Я запускаю приложение «Найти телефон» и практически сразу выясняю, что Эйми у своей подруги, Нади Джекобс. Неужели она была там все это время? Хочется верить, что так оно и есть. Я звоню Наде, и она тут же берет трубку. – Ян, – в ее голосе сквозит явное облегчение. – Позови Эйми. Мне надо поговорить с ней. – Минутку. Я слышу приглушенный шум, стук двери. Я жду Эйми, но трубку снова берет Надя. – Эйми… – Где она? Почему ты не дала ей телефон? – Она сказала, что уезжает. Встретится с тобой дома. Ян, только между нами, я тревожусь за нее. Давно уже я не видела ее в таком состоянии. – В каком состоянии? Я не видел ее с самого утра. И я в полном недоумении. Она не хочет отвечать ни на звонки, ни на сообщения. Что с ней? Она в порядке? – Физически – да. Но Джеймс сказал что-то такое, что ее ужасно расстроило. Не знаю, что именно, – она не хочет говорить. – Кто сказал? – В голосе у меня тот же холод, который растекся по телу при упоминании этого имени. – Так ты не в курсе? Джеймс. Он снова вернулся. Глава 2 Ян Итак, Джеймс вернулся. Неужели этот парень не может держаться подальше от моей семьи? Я раздраженно хмурюсь. – Она с ним встречалась? Так уже было в июне, когда Джеймс ненадолго приезжал в Калифорнию. – Да, – говорит Надя, и я с подкосившимися ногами опускаюсь на край дивана. Воссоединение Эйми с ее бывшим висело дамокловым мечом с тех самых пор, как пять лет назад мы вернулись из Мексики. Это там мы обнаружили Джеймса – живого и невредимого, но страдающего от болезни, которую еще называют раздвоением личности. В июне произошла новая встреча. Эйми объяснила, что виделась с Джеймсом лишь для того, чтобы наконец попрощаться. Я полагал, что распрощались они навсегда. Как оказалось, я ошибался. В то время я был в Испании. Я уже давно грезил об этом путешествии – с тех самых пор, как Эрик рассказал мне о местных праздниках и обычаях. Приземлившись, я сразу позвонил Эйми. Голос у нее был какой-то напряженный, но Эйми списала все на усталость. Нечто похожее повторялось с каждым звонком. Эйми казалась вялой, даже поникшей. Она делала вид, что все в порядке, но я-то знал, что она что-то скрывает от меня. Через две недели я вернулся домой. Уже вечером, когда я уложил Кэти в кроватку, Эйми позвала меня на кухню. На столе стояла бутылка водки и две рюмки. Явный признак того, что разговор будет нелегким. – Что происходит? – с опаской поинтересовался я. – Я виделась с Джеймсом. И она рассказала мне все без утайки. Мы знали о том, что болезнь отпустила Джеймса еще в декабре и он снова стал собой. Мы узнали об этом от Кристен, поскольку Джеймс сразу позвонил Нику, мужу Кристен и своему лучшему другу. Понимали мы и то, что рано или поздно он вернется домой. Вопрос был лишь в том, когда это произойдет. Что ж, я получил ответ за рюмкой водки. Джеймс прибыл за день до того, как я улетел в Испанию. Эйми подбросила меня до аэропорта, а затем поехала к дому Джеймса. Встречаться с ним она не собиралась, но ее будто влекло к этому месту. Внезапно к ее автомобилю подошел Джеймс. Он постучал в окно, и Эйми пустила его в машину. – Ты любишь его? – спросил я. – Нет. Во всяком случае, это не те чувства, которые что-то значат. – Тогда какие же значат? Скажи мне, Эйми. Я-то всегда считал, что любовь – это любовь. – Я разрешил своему гневу прорваться. Пусть поймет, насколько меня задело то, что она поцеловала его. И не просто поцеловала – позволила себе вдоволь пообниматься с ним. – Я не влюблена в него. Я чувствовал, как леденеет мой взгляд, хотя Эйми выглядела до того несчастной, что ее стоило пожалеть. Трясущейся рукой она потянулась за бутылкой, но оттолкнула ее от себя. Наконец, собравшись с духом, я спросил: – Ты хочешь быть с Джеймсом? – Нет, – взглянула она на меня с явным ужасом. – Нет, – повторила она с большей силой. – Я