Когда она замерла, казалось, мысли, кружащие в ее голове, ускорили свой темп. Глядя во встревоженные глаза Мэтта, Бри чувствовала себя потерянной, оцепеневшей и отключенной. Стоявшая рядом Грета скулила и теребила ее кроссовку, словно ощущала страдания женщины. — Что случилось? — спросил он снова. Все еще не в силах успокоиться, она только покачала головой. Он притянул ее и крепко прижал к себе. После нескольких секунд инстинктивного сопротивления она прислонилась к его широкой груди. Ее тело трясло, и казалось, что именно его руки не дают ей развалиться. Однако не страх бушевал внутри нее, то был непреодолимый натиск воспоминаний и эмоций, которые она когда-то загнала глубоко и постаралась забыть. Они стояли так несколько минут, пока Бри не перестала дрожать. — Все хорошо? — прошептал он ей на ухо. — Думаю, да. — Она слегка отстранилась, чтобы посмотреть на него. — Хочешь поговорить об этом? — Нет. Пока нет. Мэтт находился рядом, и это все изменило. Как бы слащаво это ни звучало, она чувствовала, что они единое целое, что он способен понять ее без всяких слов. И от этого ей хотелось быть к нему еще ближе. Внутри полыхнуло. Она встала на цыпочки и прижалась губами к его губам. Он ответил на поцелуй; его руки, обнимающие ее, напряглись. Бри подпрыгнула, обхватив его ногами за талию. Мэтт просунул руки под ее бедра, чтобы поддержать ее. Затем пересек кухню и прижал ее спиной к стене. Его тело было невероятно твердым и плотным по сравнению с ее, а его руки были повсюду. Губы скользнули вниз по ее шее. Прохладный воздух коснулся кожи, когда он оттянул ее футболку. Его теплые ладони оказались на ее груди. Бри, не отставая, потянула за край его рубашки и погладила рельефный пресс. Жар пронзил ее. Она не могла насытиться им. На секунду отстранившись от нее, Мэтт сорвал с себя рубашку и бросил на пол. Затем вновь подхватил Бри и понес по коридору. Она не замечала, что они оказались в его спальне, до тех пор, пока он не прижал ее к своему матрасу. По мере того как ее желание росло, болезненное смятение внутри нее утихало. Хотела ли она так мужчину когда-либо раньше? Нет, хотела — неправильное слово, подумала Бри. То, что она чувствовала к Мэтту, выходило далеко за рамки простого желания. Она и раньше занималась сексом и получала от этого удовольствие. Сейчас все было иначе. Это было всепоглощающе. Это была… Необходимость. Слово заставило ее на долю секунды задуматься. Нужда в людях была сродни зависимости. Это делало ее уязвимой. Люди, в которых ты нуждался, могли причинить тебе боль. За последние шесть месяцев весь ее мир сместился со своей оси. За этот короткий промежуток времени она установила больше связей с людьми, чем за предыдущие тридцать пять лет своей жизни. С ним она никогда не смогла бы отделить секс от близости. Они были переплетены. Он сделал ее счастливой. Он заставил ее смеяться. Он принес ей покой. Ей давно пора перестать быть гребаной трусихой. Ей нужно быть благодарной за то, что ей предложили полноценную и насыщенную жизнь, вместо того чтобы игнорировать шанс на настоящее счастье, который находился буквально перед ней. Некоторым людям никогда так не везло. Мэтт оторвался от ее губ. Его глаза потемнели. — Ты уверена? Толкнув его в плечо, Бри перевернула его на спину и оседлала. Затем сняла свою портупею, кобуру с лодыжки и положила оба пистолета на тумбочку вместе со своим мобильным телефоном. Затем стянула через голову футболку и перебросила ее через плечо. — Абсолютно. Глава двадцать шестая Мэтт обнимал обнаженное тело Бри. Над ними лениво вращался потолочный вентилятор. Лунный свет струился на кровать через окно. Он погладил татуировку в виде стрекозы на плече Бри. Это была искусная работа, выполненная в ярких синих и зеленых тонах, которых он никогда раньше не встречал в татушках. Стрекоза сидела среди нежных виноградных лоз и крошечных цветов, обвивающих плечо Бри. Крылья были полностью расправлены, как будто она вот-вот взлетит. Он провел кончиками пальцев по контуру крыла и почувствовал бугорки и складки шрама, вмятины там, где некогда собачьи зубы глубоко вонзились в плоть ребенка. Татуировка напоминала фреску, нарисованную на разрушенном здании. Ее красота скрывала