— Пожалуйста, Тори, скажи мне, нужно ли нам еще что-то обсудить? Я не могу помочь, если не знаю всего, — умоляла Керри. Тори сидела на диване. Девочка поставила локти на колени и опиралась лицом на руки. Керри никогда раньше не видела ее в таком отчаянии. Мало было сказать, что дочь выглядела так, словно лишилась лучшей подруги. Она на самом деле потеряла лучшую подругу, будто та умерла, но чувства Тори были гораздо сильнее, чем могли быть в случае смерти подруги и боли от утраты. Это жуткая боль из-за предательства. Такого, которое случается, только если это делает лучшая подруга. Тори откинулась на спинку дивана. — Они все верят ей. И почему бы и нет? Мы дружили всегда. — Она закрыла глаза. Тори чувствовала себя несчастной. — Я только не могу понять, почему она это сказала. — Сара когда-нибудь говорила тебе, что хочет заставить Брендал страдать? Или Элис, если тебе это известно? Тори покачала головой. — Сара говорила, что ее ненавидит. Мы все это когда-то говорили. Знаешь, когда злишься, иногда говоришь такие вещи, которые на самом деле не имеешь в виду. По крайней мере, не совсем. Не в полной мере. Керри кивнула. Она сидела спиной к подлокотнику дивана. Тут дочь подтянула одно колено и села на ногу, чтобы смотреть прямо на Керри. — Я прекрасно знаю, что ты имеешь в виду. Когда я училась в девятом классе, одна моя одноклассница вызывала у меня точно такие же чувства. — Керри вздохнула, когда внезапно нахлынули воспоминания. — Девочку, которую я ненавидела, звали Лола Грей. — Лола? — Уголки губ Тори чуть-чуть приподнялись вверх, словно она могла и улыбнуться. — Ты говоришь про маму Пайпер Нокс? — Тогда ее фамилия была Грей, — заметила Керри. — В тот год она была подлой и зловредной. Лола повзрослела раньше большинства нас всех. Я имею в виду изменения в организме. У той девочки были идеальная кожа, идеальные зубы, ей не требовались никакие брекеты. Она вела себя так, что мы, все остальные девочки, рядом с ней чувствовали себя неполноценными. Хотя необходимости подчеркивать превосходство не было. Мы и так понимали, что не дотягиваем до нее. — Но Лола не умерла. — Тори изменилась в лице. — И твоя лучшая подруга не показала на тебя пальцем, будто это ты столкнула кого-то с лестницы. — Нет. Однажды я над ней зло подшутила. Керри никогда никому в этом не признавалась. Никогда. Даже Диане и Джен. У Тори в неверии округлились глаза. — И что ты сделала? — Мы тогда сидели на трибуне на стадионе, ждали, когда начнется собрание болельщиков спортивной команды. Лола устроилась в следующем ряду, надо мной, а ее ноги стояли между мной и девочкой, которая сидела рядом со мной. Самовлюбленная Лола, как и всегда, важничала и чем-то хвасталась всем вокруг, всем, кто только был готов слушать, и даже не заметила, что я делаю со шнурками ее кроссовок. — Не может быть! — Тори не могла в это поверить, глаза у нее округлились еще больше. — Я это сделала. Я связала ее шнурки вместе. Когда собрание болельщиков закончилось и пришла пора уходить, она свалилась. Разбила губу, ударилась носом, было много крови. Я жутко испугалась. К счастью, никаких серьезных травм она не получила. По крайней мере, временно она присмирела — с этими синяками и опухшим лицом. — У тебя было ощущение, что ты заставила ее заплатить, пусть и немного? — спросила Тори, не сводя глаз с матери. — Примерно три секунды, потом я уже чувствовала себя паршиво. Негодяйкой я себя чувствовала! Я все время думала о тех ужасных вещах, которые могли бы случиться. Она же могла получить серьезную травму. К счастью, ничего непоправимого не случилось. — Вау! Не могу поверить, что ты сделала что-то подобное. — Мы все когда-нибудь говорим или делаем то, о чем потом сожалеем. Может, в тот момент, когда мы это говорим или делаем, это кажется правильным или звучит так, как надо, потому что мы расстроены или обижены. В конце концов мы понимаем, что это была ошибка. До Тори быстро дошло, к чему клонит ее мать. — Я этого не делала, мама. Я не толкала Брендал и не говорила Саре, чтобы она это сделала. Я не знаю, почему она сказала, будто я виновата. Это неправда. — Дочь покачала головой. — Я этого не совершала. — Я никогда и не верила, что делала, — заверила ее Керри. — Я просто хотела, чтобы ты поняла: мы все делаем ошибки. Если сама идея обсуждалась до случившегося… — Она не обсуждалась! — закричала Тори. — Клянусь. Мы никогда не говорили о том, чтобы как-то навредить Брендал. Никогда. Мы только говорили, что надеемся, как наступит день, когда все увидят ее нутро и поймут, какая Брендал на самом деле. Мы никогда (по крайней мере я) не предпринимали никаких шагов, чтобы это случилось. — Давай поговорим