У Хэла, бармена в гриль-баре Ларри и Крейга, задумчивое выражение лица. – Сногсшибательная женщина, – говорит Хэл. На его лбу начинает появляться морщинка. – Слишком красивая для того старика, это уж точно. В гриль-баре Ларри и Крейга явно есть бар и явно нет гриля. Это заведение из таких. На липком полу опилки и шелуха арахиса. Смешанный запах застоялого пива и блевотины поднимается над полом и ударяет в ноздри. Позыва сходить по малой нужде у меня нет, но я знаю: если бы появился, то писсуар здесь не смывается, а переполняется кубиками льда. Рейнольдс кивает мне: мол, веди разговор. – Как она выглядела? – спрашиваю я. Хэл продолжает хмуриться: – Разве «сногсшибательная» сказано не по-английски? – Рыжая, брюнетка, блондинка? – Брюнетка – это каштановая? Я смотрю на Рейнольдс. – Да, Хэл. Брюнетка – это каштановая. – Брюнетка. – Что-нибудь еще? – Сногсшибательная. – Да, мы это уже прошли. – Стройная, – отвечает Хэл. Рейнольдс вздыхает: – И она была с мужчиной, верно? – Ну, ему до нее как до небес, это я вам точно могу сказать. – Ты уже об этом говорил, – напоминаю я ему. – Они пришли вместе? – Нет. – А кто первым? – спрашивает Рейнольдс. – Старикан. – Он показывает на меня. – Сел вот ровно на это место, где вы сейчас. – И как он выглядел? – Ну, лет шестьдесят пять, длинные волосы, патлатая борода, большой нос. Он словно на еже прокатился, но одет был в серый костюм, белую рубашку, синий галстук. – Его ты помнишь хорошо, – отмечаю я. – А? – Его ты помнишь, я говорю. А ее? – Если бы вы видели, как на ней сидело это черное платье, вы бы тоже мало чего запомнили. – Значит, он сидит здесь один, пьет, – возвращает нас к главному Рейнольдс. – И сколько времени прошло, прежде чем появилась женщина? – Не знаю. Минут двадцать-тридцать. – Значит, она входит и… – Ну, она появляется с шиком, если вы меня понимаете. – Понимаем, – киваю я. – Идет прямо к нему. – Хэл широко раскрывает глаза, словно описывает посадку НЛО. – Начинает с ним заигрывать. – Они не могли быть знакомы? – Не думаю. Я такого не почувствовал. – А что почувствовал? Хэл пожимает плечами: – Почувствовал, что она проститутка. Это мое предположение, если по-честному. – А тут много проституток бывает? – спрашиваю я. Хэл настораживается. – Нам плевать на приставания проституток, – качает головой Рейнольдс. – Речь идет об убийстве полицейского. – Да, бывает, заходят. Я что говорю – тут два стрип-клуба неподалеку. Иногда девицы оттуда хотят подработать на стороне. Я смотрю на Рейнольдс, но она мне уже кивает: – Бейтс работает в этом направлении. – Ты видел ее здесь раньше? – спрашиваю я. – Два раза. – И запомнил? – Ну сколько раз мне вам повторять? – Хэл разводит руками. – Сногсшибательная, – говорю я за него. «Сногсшибательная» может быть и не Маурой, хотя описание, каким бы неопределенным оно ни было, к ней подходит. – А те два других раза, – продолжаю я, – она уходила с мужчинами? – Ну. Я включаю воображение. Три раза в этой помойке. Три раза уходит с мужчинами. Маура. Я проглатываю боль. Хэл трет подбородок: – Если подумать, то, может, она и не проститутка. – Почему ты так решил? – Не тот тип. – А какого она типа? – Ну, это как судья сказал про порнуху: когда увидишь, сразу поймешь, что порнуха. Я хочу сказать: может, она и проститутка. Вполне вероятно. Но может, и что-то другое. Например, фрик. К нам иногда заходят такие красотки, они счастливы в браке, дом, трое детей. Они приходят сюда и утаскивают мужчину в постель; в общем, не знаю. Фрики. Может, она из таких. Как это утешительно. Рейнольдс постукивает ногой. Она привела меня сюда по конкретной причине, но никак не для того, чтобы я вел допрос в таком направлении. Хватит откладывать. Я киваю ей. Время пришло. – Хорошо, – говорит Рейнольдс Хэлу, – покажи ему видеозапись. Телевизор – старинный, в деревянном корпусе. Хэл ставит его на стойку бара. Сейчас в баре еще два посетителя, но оба, кажется, целиком заняты содержимым своих стаканов, и ничем другим. Хэл включает аппарат. Экран оживает, сначала видны синие точки, тридцать секунд спустя появляются недовольные помехи. Хэл проверяет сзади. – Шнур вывалился, – говорит он, вставляя разъем. Другой конец шнура подключен к кассетному проигрывателю. Кассетоприемник сломан, и я вижу в щели старую кассету. Кнопка «воспроизвести» включается со щелчком. Качество записи отстойное – желтоватая, подернутая дымкой нерезкая картинка. Камера установлена высоко над парковкой, чтобы в объектив попадала вся площадка, но из-за этого почти ничего и не видно. Я могу разобрать, может, марки автомобилей и некоторые цвета. Но прочесть номерные знаки невозможно. – Босс записывает и записывает на одну кассету, пока пленка не порвется, – объясняет Хэл. Мне знакома эта система. Страховая компания требует установки камер наблюдения, и хозяин выбирает самый дешевый вариант. Мы смотрим запись. Рейнольдс показывает на машину в верхнем правом углу: