– И поскольку твой отец был в курсе всего, то Александер всегда препятствовал тому, чтобы я общалась с вами, – заключила Карла. – Скорей всего так. Только тут Карла заметила, что куртка Пола изодрана, а рубашка мокрая от пота. – Что с тобой случилось? – воскликнула она. – Я спасался от преследования, по дороге попал в аварию, свалился в пропасть. – Что? – Должно быть, я задавал слишком много вопросов доктору Кумару, и он пригрозил, что у меня будут большие неприятности. Карла порывисто схватила его за локоть, но тут же отдернула руку, словно обожглась. – Но это невероятно, значит, тебя хотели убить! Вот, снова начинается, – с отчаянием воскликнула она. – Думаю, все зависит от того решения, которое мы примем. – Но прошло уже двадцать лет, что ж мы теперь можем сделать? – вскричала Карла. – Я же не бесстрашный борец за истину, я только хочу нормально, спокойно жить дальше, вот и все. – Но остается Патрик Александер, ты же не хочешь, не можешь продолжать быть рядом с ним, следует убрать его из твоей жизни, Карла. – Знаю. Надо все хорошенько продумать. Он управляет всеми моими делами со времени смерти родителей. Я пойду к нему и скажу, что мне все известно. Пол взял ее руки и прижал к своей груди. – Нет, ничего не надо ему говорить, Карла, так ты подвергнешь себя опасности, – возразил он. – Надо найти более надежный способ вывести тебя из-под зависимости от него. Не надо торопиться. То, что Пол думает о ней, заботится о ее дальнейшей судьбе, успокоило ее, значит, он не отказался от нее, простил все ее прошлые выходки. По сути, для нее сейчас это было самым главным в жизни, ведь никакое расследование, никто и ничто не сможет вернуть ей навсегда утраченное прошлое. Ей было тридцать пять лет, она была одна и хотела только одного – чтобы с ними больше ничего не случилось. Может быть, надо просто бросить копаться в прошлом и начать жизнь с чистой страницы? – Прямых доказательств нет, так ведь, Пол? – Да, это только дедукция, сопоставление документов и фактов, как делает полиция, но этого явно недостаточно, – подтвердил он. Он задумался и стал нервно ходить по пустому залу ресторана. На террасе продолжали ворковать Мартина и Марк, так тихо, что слышалось только слабое жужжание, которое доносил морской ветер. Пол схватил телефон и отправил СМС-сообщение Роберто: «Если ты еще на ногах, то я пока тоже. Пол». Ответ не заставил себя ждать. – Как всегда, на капитанском мостике, дружище? – спросил Роберто, как обычно, бодрым голосом. – Я с Карлой. У тебя все в порядке? Я тебя не отвлекаю? – Ты что, Маризоль в предвкушении веселья в Акапулько затащила меня на вечеринку к одному нудному типу, умираю с тоски. Так что твой звонок только взбодрит меня, слушаю. – Ты нашел что-нибудь интересное по Александеру? – Как говорит Маризоль, ничего необычного, такого, что бы не было известно в деловых кругах. Но есть кое-что, что может тебя заинтересовать. Пол присел рядом с Карлой, нажал кнопку «динамик», чтобы она тоже могла слышать разговор. – Я включил громкую связь, чтобы Карла могла послушать, – уточнил он для Роберто. – Добрый вечер, Карла, – поприветствовал ее тот и продолжил. – Так вот, Александер представляется везде как глава промышленного концерна «Кастроневес». Он и вправду всем управляет, но в действительности все принадлежит Карле. Пол с удивлением посмотрел на нее. – Я думал, что часть концерна принадлежит ему. Разве он не был его совладельцем, партнером отца Карлы? – спросил Пол. Нет, он был его правой рукой, деловым помощником, короче, он всем занимался, но не был совладельцем с Эдуардо Кастроневесом. Он стал так называть себя после его смерти. Он продолжает управлять всем, но он ничем не владеет. Карла – единственная наследница империи Кастроневесов. Думаю, он нажил себе неплохое личное состояние, но у него нет никакой части в этом промышленном концерне. У Пола перехватило дыхание, он с крайним изумлением смотрел на Карлу. – Ты знала все это? – Ну, я говорила тебе, что никогда не интересовалась всеми этими делами, – объяснила Карла. – Время от времени я подписываю какие-то бумаги, мой счет регулярно пополняется. Во всяком случае, я никогда не задумывалась о подобных вещах. Занимаюсь только своей ювелиркой. Впрочем, я и на это могла бы прожить. – Ладно, думаю, вам есть что выяснять, – прервал их Роберто. – Не думал, что это будет так увлекательно, все эти