люблю тебя, Ян. Ты – тот человек, в которого я влюблена. Прости, что я встретилась с Джеймсом. Я вовсе не думала, что ситуация выйдет из-под контроля. Мне остается лишь просить у тебя прощения. Сможешь ты когда-нибудь простить меня? Я налил себе водки, затем еще. Эйми молча наблюдала, как я опрокидываю в себя рюмку за рюмкой. – Скажи что-нибудь, – прошептала наконец Эйми. Я только покачал головой. – Пока что, думаю, мне лучше помолчать. Извинившись, я ушел к себе в кабинет. Мне требовалось время, чтобы разобраться во всем. Так, по крайней мере, я сказал себе. Я должен был убедиться, что Эйми действительно любит меня и не хочет уйти к другому. На самом деле мне не требовалось никаких доказательств. Я знал, что Эйми меня любит, как знал и то, что она никогда не бросит меня. Что касается прощения, то я давно уже простил ее. Еще до того, как Джеймс вернулся в город. Вот как сильно я любил ее. И все же мне было больно. Очень больно. На следующий день мы снова говорили о случившемся. И потом тоже. Постепенно нам удалось вернуться в привычный ритм жизни. Мы пережили возвращение Джеймса. Мы смогли сохранить свой брак. По крайней мере, я так думал. – Я еду к тебе. Скажи Эйми, пусть подождет меня. Что бы там Джеймс ни сказал ей, что бы он с ней ни сделал, мне важно было узнать о случившемся прямо сейчас. Не через пару часов. Не ночью. И уж тем более не утром. Потому что в прошлый раз, когда Джеймс был в городе, он поцеловал мою жену. К черту. Это был не просто поцелуй. Это были страстные объятия, которые запросто могли вылиться в нечто большее, если бы только Эйми это допустила. Если бы сказала ему да. Но она не сказала. Слава богу, Эйми к нему не вернулась. Слава богу, Джеймс уехал на Гавайи. Тогда почему он снова здесь? И что ему нужно от Эйми? От моей жены. Мысль эта крутится в моем сознании, пока я заканчиваю говорить с Надей и хватаю ключи от машины. Мысль о том, что могло случиться между Эйми и Джеймсом, не позволяет мне расслабиться, пока я мчусь к дому Нади, который находится в пригороде Сан-Хосе. Я набираю код подземного гаража и ставлю машину на гостевое место. Минута, и я уже стучу в дверь. Надя открывает сразу, словно ждала меня по другую сторону. Она улыбается и покачивает головой. Такое чувство, будто она мысленно желает мне удачи. Сердце бешено колотится у меня в груди. Любой мужчина, какой бы ориентации он ни был, ни за что не остался бы равнодушным при виде Нади с ее огненно-рыжими волосами, нефритовыми глазами и удивительной лепкой лица. Именно эту красоту я и попытался отобразить в серии фотографий, которые сделал пару лет назад. Я подчеркнул зелень глаз и рыжеватый оттенок волос, и теперь эти портреты украшают дальнюю стену ее гостиной. Но сейчас я не замечаю эти яркие пятна на стене, как не замечаю ничего вокруг. Мой взор прикован к Эйми, которая стоит у окна. Крепко обняв себя обеими руками, она смотрит на улицу, будто пытаясь разглядеть там что-то важное. Свет, падающий из окна, озаряет влажные полоски на ее щеках. По моему телу пробегает волна облегчения. Эйми здесь, она жива и здорова. Я чувствую непреодолимое желание подойти к ней, обнять. Ощутить, что она по-прежнему моя. Надя прикрывает за мной входную дверь. – Давно она здесь? – спрашиваю я. – Пришла минут за десять до твоего звонка. Я только-только вернулась с работы. Не так уж давно. Стало быть, в обществе Джеймса Эйми провела полтора часа. Все то время, что я пытался дозвониться до нее. Я сглатываю. Многое может произойти за девяносто минут. – Она тебе что-нибудь сказала? – Ничего. Обронила лишь, что хочет прийти в себя, прежде чем ехать к родителям за Кэти. Я так думаю, ей не хочется возвращаться домой в таком состоянии. В таком состоянии? Неужели она поняла, что все еще любит Джеймса, и теперь боится сказать мне об этом?