хорошо. Хорошо? Да, что может быть хорошего?! Какая к чёрту отсрочка, какое примирение?! – Истец, – обращается ко мне молодой судья, – ответчик в своём праве просить отсрочку, чем ваш супруг и воспользовался, на мой взгляд, ваши отношения ещё не закончены, и есть возможность сохранить семью, – несёт полнейший абсурд. Что с этим судьёй? После все, что он здесь услышал, он даёт «нашей семье» шанс? Тошнота от волнения подступает к горлу, перевожу взгляд на сидящего в пару метрах от меня Виктора, он зол, кулаки сжимает, ледяным взглядом смотрит на Григория, а тот с довольной рожей смотрит на меня. – Никакого примирения не будет! – резко повернув голову к судье, произношу громко, – я никогда не прощу этого человека, так что разводите нас! – нервы сдают. – Алёна, – шикает на меня папа, – успокойся, я обещаю тебе, вас скоро разведут, – ещё крепче сжимает мою ладонь. Прикрываю глаза, судья никак не реагирует на мои слова, такое чувство, что ему совсем плевать, на то, как поступил Григорий или…, неужели этот гад его подкупил? В ушах от собственной мысли зазвенело, открыв глаза, неожиданно ловлю перегляды Григория и судьи. Неужели и правда подкупил? – Пап, – тихо зову отца, – он ему денег дал, эта сволочь купил судью. – Дома поговорим, – бросает мужчина, посматривая на судью. По тону голоса понимаю, папа тоже рассматривает такой вариант. Громкий стук молотка, судья извещает о завершении заседания, его голос звучит сейчас очень мерзко, покрасней мере для меня.