о Саре, — предложила Керри. — Ты замечала, что в последнее время она изменилась? Депрессия? Беспокойство? Может, что-то в ее отношениях с родителями? — Ничего. Сара обижалась на то, что говорила и делала Брендал, но она знала — в конце концов это прекратится. Брендал никогда долго не фиксировалась на одном человеке. Мы с Сарой не сомневались, что через некоторое время она перекинется на кого-то другого. — А что ты можешь сказать про Элис? Как она во всем этом фигурирует? Тори глубоко вздохнула. — Именно она все время повторяла, что Брендал должна понять: нельзя так плохо относиться к людям. Она ей совсем не нравилась. Если честно, я думаю, что она ей завидовала. — Она никогда не предлагала кому-то из вас или всем вместе принять какие-то меры? — Нет, но она постоянно поднимала тему Брендал. Вбивала нам в головы. Долбила! Вначале я не понимала, что делает Элис, но теперь, оглядываясь назад, вижу: она хотела, чтобы напряжение не спадало. Керри подумала обо всем, что Джен увидела в доме Кортесов. — Элис рассказывала про маски и рисунки, которые ей так нравятся? Я имею в виду те, которые висят у нее дома. — Они — часть веры Элис. — Тори пожала плечами. — У нее такая религия. Она считает, что они придают ей магические способности, ведь Элис принцесса. — Она когда-нибудь пыталась доказать тебе эту теорию? Тори прикусила губу, словно не была уверена, стоит ли ей об этом рассказывать. — Не скрывай ничего, — подбодрила ее Керри. — Только так я смогу тебе помочь. — В последний раз, когда мы с Сарой обе одновременно ночевали у Кортесов, Элис говорила о том, что если мы ее настоящие подруги, то можем стать такими, как она — частью Элис. Она сказала, что мы станем самыми популярными девочками в школе, если будем держаться вместе с ней. Она снова и снова это повторяла. И все время напоминала, как это будет здорово. — Она пыталась каким-то образом промыть вам мозг? Это все больше и больше казалось тактикой воздействия путем оказания давления. Именно ею. Тори покачала головой. — Я не знаю. Может быть. Керри протянула руку и сжала ладонь дочери. — Что бы она ни пыталась сделать, я не верю, что вы с Сарой совершили что-то плохое. Мы доберемся до сути случившегося. Тори кивнула. У Керри все сжалось в груди при мысли о том, что ей еще нужно спросить у дочери, но она не могла притворяться, будто такого не может быть. Как только Керри Девлин приехала в дом сестры, Диана отвела ее в сторону и рассказала о том, что ее сыновья обнаружили в компьютере в своей комнате. — Тори, у тебя не возникло желания тоже умереть? Я имею в виду совершить самоубийство. Тори мгновенно взглянула на мать и также быстро отвела взгляд. — Почему ты задаешь такой идиотский вопрос? Я ведь уже сказала тебе: я не имела в виду то, что говорила сразу после того, как узнала, что Брендал умерла. Я была просто расстроена. — Диана увидела, что кто-то интересовался самоубийством — вводил соответствующие запросы в компьютере на втором этаже. Если это не ты, значит, это кто-то из мальчиков. Ей нужно знать, если у одного из них возникли проблемы. Керри задержала дыхание. — Это я искала. У Керри сжалось сердце. — Надеюсь, ты никогда не будешь считать это единственным решением. У тебя есть люди, которые тебя любят, которые все что угодно сделают для тебя. Самоубийство даже не входит в список возможных вариантов! — Я знаю. Я просто себя жалела и… — Она замолчала на мгновение. — Нет, не так. Да, мне было плохо, я ужасно себя чувствовала, но это Элис сказала, что мне, возможно, следует покинуть этот мир. И тогда я задумалась, как люди — люди типа Сары — могут себя чувствовать. Насколько им плохо, чтобы на самом деле это совершить! Керри пришла в ярость. Она буквально бурлила в Девлин. — Она когда-нибудь еще предлагала подобное тебе или Саре? Керри подумала про двух девушек из Уолкеровской академии и ощутила еще один прилив раскаленной добела ярости. — В последнее время несколько раз. — Тори пожала плечами. — Я думаю, по большей части она это делает, чтобы посмотреть на нашу реакцию. Понимаешь, это такой эпатаж. — Я уверена: теперь ты понимаешь, что Элис вам с Сарой никакая не подруга и никогда ею не была. — Конечно. — Тори с минуту рассматривала свои кутикулы. — Я еще кое-что должна тебе сказать. Кое-что, что выяснила Элис и чем меня долбила. Керри затаила дыхание и ждала, что еще скажет дочь. — Я думаю, что я, возможно, лесбиянка. То есть я не уверена, но… Я думаю, это так. Тори зажмурилась и, казалось, тоже затаила дыхание. Керри удивилась, что раньше не поняла эту проблему дочери — как она пытается определиться со своей сексуальностью. Керри потянулась к ней, обняла и прижала к себе.