– Сделаем перерыв, – объявил судья. Первым поднялся с места и, тяжело опираясь на трость, вышел из комнаты. Лиззи влетела в каморку рядом с залом суда, не чувствуя под собой ног. Тайлер стоял у решетчатого окна, но обернулся почти сразу – и пошатнулся, когда она обняла его, вцепившись в плечи. За неделю он осунулся, но широкая улыбка осталась такой же заразительной. На скуле отцветал синяк. Лиззи слышала, что в первую ночь Тайлер подрался с сокамерниками, но потом его не трогали. – Как ты? – спросила она на выдохе. – Теперь – прекрасно. Гадалец наклонился и коротко поцеловал ее, несмотря на недовольное ворчание Габриэля. Наручники мешали обниматься, но это совершенно не смущало. Как же хорошо было снова оказаться рядом, ощущать насмешливую уверенность, ловить лукавый взгляд. А скольким хотелось поделиться! Лиззи могла рассказать, как просыпалась ночами и долго не могла уснуть. В голове крутились их разговоры, прикосновения, признание, от которого то ныло сердце, то хотелось пуститься в пляс. Как каждый день она проезжала мимо тюрьмы в глупой надежде заметить его: смешно, там ведь забор в два ее роста! А статья – Тайлер ее читал? Что он о ней думает? Но вместо лишней болтовни Лиззи только крепче обняла мужчину. Пяти минут, выделенных на встречу, только на взгляды и хватало. – Не хочу расстраивать, но вы рано радуетесь. Не могу заявлять точно, но мне кажется, пока большинство присяжных на стороне мэра. И судья тоже сомневается, – напомнил брат, когда Лиззи все-таки отпустила гадальца. Они так и не расцепили руки и смотрели друг на друга сияющими глазами. Словно Тайлер и правда уже стал свободным человеком. Неудивительно, что брат злился. Радоваться раньше времени действительно не стоило. Они надеялись, что аргументы мистера Питти убедят хотя бы половину присутствующих или заставят перенести заседание, но о переносе не шло и речи. – Кстати, что сказал по поводу улик следователь? – поинтересовался гадалец. Найти подход к ведущему дело офицеру не удалось: они виделись на допросе дважды, и Тайлер убедился в одном – без весомых доказательств тот не поверит. Следователь относился к рамолам с предубеждением: недолюбливал и ждал подвоха. – Признает, что, кроме найденных в салоне украшений, все улики косвенные. Но их достаточно, чтобы тебя посчитали виновным. Зато повешение могут заменить лет на двадцать каторжных работ. – Ого! А ситуация-то налаживается. Каторга всяко лучше казни! – не без иронии хмыкнул Тайлер. – Но будем надеяться на лучшее. Еще не выступала защита. Роуз может быть убедительной, когда захочет. Да и Лиззи тоже. – Он тепло посмотрел на журналистку. Лиззи же волновало другое. – Джек не признался? – Пока молчит. – Габриэль покачал головой. Слов преступника было бы достаточно, чтобы освободить Тайлера и отправить мэра за решетку. Но бородач не торопился подписывать себе смертный приговор. Ему так и так светила виселица, но он надеялся, что мистер Бастер его вытащит. Когда Лиззи мимоходом поинтересовалась у Керна, сможет ли мэр спасти Джека, тот только пожал плечами: побег никто не отменял. – Надо посадить их в соседние камеры! Пусть убедится, что помогать некому, – со злости на собственную беспомощность предложила Лиззи. Будь она расторопнее в больнице, Джек не успел бы убить Лорен, и у них появилась бы свидетельница! – Хороший вариант. Но для начала давай выиграем суд, – кисло согласился брат. Охранник кашлянул за дверью, напоминая, что вообще-то свидания с преступником запрещены и их пустили ненадолго. Не стоит проверять терпение. – Нам надо идти, – Лиззи сжала руку Тайлера. – Свидетели со стороны обвинения закончились. Следующим выступает Том, потом Роуз. – Не волнуйся, все будет хорошо. – Он прикоснулся лбом к ее лбу и отпустил. Том отстрелялся быстро, но мальчишку особо не слушали: доверия к нему не было ни на медяк. Да и какой вес могли иметь слова маленького оборванца для джентльменов, не ведавших, что такое бедность? Для них он – очередной мошенник, в лучшем случае портящий