уродливое событие. Так Бри пыталась контролировать свое болезненное прошлое, которое все еще преследовало ее, прошлое, которое (он уже догадался) стало причиной сегодняшних терзаний. Он поцеловал ее в плечо. — Ты собираешься рассказать мне, что произошло сегодня вечером? Она перекатилась на спину и закинула одну руку за голову. — Мне приснился сон… или скорее это было воспоминание. И в нем был Харли. — В нескольких предложениях она описала свой кошмар. Мэтту потребовалась пара секунд, чтобы переварить услышанное. — Ты помнишь, из-за чего твой отец поссорился с Харли? — Нет. Во всяком случае, пока. Кто знает, что я вспомню завтра? Все, что мне ясно сейчас, это то, что он находился в нашем доме в тот день, когда умерла моя мать, и что он разозлил моего отца. — Ты что-то еще помнишь о Харли? — Пока нет. — Она перекатилась на бок и посмотрела на Мэтта. — Как я вообще могла его забыть? Очевидно, он был частью моей семьи. Как я умудрилась заблокировать в своей памяти целого человека? Мэтт провел рукой по ее плечу. — Честно говоря, удивительно, что ты не заблокировала большую часть своего детства. Она нахмурилась. — Мне казалось, что я вычеркнула только тот день и воспоминания, непосредственно связанные с ним. Но ведь не может быть, чтобы Харли приехал к нам только однажды и именно в тот день! Когда он ругался с отцом, у меня было ощущение, что такое случалось и раньше. У меня было ощущение, что он был членом семьи. Он разговаривал с моим отцом так, как никто другой не смел. И это, вероятно, могло сойти с рук только тому, кто знал его с детства. — Но твой отец не преследовал его? — Нет. — Между ее бровями образовались морщинки. — В моем сне — или воспоминании, или что бы это ни было — я не беспокоилась за Харли. И хотя именно он спорил с моим отцом, я знала, что заплатим за это мы: я, моя мать, мои брат и сестра. Мэтт сжал ее плечо. — Все выглядит так, будто он хотел помочь. — Но, даже будучи маленьким ребенком, я понимала, что он делает только хуже. — Бри покачала головой. — Как говорится, благими намерениями… — Может, ты почувствовала что-то по отношению к Харли? — поинтересовался Мэтт. Бри помолчала пару минут. — Я на нем не сосредоточилась. Он просто там был… а я просто хотела, чтобы он ушел. — И тебе не хотелось уйти с ним? — Мэтт не представлял, как Бри удалось выжить в той обстановке. Вероятно, благодаря исключительной храбрости. — Очень хотелось, но я не могла бросить мать. — Она положила ладонь на его грудь. — Короче говоря, это был сумбурный сон. — Мне кажется, он несет в себе смысл. — Мэтту трудно было осознать, каково это — расти в жестокой, неблагополучной семье, но он отлично понимал, что такое преданность. — Ты осталась с мамой, хотя была страшно напугана и хотела сбежать. — Плохой сон, но и та часть моей жизни — тоже. Он погладил ее по плечу. — Мне жаль. — А мне жаль, что разбудила тебя. — Она лукаво улыбнулась и придвинулась ближе, закинув на него ногу. — Хотя, на самом деле, нет! Вовсе не жаль. — Вот и хорошо. — Он поцеловал ее. Мэтт терпеливо ждал, что когда-нибудь она придет к нему вот так. Это давалось нелегко, его надежды таяли, но ему хотелось верить, что однажды она решится. Ему хотелось верить, что он влюбился в женщину, которая сможет, несмотря ни на что, полюбить его в ответ. Он не обманывал себя: дело было не только в том, что они работают вместе. Ее нежелание связывать себя отношениями с ним уходило корнями в ее прошлое, откуда брали начало глубокие душевные шрамы, из-за которых она попросту не умела доверять. Он уважал ее честность и ее отказ позволить их отношениям развиваться быстрее, чем она почувствует себя готовой. Она была с ним откровенна. Но теперь надежда в его сердце расцвела. Она положила голову ему на грудь. — Я не привыкла нуждаться в ком-то. Не таким образом. Он погладил ее по спине. — Я хочу, чтобы ты приходила ко мне с любыми вопросами и проблемами. — Он коснулся ее руки кончиками пальцев. — Я как раз беспокоился, что совсем тебе не нужен. — С чего ты так решил? — приподняла она голову. — Потому что ты не хочешь встречаться открыто. Ты все еще настаиваешь на двадцатимильной поездке за город, чтобы всего лишь поесть в ресторане вместе. Бри поморщилась.