— Уверен? — Эрик отвернулся к холодильнику и добавил: — Твой арахнид гонял моих студентов по всему кладбищу. У одного даже случился нервный приступ. Нельзя так с людьми, Поля, это плохо. — Ха, что, вон у тех нервный приступ случился? — Поля изобразил руками габариты «шкафов». — Ух ты, я бы посмотрел! — И посмотришь, — зловеще откликнулся Эрик. Поля закашлялся и схватился за кружку с отваром. — Что за?.. — Маленькая доза яда арахнида. Очень маленькая, я ему только жвала отпилил. Но тебе хватит. Спокойной ночи, Поля. Ипполит уставился на него круглыми больше от возмущения, чем от страха глазами. И он, и Эрик знали, что малая доля яда арахнида для человека не опасна, но вызывает сильные галлюцинации. Чаще всего определенного содержания… — Я не боюсь пауков, — сказал Ипполит, прокрутив все это в голове. — Посмотрим. После того как они будут сниться тебе всю ночь, желание охотиться за арахнидами у тебя точно пропадет. — Какой же ты… — Поля снова закашлялся. — Отравить соседа!.. — Ты со мной делаешь то же самое каждую сессию. — Так для научных же целей! Кхе-кхе! Гадость какая… А мой гобелен тебе чем не угодил? Отвечать Эрик не стал — нужды не было, Ипполит уже уткнулся носом в блюдо с блинчиками. При этом он так улыбался во сне, пока Эрик тащил его до кровати, словно пауки были его эротической фантазией. Оставшиеся блинчики Эрик заботливо завернул и убрал в холодильник — подальше от трупа на второй полке и жвал на третьей. Ипполит пауков, может, и не боится, зато девушки их вроде бы не любят. Особенно гигантских. А уж когда тебе всю ночь снится, что этот паук тебя в паутину заматывает… Желание после такой ночи выйти замуж должно исчезнуть как не бывало. Эрик очень, очень на это рассчитывал. Его размышления прервал стук в дверь, и почти сразу голос госпожи Серпентины очень вежливо попросил: — Не-с-с-стойте-с-с-с на пороге, заходите-с-с-с. Эрик выглянул в прихожую и сразу столкнулся взглядом с Кристофером фон Венге, замдекана боевого факультета. Даже в халате поверх пижамы он умудрялся выглядеть и стильно, и неприступно. Девушки от такого обычно без ума: Эрик не удивился, когда услышал томные вздохи за спиной замдекана. Кристофер же стоял невозмутимо, словно ничего и не происходило. А пижама у него, кстати, была со слониками. — Добрый вечер, — улыбнулся Эрик, выглядывая в коридор и замечая стайку чаровниц. Кристофер тоже обернулся, и ведьмочки дружно заулыбались, а одна даже попыталась упасть в обморок. Но никто этого не заметил, поэтому она передумала. — Пройдите? Кристофер оглядел прихожую, особое внимание уделив дверному проему в гостиную — его закрывали висюльки из змеиных черепов, розовых и фиолетовых, — и скривился. — Спасибо, но я воздержусь. Госпожа Серпентина просила отдать вам это. — Он протянул Эрику свиток. И тоном «цени, ты этого не стоишь» добавил: — Ваше личное расписание на завтра. Эрик кивнул. — Благодарю. Я изучу, подпишу и занесу завтра в деканат. Кристофер смерил его саркастичным взглядом. Эрик сразу вспомнил, что одет в драный халат «для уборки», а под ним — только в пижамные штаны не первой свежести. На халате сверкала и переливалась всеми цветами радуги надпись: «Зайка моя», а от воротника кокетливо торчали уши. «Ну и что — зато он мягкий и удобный», — обиженно подумал Эрик, глядя на Кристофера. Тот сказал: — Не стоит, я сам. Прочтите сейчас — и подписывайте. Эрик пожал плечами («Да как хотите»), развернул свиток, вчитался и выпалил: — Да чтоб вам провалиться! — Я передам это госпоже Серпентине, — невозмутимо отозвался Кристофер. — У вас перо найдется? Эрик его не слушал. Он смотрел на три пары подряд у стихийников, потом еще столько же у путевиков и — для полного счастья — на выездной практикум в Военном университете. — Опять?! Да на практикум-то я как успею? Кристофер изогнул бровь. — Военный университет находится совсем недалеко от вашего фамильного особняка, Цветкофф. Успеете. — Но собраться… — Подписывайте, Цветкофф. Деканат ведь может и передумать. — Уж лучше бы передумал! — Цветкофф! — За что? — выдохнул Эрик, доставая самопишущее перо и ставя им корявую подпись. Кристофер предпочел не отвечать. Он только, уже уходя, бросил через плечо: — Госпожа Серпентина также ждет от вас завтра черновые тезисы и программу для путевиков. «А я так хотел выспаться!» — тоскливо подумал Эрик, закрывая за замдекана дверь. Донесшиеся из спальни счастливый вздох и бормотание «паучок мой, паучок» прозвучали теперь как насмешка. Всю ночь Эрик проверял, перепроверял и переперепроверял сначала программу, потом черновики