своим присутствием приличное общество, в худшем – способный украсть кошелек. Из всех присяжных разве что один господин почтенного возраста что-то черканул у себя в блокноте. Следующим свидетелем со стороны защиты выступала Роуз. Возникла заминка. Когда рамолка спустилась к трибуне, оказалось, что долгое ожидание в комнатке для свидетелей настолько вымотало ее, что идти самостоятельно не могла. Габриэль помог ей дойти до места. Хотел было остаться рядом, но она покачала головой и крепче схватилась за деревянную кафедру. Не свалится же она за время ответов! Гадалец наклонился к своему адвокату и что-то негромко произнес. – Господин судья, прошу разрешения принести стул свидетельнице. Она недавно вышла из комы и не может долго находиться на ногах, – передал его слова мистер Питти. – Я не против. Мисс Марино, не нужно геройствовать, вы могли предупредить о своем самочувствии, – пожурил ее судья и кивнул помощнику, чтобы принес стул. – Мисс Марино, это правда, что вы познакомились с убитой в салоне? – спросил ее адвокат, когда Роуз усадили. – Да. Она пришла к Тайлеру, чтобы разузнать об изменах супруга. Миссис Бастер хотела развестись, но боялась, что муж ей откажет. К тому же в случае развода она оказывалась без средств к существованию – ее приданое пошло на благоустройство дома, а все имущество было записано на мужа. Разумеется, миссис Бастер надеялась на компенсацию. Присяжные недовольно заворчали. Развод сам по себе был скандалом, и женщина, желавшая на этом «нажиться», в их глазах выглядела уже не такой безупречной. И неважно, что супруг ей изменял, кто в нашем мире без греха?.. – Миссис Бастер рассказывала вам о каких-то разногласиях с господином мэром? – продолжил расспрашивать мистер Питти. – Только то, что он охладел к ней в последние годы. Часто уезжал, не ночевал дома. Тратил баснословные деньги по собственной прихоти. Собственно, так она и узнала об изменах: хозяйка ювелирной лавки спросила, понравился ли ей сапфировый браслет, но никаких подарков от супруга миссис Бастер не получала. – А что насчет мистера Бастера? – Нас познакомил Даниэль Поул, художник, которому я позировала для картины. В тот день мистер Бастер настоял на том, чтобы меня подвезти… Роуз рассказывала не таясь: о том, что испытывала под действием приворота, о попытке сбежать и разговоре над обрывом, о яде, который давали в больнице. К разговору с мистером Питти она была готова. Но даже когда мистер Крестор начал задавать провокационные вопросы, отвечала уверенно и спокойно, не срываясь на гнев, хотя некоторые фразы, которые позволял себе обвинитель, заслуживали пощечины. Лиззи немного отпустило. Тайлер был прав, яркая рамолка невольно притягивала мужские взгляды, и, что бы она ни говорила, присутствующие джентльмены проникались к ней симпатией. Когда же расспросы закончились и она встала, покачнувшись, несколько мужчин вскочили с места, чтобы помочь. Но Роуз справилась со слабостью сама, поднялась к Лиззи и присела рядом, собираясь оставаться в зале до вынесения приговора. – Я хотел бы вызвать мисс Лизетту Уоллис, – вдруг заявил судья, и Лиззи окатило холодом. – Несмотря на ее присутствие в зале суда во время дачи свидетельских показаний и тот факт, что она не была заявлена как свидетель, имя мисс Уоллис встречалось в нескольких показаниях свидетелей и достаточно часто – в материалах дела. Мне бы хотелось прояснить детали. Мисс Уоллис, прошу пройти к свидетельской трибуне. «Я справлюсь», – твердила себе Лиззи, спускаясь в зал. Она еще никогда так не волновалась. Ладони вспотели, ноги примерзли к полу. Ее бросало то в жар, то в холод, а когда она давала клятву, голос звучал жалобно и слабо. Только под конец журналистка смогла взять себя в руки. – Мисс Уоллис, расскажите, что случилось в доме господина мэра, – попросил ее судья. Все взгляды скрестились на ней. – В тот день мы с госпожой Хамель отправились к мистеру Бастеру. Ее милость планировала обсудить аукцион, а я… – Лиззи сглотнула. Рассказывать правду было