Ее широко раскрытые, полные ужаса глаза устремлены на меня. — Здесь только я, mondo mia. Это всего лишь я. Ашер жестоко смеется. — Ты будешь наблюдать, брат, пока я забираю у тебя все. — Я рядом, Амелия, хорошо? Слезы текут по ее опухшему лицу, заливая кляп во рту. Я был беспомощен, я, черт возьми, не мог это остановить. Я потерпел неудачу. Я, черт возьми, потерпел неудачу. Ашер сдвигает ее нижнее белье в сторону, обнажая ее. Амелия плачет, но не сводит с меня глаз. — Мне жаль, Амелия, — говорю я ей. — Мне так чертовски жаль. Он прикасается к ней. Мое дыхание вырывается из груди, паника, страх и ярость смешиваются воедино. Я не чувствовал боли в своем теле, я вообще ничего не чувствовал. — Я прямо здесь, с тобой, Амелия. — Может, нам вынуть кляп, Габриэль? Чтобы мы могли слышать эти прелестные крики, — Ашер шевелит пальцами, и ее глаза плотно закрываются. — Я видел вас однажды. Она такая хорошенькая, не правда ли? Мои ноздри раздуваются. Он протягивает руку к кляпу и вытаскивает его у нее изо рта. — Давай, красавица Амелия, покричи для нас. Она плюет ему в лицо, но затем кричит именно так, как мужчина и хотел, когда он заводит руку и сильно бьет ее сжатым кулаком в центр. Я отказываюсь отводить взгляд, это моя вина. Ее боль — моя. — Я думаю, что ее боль гораздо прекраснее, чем ее удовольствие. Глава 48 Амелия У меня пересохло горло от крика, боль пронизывала меня насквозь. Я почувствовала теплую кровь между ног, ощутила, где удар пробил мое тело, и поняла, что на нем были какие-то кольца, которые могли нанести эти повреждения. — Амелия! Габриэль зарычал, как лев, запертый в клетке, неспособный защитить единственную вещь, которая имеет для него значение. Вот так я и умру. Я и раньше думала о своей смерти, но не ожидала, что она будет такой. В моих кошмарах меня всегда убивал отчим, и с тех пор, как Габриэль убил его, я больше не думала об этом. Мне казалось, что я проживу дольше. Нога, на которую опирался Ашер, онемела от давления его веса, а другой ногой, со сломанной костью, я не могла пошевелить. Даже от одной мысли об этом мне хотелось потерять сознание. Поэтому мне пришлось терпеть. И Габриэлю тоже. — Не смотри, — прошептала я ему. — Не позволяй, чтобы это было последнее, что ты видишь. — Малыш, — это были слезы в его глазах. Слезы на его щеках. Его печаль была глубокой и искренней. Ашер хотел, чтобы Габриэль страдал, и он делал это через единственное, что точно могло это сделать. Меня. Мужчина поднимает нож, поднося его к моей груди. Мое дыхание останавливается. — Ашер, пожалуйста, — умоляет Габриэль. Его жестокий смех обрывается, когда дверь распахивается так внезапно, что я вскрикиваю: острие ножа вонзается в меня, и мое тело дергается от испуга. В дверном проеме стоит Атлас. Его лицо выражает гнев. Габриэль опускает голову, пораженный. Неужели он надеялся, что придет кто-то другой? — Атлас? — Ашер отходит от меня, отвлекаясь. Холодные глаза Атласа скользят по его близнецу, затем по мне, оценивая состояние моего тела, кровь, синяки, то, как я обнажена. У меня не было сил заботиться о достоинстве. Атлас осторожными шагами подходит к брату. — Давно пора, — уверенно говорит ему Ашер. Но тут Атлас поднимает пистолет, заставляя брата в замешательстве нахмурить брови. Без предупреждения, без колебаний раздается выстрел, и кровь брызжет мне на лицо. Теплые, влажные капли попадают на мои губы и щеки. В течение нескольких секунд ничего не происходит, но затем падает тело… тело Ашера, приземлившееся на мои колени, неподвижное, безжизненное и мертвое. Тишина заполняет комнату, как тяжелый свинец. — Амелия! — Габриэль разрывает ее первым, шок проходит, когда он яростно гремит цепями. Но я все еще не могу прийти в себя, все болит, я вся в крови, и Атлас смотрит на меня со смесью ужаса и сочувствия. Он оттаскивает Ашера от меня, и я мельком вижу его лицо — из пулевого отверстия все еще сочится кровь. Его глаза остаются открытыми, и я готова поклясться, что они наблюдают за мной. Позади Атласа появляются Девон и Энцо. Мужчина быстро двигается, закрывая своим телом мое, опуская платье, чтобы прикрыть меня. — Я собираюсь развязать тебя, — шепчет он с дрожью в голосе. Я киваю. Он протягивает руки вокруг меня, его лицо у моего уха, когда он осторожно дергает узел. Дыхание его тяжелое и хриплое, и я чувствую, что он едва держится на ногах. Он убил своего брата-близнеца. Когда мои запястья развязаны и он собирается отойти, я из последних сил обнимаю его руками. — Спасибо, — шепчу я с надрывом в голосе. Он не обнимает меня в ответ, но я чувствую, как расслабляется его тело, прежде чем он отстраняется, чтобы помочь остальным освободить Габриэля от цепей. Мой взгляд скользит по телу Ашера, и меня пробирает дрожь. Я так устала. Так чертовски устала. Я чувствую, как мое тело облокачивается обратно на столб, где-то рядом со мной двигаются тела и гремят цепи, но у меня не было сил смотреть. Габриэль был жив. Он был в безопасности. Я слышу, как он падает. — Нет! — рычит он, когда мои веки опускаются. — Она! Займись ею! С кем он разговаривал? О, точно! Девон. Энцо. Они тоже были здесь. Руки хватают меня, и я открываю глаза, вздрагивая.