тезисов. Последние были еще в очень черном виде, в прямом смысле: Ипполит, когда они отмечали его сданную сессию, что-то на них вылил, не то чернила, не то краску. Потом сказал: «Не переживай, оно легко отмоется. Универсальный отбеливатель, и все дела!» Как это часто бывает после Ипполита, легко оно не отмылось. Часа четыре Эрик потратил только на то, чтобы избавиться от краски. Избавился, но растворитель стер заодно и Эриковы записи. — А-а-а, — тихонько простонал Эрик, глядя на чистые, девственно-белые листы бумаги, плавающие в тазике в ванной. — Паучок, кис-кис-кис, — блаженно протянул из спальни Ипполит. — Иди ко мне… Эрик очень хотел вылить содержимое тазика соседу на голову, но сдержался. Во-первых, не поможет, во-вторых, видеть лысого Ипполита с ожогами по всему лицу он был морально не готов. Остаток ночи Эрик сортировал заметки к тезисам и писал новый черновик. Утром в голове шумело, а проснувшийся в прекрасном настроении Ипполит даже сочувственно спросил: — Что, совесть заела? Эрик промолчал. На первой же паре стихийники подожгли макет (только макет, ну что за нелюди!) упыря, а заодно и все южное крыло третьего учебного корпуса. Эрик, забыв про вдолбленное гувернерами воспитание, ругался нехорошими словами и торопился навести порядок до того, как явится начальство. Начальство в лице декана стихийников, леди Вотерины, явилось, ровно когда последний очаг пожара был потушен, а Эрик совершенно выдохся, возвращая на место мебель (в третьем корпусе на ней была противостихийная защита) и от души довольных первокурсников (которым никакая защита не требовалась). Вотерина равнодушно посмотрела на Эрика в обгорелой мантии, на дымящихся студентов, потом на макет упыря, на котором сажей успели вывести нехорошее слово… И меланхолично протянула: — Ну вы тут уже все? Эрик с ошалелым видом кивнул. — Тогда все в деканат писать заявления на стипендию, — отозвалась Вотерина и с плеском исчезла в портале. Студенты исчезли тоже, но парой мгновений спустя, пешком и чуть не задавив своего преподавателя. Путевики оказались не многим лучше. Они требовали показать им настоящего упыря здесь и сейчас, а когда плюнувший на все Эрик их требование выполнил, довели бедную нежить до ручки. Упырь волчком крутился в защитном контуре, тяжело дышал и скулил. Эрик тоже тяжело дышал и думал, что к концу пары скулить будет примерно так же. Но нет, скулить он начал только после беседы со своей научной руководительницей госпожой Серпентиной. Нагина разнесла его тезисы в пух и прах и потребовала принести ей новую версию не позднее чем к концу месяца. — Вы смерти моей хотите? — выпалил тогда Эрик. — Ес-с-сли бы я хотела-с-с-с вашей с-с-смерти, то уже давно бы вас-с-с убила-с-с-с, — со смертельной серьезностью ответила госпожа Серпентина и выдала Эрику длиннющий свиток обязательной литературы для чтения. На практикум в Военный университет Эрик снова безнадежно опоздал: проспал свою остановку. Гидра в деревянном ящике буянила всю дорогу и обещала всех сожрать, но это было так похоже на декана факультета некромантии, у которого Эрик сейчас работал, что казалось, сейчас заседание кафедры и можно вздремнуть. Тем более все пассажиры снова жались к стеночкам и оставили бедного преподавателя в покое. Зато студенты из Военного университета вели себя тише воды, ниже травы. Любо-дорого смотреть — но Эрик снова чуть не заснул. А вот студенты внимали, записывали и с опаской поглядывали на гидру. — Вы спустите ее на нас, учитель? — тихонько спросили его посреди лекции. Эрик не ответил, но слышавшая вопрос гидра оживилась и, пока Эрик вертел ее на столе, посматривала на студентов очень плотоядно. В итоге Эрик просто дал задание описать строение гидры, связал ее, оставил на столе и остаток занятия нахально проспал. — Это мне? — изумился преподаватель-тролль, снова ведущий пару в соседней аудитории. — Совсем мне? Правда мне? — Совсем, — попытался улыбнуться Эрик. — Правда. А про себя подумал: «Я не потащу это к матери». — Ах ты моя лапуленька, — обрадованный тролль пытался расцеловать гидру во все ее семьдесят два щупальца. — Ты моя хорошая, ты моя красивая… Польщенная гидра урчала, а Эрик сбежал раньше, чем она подняла крик, узнав, что хозяин ее предал, бросил и другому отдал. Домой — то есть в фамильный особняк — Эрик ввалился на сорок минут позже назначенного в приглашении времени. Открывший дверь лакей при виде молодого хозяина перекрестился, а горничная за его плечом взвизгнула: «Не-е-ежить!» И только возникший, словно из воздуха, дворецкий невозмутимо принял у Эрика грязное пальто.