— Это я, детка. Это я. Лицо Габриэля мелькает перед моими глазами. — Привет. — Амелия, — слезы текут по его лицу, пока он осматривает меня, морщась от каждой новой раны, которую он находит. — Мне так жаль. — Она в шоке, Габриэль, — объявляет Девон. — Нам нужно увезти ее отсюда. — Мне так хочется спать. — Это нормально, — мягко говорит мне Габриэль. Мои веки были тяжелыми, я с трудом держала глаза открытыми, но я видела на нем кровь, синяки. — Ты ранен. — Я в порядке. Сейчас я подниму тебя, Амелия. Я кивнула, не возражая, чтобы меня несли, потому что я так устала. И мне холодно. Мне было так холодно. Я сказала это вслух? Энцо делает шаг вперед, снимает с себя куртку и накидывает ее на меня спереди, а Габриэль просовывает руку мне под колени, только для того, чтобы завернуть и вытащить ее обратно. Кровь. Так много крови. — Какого хрена он с ней сделал!? — вопит Девон. — Ой, простите, — хмурюсь я. — У меня что, уже начались месячные? Глаза Габриэля наполняются страхом, когда он поворачивает голову к Девону, который уже движется. — Мне нужно посмотреть, Габриэль, — предупреждает он. Габриэль устраивается позади меня, кладет мою голову себе на колени, а Девон опускается на колени у моих ног. — Амелия, детка, — говорит Габриэль, глядя на меня сверху вниз. — Посмотри на меня минутку, хорошо? Они все были такими нежными. Такими мягкими. Я поднимаю на него глаза. — Ты ранен? — шепчу я. Он качает головой, слеза стекает с кончика его носа и падает мне на губу. Мой язык высовывается, чтобы попробовать ее на вкус. — Тогда почему ты плачешь? Я знаю, что Девон прикасается ко мне, поднимает мое платье, но я была так очарована его пылающими ореховыми глазами, в которых плескалась еще большая печаль. — Мне очень жаль, — шепчет он. — Мы должны отвезти ее в больницу, — заявляет Девон. — Немедленно. Габриэль убирает меня со своих коленей, позволяя Девону прижать к себе мой затылок. Его обеспокоенное лицо смотрит на меня сверху вниз. — Ты в порядке? — спросил он надломленным голосом. — Устала. — Я знаю, Амелия, но с тобой все будет хорошо. На счет три я хочу, чтобы ты сделала большой вдох. — Зачем? — Просто сделай это, хорошо? — я киваю. — Раз, — его глаза скользят к Габриэлю. — Два… три, большой вдох. Я втягиваю в себя огромное количество воздуха и с криком выдыхаю его, когда меня поднимают с пола. Все мое тело загорается, как проклятый пульсирующий маяк. Господи. Я больше не чувствовала усталости. В голове мелькают образы: каждая рана отдается болью. Габриэль обнимает меня, а я плачу, не в силах остановиться. Я слышу шаги, голоса, приказы и крики, а затем меня укладывают на заднее сиденье машины, моя голова покоится на коленях Габриэля, а Девон сидит у моих ног, держа их. Он тянется к моему запястью, нащупывает пульс. — Езжай! — приказывает он. Атлас нажимает на газ. Поездку на машине я не помню, но запомнила, как меня выносят из машины, и снова боль при каждом движении. Затем под моей спиной появляется кровать, вокруг меня люди в синих халатах, и что-то острое пронзает меня в руку, после чего я засыпаю. Глава 49 Амелия Такие слова, как шок, повреждение нервов и обширные травмы, кружатся вокруг пространства, в котором я лежу. Я вижу только темноту, ощущаю только мягкость и тепло кровати под собой, и я чувствовала себя в безопасности, поэтому я снова позволила себе задремать. Когда я просыпаюсь во второй раз, что-то лежит на моей руке, и единственным звуком в комнате служит пищалка слева от меня. Я пытаюсь пошевелить рукой, пытаясь убрать то, что было на ней сверху. Что-то двигается, и кто-то резко кричит: —Амелия? Габриэль. Это был Габриэль. Я тянусь к нему, чувствуя, как трубки и провода удерживают меня. Подождите, моя нога была приподнята. Я изо всех сил пытаюсь что-то сделать, но потом он оказывается рядом со мной, его большие руки обхватывают мое лицо, его собственное было скрыто тенью, но он здесь, прямо, черт возьми, здесь. — Mondo mia, — выдыхает он, прежде чем его рот оказывается на моем, целуя меня, мои щеки, мой подбородок. Влага стекает мне на кожу. — Не плачь, — хриплю я, голос грубый после сна. — Мне так жаль, Амелия. Мне так чертовски жаль. — Это не твоя вина. — Это моя вина. Я должен был догадаться. Я должен был встретиться с ним лицом к лицу, когда у меня возникли подозрения. — Где Атлас? — спросила я. — Он пьет кофе. И тоже не выходил отсюда с тех пор, как мы тебя привезли. — Он убил Ашера, Габриэль, — шепчу я. — Ему очень больно. — Я знаю, — он прижимается своим лбом к моему. — Я знаю. — Как долго я здесь нахожусь? — Четыре дня. Мои глаза расширяются. — Что?! — Ты была ранена, Амелия, сильно. — Прости, я не знала… — я замолкаю, не успев договорить. — Ты что?! Какого хрена ты извиняешься? — Ну, — пожимаю я плечами, морщась, когда чувствую, как сводит мышцы. — Нет, Амелия, — вздыхает он. — Нет. Господи, я думал, что потерял тебя. Снова! Я перебираю воспоминания, удары, которые я получила, порез от ножа на моей руке и… между ног. Моя лодыжка. Я с трудом сглатываю. Слегка шевелюсь и резко втягиваю воздух, чувствуя, насколько нежным и воспаленным было мое лоно. Он ударил меня. Я чувствовала, как что-то вытекало из меня.