— Это была ошибка. — Ошибки смертельно опасны в этой жизни, Тони. Я отступаю назад, глядя на темную воду у причала. Где-то далеко раздается гудок судна, заглушаемый потемневшим небом и дождем, который льется на нас. — Приготовиться, — приказываю я. Каждый из моих мужчин поднимает оружие, целясь в предателей. По одному человеку на каждого. Предохранители щелкают в унисон. — Огонь. Раздается хор выстрелов, все они сливаются в один громкий гул, который эхом разносится по площади с контейнерами, а затем тела падают на пол. Это был еще не конец. Тэлон обнаружил несколько утечек в моей организации, присылал мне изображение за изображением, доказательство за доказательством каждого человека, выступившего против меня и моей жены. Он взломал все системы, которые смог найти, получил все изображения, документы и кадры, которые могли предоставить мне его навыки. И теперь у него была постоянная работа в моих рядах и стабильные деньги, чтобы дать своей семье больше. Он держал все в секрете, как я и просил. Он шел по следу и вынюхивал тех, кто предал. Если бы он появился на день раньше, я бы узнал, что это Ашер, задолго до того, как он успел нанести удар. Я часто думал об этом. Кровь на ее хрупком теле, крики боли. Это толкало меня вперед, заставляло жаждать мести за нее. Тела сбрасывают в воду, к лодыжкам привязывают бетонные блоки. Это продолжалось уже шесть недель. Все они начали бежать, когда поняли, что проиграли, даже те, кто не входил в мою организацию. Теперь их оставалось очень мало. Мне потребуется много времени, чтобы окончательно убить их всех. — Я иду домой к своей жене, — заявляю я. Никто меня не останавливает, и в следующее мгновение я уже мчусь по дороге к своему дому, где меня ждет Амелия. Было уже поздно, она могла спать, но это было не страшно. Она пережила недели кошмаров, слез и боли, и я был просто счастлив видеть ее в нашей постели, живую и невредимую. Я заглушил двигатель у входа и направился внутрь, Кольт встретил меня у входной двери. Он кивает и ухмыляется, теперь он снова стал постоянным телохранителем Амелии. Энцо был хорош, но он не создан для того, чтобы заботиться только об одном человеке. Я беру на кухне бутылку вина и два бокала, на всякий случай, и поднимаюсь, обнаружив, что моя кровать пуста. Но не комната. Амелия стоит у стены с окнами, с одного плеча у нее свисает халатик. Материал был достаточно прозрачным, чтобы под ним виднелось обнаженное тело. У меня пересохло во рту от этого зрелища, и я посмотрел на ее отражение в стекле, несколько искаженное, но от этого не менее восхитительное. Она передернула плечами, увидев, что я вошел в комнату, и позволила другой части халата соскользнуть с ее плеча, обнажив голую спину, а затем опустила руки, и материал полетел на пол. — Mondo mia, — вздыхаю я. — Муж. Мой член дергается. Я пожираю глазами ее тело, ее изгибы, все ее шрамы, эту идеально пухлую попку и длинные ноги, ее лодыжку теперь без гипса. Кость все еще не восстановилась поэтому она не нагружала ногу, я видел это по ее стойке сейчас. К тому же она поправилась в паховой зоне, но я не знал, восстановились ли ее нервы. Я не знал, может ли она по-прежнему чувствовать меня. Я сглотнул, сожаление все еще пылало внутри меня. — Все в порядке, — говорит она, почувствовав напряжение. — Давай я тебе покажу. Она поворачивается ко мне, обнажая себя. Ее кожа блестела в слабом освещении комнаты, и она улыбнулась мне, глаза блестели с озорством, которого я не видел в ней раньше. Она направилась к кровати, забралась на матрас, а я остался неподвижен. Я наблюдал за тем, как она раздвигает ноги, показывая мне нежно-розовый центр, затем она протягивает руку между бедер, ее пальцы раздвигают складочки и опускаются вниз, обводя вход. — Я думала о тебе, — вздохнула она. — Когда? — Когда я трогала себя сегодня. Я думала о той ночи после казино. О том, что ты сделал. Что я чувствовала. Мои пальцы сжались на бутылке в моей руке. Она играет с собой, проводит пальцами по своей киске, затем останавливается на клиторе, голова откидывается назад, когда она слегка надавливает на него, с губ срывается вздох. — Я вспомнила вкус виски из твоего рта, — шепчет она, задыхаясь, прежде чем протянуть руку и взять вибратор с тумбы, которого я раньше не заметил. Она включает его и прижимает к себе, застонав от первых ощущений. — Амелия, — прорычал я. — Габриэль. Я быстрыми шагами пересекаю комнату, бросаю бутылку и бокалы на пол и забираюсь ей между ног. — Позволь мне. Она выключает игрушку и встречает мой взгляд, темный от вожделения. — Я скучала по тебе, Габриэль. Я зарываюсь лицом между ее ног, ощущая на языке ее пьянящий мускусный аромат. — Блядь! — кричит она. Я целую, сосу и лижу, пробуя на вкус каждый дюйм ее тела, проникая языком в нее, прежде чем подняться и провести им по ее клитору. Она бьется о мое лицо, ее возбуждение покрывает мой подбородок, мои губы, но я продолжаю. Я ввожу в нее палец, тепло ее киски обволакивает его. — Скажи мне, если это слишком. — Габриэль, — рычит она. — Трахни меня. — Cazzo (прим. пер. — Черт). Я раздеваюсь так быстро, как только могу, приземляюсь между ее бедер, целую, давая ей попробовать себя, нежно прижимая свой ноющий член к ее тугому входу. Она раздвигает ноги шире. — Пожалуйста, — умоляет она. — Я не хочу причинять тебе боль, — выдавливаю я. — Ты не причинишь, — она вцепилась в мои плечи. Я легко вхожу в нее, стискивая зубы от ощущения ее киски, обхватывающей мой член, от того, как хорошо она принимает меня. Я опускаю голову ей на плечо, стараясь выровнять дыхание, пока заполняю ее. Она обхватывает меня ногами. — Ты так хорошо ощущаешься внутри меня, Габриэль. Я покачиваю бедрами. — Я чертовски скучал по тебе. — Я тоже, — тяжело дышит она, приподнимая бедра. — Скажи мне, все нормально? Она кивает. Я выхожу из нее и снова вхожу, медленно, уверенно, ее киска растягивается вокруг меня. Я наблюдаю за ее лицом, за тем, как удовольствие искажает ее черты, губы разошлись, глаза закрыты. — Посмотри на меня, moglie mia, — приказываю я. Ее голубые глаза распахиваются и находят мои. — Я смотрю — Открой, — приказываю я, беря ее за подбородок и удерживая ее голову в таком положении. Ее губы раздвигаются, и она показывает мне язык.