страшнее, чем она представляла, – как в омут с головой рухнуть. Но и лгать под клятвой она не собиралась. – Я хотела узнать, что стало с миссис Бастер. Это правда, что мы с мистером Марино расследовали это дело: подозревали, что случилась беда. Мне пришлось использовать миссис Хамель как предлог, чтобы попасть в дом, – повинилась Лиззи. – Не отвлекайтесь, мисс Уоллис, – кашлянул судья. – Сейчас мы не обсуждаем правомерность ваших действий. – Извините. – Лиззи продолжила, стараясь не думать, как потом объяснит это маме. – Мистер Бастер ждал нас в гостиной. Там же я увидела призрак его жены. В зале стало тихо. Медиумы редко говорили о своей связи с потусторонним миром так открыто, и слушатели жадно ловили слова. – Господин мэр спрашивал вас, есть ли призраки в комнате? – Да. Но миссис Бастер выглядела напуганной и предупредила, чтобы я смолчала о ней. – Чуть помедлив, Лиззи добавила: – Если хочу уйти из дома живой. Правильно сделала, что добавила. Несколько присяжных посмотрели на мэра, хмуря брови, а сам он что-то процедил сквозь зубы. Разбирать, что именно, Лиззи не стала. Вряд ли что-то приятное. – Протестую, ваша честь! Эти слова – не более чем выдумка! – поднялся мистер Крестор. – Нет доказательств, что призрак был в доме. Эта женщина просто выгораживает своего любовника! – Дрожа от негодования, он повернулся к присяжным. – Джентльмены, известный факт, что меньше месяца назад мисс Уоллис жила одна в доходном доме! Не для того ли, чтобы без помех встречаться там с подсудимым? – Мистер Крестор, прекратите! Сейчас уже вы говорите бездоказательно! Я не потерплю подобного в зале суда, – рассердился судья. – Прошу прощения, – скрипнув зубами, выдавил Крестор. – Я просто хотел напомнить, что словам свидетельницы нет подтверждения. Продолжайте, мисс Уоллис, – великодушно разрешил он. – Благодарю. – Лиззи вежливо кивнула, хотя гораздо сильнее хотела послать его к черту. – Чтобы поговорить с миссис Бастер, я пролила на себя чай, а когда отправилась замывать пятно, ускользнула от горничной. Призрак провела меня до кабинета, где хранились долговые расписки, связанные с любовницами мэра, и флакон с ядом, которым он предположительно отравил жену. Я капнула из флакона на платок. Позже в лаборатории была проведена экспертиза, подтвердившая, что на платке яд. К сожалению, из-за того, каким образом были добыты улики, они не могут быть приложены к делу. – Я рад, мисс Уоллис, что вы это понимаете, – кивнул судья, не высказывая иначе никакого недовольства ее поступком. – И после этого вы смогли благополучно покинуть кабинет? – Нет. Когда я была в кабинете, туда же пришли мистер Бастер с неизвестным мне мужчиной. По совету миссис Бастер я спряталась в нишу за гобеленом. – Да эта девчонка настоящая сорвиголова! – донеслось из зала, но Лиззи предпочла сделать вид, что не расслышала. – На данный момент собеседник мистера Бастера, которого встретила мисс Уоллис, находится в тюрьме по обвинению в убийстве сестры милосердия и попытке убийства мисс Марино, – пояснил мистер Питти для присутствующих. Вышло весьма своевременно: присяжные зашептались, озадаченные новостью. Судья постучал молоточком, заставляя болтунов замолчать, и продолжил расспрос: – И что же обсуждали хозяин дома и его гость? – Мэр заплатил Джеку, чтобы тот избавился от тела миссис Бастер. – Ложь! – не выдержал мэр. По прикидкам Лиззи, он и так долго продержался. Она ожидала, что он прервет ее намного раньше. – Я застал мисс Уоллис в своем кабинете, но был один. Я беспокоился, куда она делась! – И потому решили применить на мне приворот? Все споры мгновенно стихли. Лиззи понимала почему. Одно дело, приворожить бедных горожанок, которых некому защищать. Совсем другое – тронуть аристократию. Это означало, что жены, сестры и дочери присутствующих тоже могли оказаться в подобной ситуации. – Мисс Уоллис, это серьезное обвинение. Я не могу не обратить на него внимания. У вас есть доказательства ваших слов? – спросил судья. Лиззи выдержала его испытующий взгляд.