– Спокойной ночи, – ответила я. – До скорого, Гарри. Мы вернулись в коридор. Миссис Харт притворила за нами дверь. – Ну что, возьмешься? – спросила она, понизив голос. Я кивнула. – Да. Не представляю, чтобы кто-то мог отказаться от Гарри. Он же просто ангелочек! Уже по дороге к лестнице Бренда вдруг обернулась и схватила меня за руку. – Послушай, – произнесла она шепотом, – не позволяй ему ложиться поздно. Я серьезно. Ему это очень вредно. Ни в коем случае не позволяй Гарри ложиться поздно. 17 Нейт осторожно поцеловал меня. Я сильнее прижалась губами к его губам. Обхватив рукою затылок Нейта, я целовала его, пока мы оба не начали задыхаться. Я отстранилась, взъерошив пальцами его волосы. – Договаривай, – сказал он, потершись лбом о мою щеку. Мы обжимались на диване у камина в моей гостиной. – Значит, мать просила, чтобы ты не позволяла мелкому поздно ложиться… Я кивнула. – Да. Чтобы ни в коем случае. А я такая: почему нельзя? У него что-то со здоровьем? – А она? – допытывался Нейт. – А она – нет, со здоровьем у него все нормально. Просто ему нужно спать дольше, чем большинству детей. Он, мол, становится ужасно капризным и не может сосредоточиться, если не поспит как минимум восемь часов. Ну не странно ли? – Хотел бы я дрыхнуть по восемь часов, – вздохнул Нейт. – Брательник у меня «жаворонок». Ровно в полседьмого запрыгивает мне на кровать, чтобы разбудить, просто так. – Тебе стоило бы его прикончить. Нейт засмеялся. Он вообще считает меня остроумной. Он притянул меня к себе, и мы снова стали целоваться. Когда позвонили в дверь, мы вскочили, будто нас застукали за чем-то неподобающим. Приглаживая волосы, я побежала открывать. Это пришли Айзек и Сэралинн. – Попрошу со мной не разговаривать. Настроение ни к черту, – с порога предупредил Айзек. – И тебе тоже здрасте, – ответила я. – Пришел устроить нам всем такое же? – В точку, – сказал он. – Одному, что ли, киснуть? – Он никак не заткнется насчет своей группы, – сообщила Сэралинн. – Уж как я его умоляла сменить тему, чуть ли не на коленях, а он… – Кто-нибудь, избавьте меня от этих страданий, – запричитал Айзек. – Нет, серьезно. Пристрелите, чтоб не мучился. – Он плюхнулся на диван рядом с Нейтом. – Айзек, в чем дело? – спросил тот. В ответ Айзек поднял кулак, да как врежет ему по ляжке! – Больно? Нейт вскрикнул и отпрянул на другой конец дивана. – Еще как. Очумел, что ли? – Вот так сейчас и бедной моей головушке, – простонал Айзек. Нейт потирал ногу. – С каких пор у тебя есть головушка? – прорычал он. – В субботу вечером у нас концерт, – продолжал Айзек, не обращая внимания на его выпад. – Ну, помните, в «Оранжерее». Между прочим, не задаром. И знаете что? Нас осталось всего двое – я и тот балбес из дома напротив, который не знает, с какого конца держать палочки. – Это очень прискорбно, – сказал Нейт. – Напомни, чтобы я не пересекался с тобой в субботу вечером. Он поглядывал на друга со злостью. Боюсь, что он вспоминал, как Айзек поцеловал меня в гараже. Я не сомневалась, что Нейт нас видел. Однако он до сих пор не сказал мне ни слова. Айзек заворчал и отвернулся от нас троих. Уткнувшись лицом в ладони, он бормотал под нос проклятия. Любит человек трагические жесты. – А нельзя поговорить о чем-то другом? – возмутилась Сэралинн. – Как твой первый день в школе, Лиза? – Нормально, – сказала я. – Все были очень добры. Я так рада вернуться! Меня не доводили даже тупые шуточки мистера Тревелайна. – Остряк-самоучка, – подхватила Сэралинн. – Небось черпает свои приколы из детсадовских книжек. «Что сказало яблоко земле? Шмяк!» – Охренеть прям, – пробурчал Айзек. – Я надеялась, Лиза еще побудет дома. – Мы дружно обернулись: в комнату вошла моя мама, держа в здоровой руке высокую синюю вазу с желтыми тюльпанами. – Не хочу, чтобы она перегружалась. Ей нужно время, чтобы восстановиться как следует. – Это была идея доктора Шейн, – огрызнулась я. – Дело сделано, так что нечего переживать. Что-то часто я стала на маму срываться… Раньше она никогда не была паникершей. Напротив, она считалась в семье самой спокойной и рассудительной. Но после катастрофы стала переживать из-за любой мелочи и все видеть исключительно в черном свете. А я хотела прийти в себя и жить дальше. Я не собиралась складывать лапки и психовать из-за всякой ерунды. Мама поставила вазу на кофейный столик и несколько минут возилась с тюльпанами. – Лиза уже рассказала вам о своей новой работе? Для нас это такая хорошая новость! Тем более я пока не могу вернуться в свой салон из-за вот этого. – Она покрутила загипсованной рукой. – Из Лизы получится чудесная няня, – сказала Сэралинн. – Этот малыш – настоящий счастливчик. Он… – Но улица Страха… – покачала головой мама. – Право, я не знаю… – Мам, все! – отрезала я. – Хватит меня отговаривать. Это тоже идея доктора Шейн, помнишь? Она считает, что я справлюсь. Дай мне попробовать. И потом, с каких пор ты стала суеверной? Мама вздрогнула. Мой вопрос явно ее задел. Но мне было все равно. Я открывала новую главу в своей жизни и нуждалась в поддержке, а не сомнениях. Вскоре все разошлись по домам. Айзек сказал, что будет уламывать своих друзей вернуться в группу. Нейт наспех чмокнул меня в щеку и пообещал подбросить до новой работы завтра после занятий. Сэралинн попросила позвонить позже, если понадобится. Я вернулась к себе, чтобы почитать кое-что из заданного на уроках английского. Но не успела я найти тетрадку с заданием, как зазвонил телефон. Номер на определителе оказался незнакомым, но я все-таки ответила: – Алло? – Лиза? Это Саммер Лоусон. Саммер Лоусон? Я не сразу вспомнила ее. Высокая рыжая девица, которая ходила со мной на занятия по политике, красавица с точеными скулами супермодели и длинными серьгами в ушах, всегда увешанная кучей побрякушек и бус. Вся такая из себя стильная и продвинутая. Саммер Лоусон. Что там еще? Ах да, она была подружкой Нейта. Еще до меня. Из-за чего они расстались? Я без понятия. – Привет, Саммер, – сказала я. – В чем дело? Последовало долгое молчание. Потом она ответила. Ровным, холодным голосом: – Ты в курсе, что у тебя крупные проблемы? – Чего-чего? – переспросила я. – Какие еще проблемы? – Лиза, – сказала она, – ты хоть что-нибудь знаешь о Нейте? – Что? Я… честно, не понимаю, о чем ты, – пробормотала я. – Ну так скоро поймешь, – сказала она. Громкий щелчок отбоя завершил разговор.