штучки Александера. – Спасибо, Роберто, думаю, нам все пригодится. Как-нибудь, после твоего возвращения из Мексики, выкроим время, и я тебе все подробно расскажу. – Надеюсь, амичи. У меня слюнки текут от всех этих тайн. Все, ариведерчи, Пол. – Угу, привет, до скорого, Роберто. Пол повернулся к Карле и легонько взял ее за руку. Она не оттолкнула его, а просто уткнулась лицом ему в грудь. – Ты продолжишь помогать мне, Пол? – А разве я тебя бросал? – спросил он, прижавшись подбородком к ее шелковистым волосам. После того, как Карла на своей машине подвезла его до бастида, Пол проспал всего несколько часов и утром снова выглядел замученным и изнуренным. Но ему не хотелось пропускать традиционный ритуал завтрака с родителями, которых он скоро должен был покинуть, чтобы вернуться в Нью-Йорк. Пол опоздал, родители уже закончили завтракать. Мариза беззаботно напевала что-то, убирая посуду с огромного стола. Увидев сына, она тут же бросилась к нему: – Пол! Я даже не знаю, что ты сделал вчера с отцом. Как всегда, он ничего не захотел мне объяснять, но он заговорил, ему лучше, это просто невероятно. Пол улыбнулся и поцеловал мать в лоб. Он не переставал удивляться, как такая маленькая хрупкая женщина могла произвести на свет его, такого большого и внушительного. – Я видела, как вы говорили вчера в саду, – продолжила Мариза, – я беспокоилась, как бы ты его не утомил, но, послушай, он как будто пробудился от спячки. – Признаться, мне пришлось его немного отшлепать, – пошутил Пол. – Послушай, это же все-таки твой отец! – Но ты же видишь, это помогло. – Я так счастлива, что Пэр вышел из ступора, я чувствую себя вновь родившейся, ты представить себе не можешь, дорогой мой. – Могу представить… – Надеюсь, что так будет и дальше. Ты знаешь, если бы не эти отклонения, с головой, он ведь совершенно здоров. Мы сможем путешествовать, может быть, приедем навестить тебя… Она болтала, как ребенок, который разбирает мешки с рождественскими подарками. Пол налил себе чашку кофе. – А, кстати, где он? – В кабинете, он работает не переставая со вчерашнего вечера, я просто не узнаю его. По всему кабинету, от пола до стола, были разложены папки с документами. Пэр разбирал свой архив, откладывая в сторону или бросая в картонную коробку материалы досье. Пол облокотился на косяк двери и прихлебывал кофе, наблюдая за отцом, которого давно не видел за подобным занятием. – Я всегда любил этот кабинет, – сказал Пол. – Тут сохранился запах чернил. Когда я был маленький, я думал, что ты имеешь право судить всех на свете, словно бог. Именно из-за тебя мне захотелось работать в ООН, где, как мне казалось, решались судьбы мира. Пэр присел на краешек письменного стола. – С тех пор я свалился со своего пьедестала. – То, что ты мне сообщил, многого стоит. – Вот только сам я куда-то подевал копии тех материалов, что передал тебе. Я прекрасно понимаю, что разочаровал тебя, что ты меня презираешь. У меня мало что осталось теперь, кроме Маризы. Пол прошел вглубь кабинета. Он понимал, что отец ждет, что необходимо сказать ему что-то важное, что определило бы их дальнейшие отношения. Он взял с полки книжного шкафа маленькую глиняную статуэтку, это была птичка, неумело слепленная детскими руками. – Посмотри-ка, я слепил ее, когда мне было, наверно, лет шесть, – удивился Пол. – Пять, ты подарил мне ее на праздник отцов, – поправил Пэр. Сухая глина треснула в руках Пола, и ее кусочки упали наземь, он наклонился, чтобы подобрать, но от них осталась только пыль. – Прости, мне жаль, – сказал он, поднимаясь. – Не расстраивайся, Пол. Ничто не вечно в нашей жизни. – Знаю, – согласился Пол, приблизившись к отцу, который смотрел на него с безысходной грустью. – Папа, я не сержусь на тебя. Ты мой отец. Ты дал мне жизнь дважды. Второй раз, принеся в жертву самое главное для тебя – свои убеждения. – Я бесконечно сожалею о том, что тогда произошло. Я даже не представлял себе, какой груз взвалил себе на плечи и как тяжко будет нести его всю жизнь. Возможно, будь это теперь, я поступил бы иначе… впрочем, не знаю… Когда я вижу тебя, тут, рядом, я все еще не знаю… – Я думаю, что ты был неправ. Надо было оставить все как есть, ничто не оправдывает убийство одного человека во имя спасения другого. Самое важное для человека – это ценности, в которые он верит, то, что остается после смерти. Люди тленны, а идеалы вечны.