Максим взглянул на Мухина. Тот участливо смотрел на него и, кажется, уже совершенно не злился. Взрослый мужик. 46 лет. Лицо мужественное, словно высечено из камня. Глубокие морщины, в висках седина, а в глазах какая-то тоска. Было видно, что Мухин не очень-то доволен своей жизнью. Работа, работа, работа. Работа. Одна и та же вот уже лет двадцать. Те же правонарушения, те же правонарушители, та же дорога к отделу, и та же из отдела. Ему бы с таким лицом в космос летать. А он застрял. Максим вспомнил, как преображается взгляд начальника, когда он выходит на работу после охоты. Глаза полны жизни, горят. А спустя пару дней опять гаснут. И такую трансформацию часто можно было наблюдать в глазах коллег, которым суждено было проработать в должности больше десяти лет. Максим испугался, что у него появится тот же взгляд. Затравленный писаниной. Что же. Уволили, так уволили. Значит, так тому и быть! По крайней мере, после увольнения, перед ним открываются все двери. Самые настоящие, карьерные, а не временные. И пусть на государственную службу путь для него закрыт, по крайней мере, какое-то время, он может попробовать себя в качестве частного детектива. Или, на худой конец, адвоката. Ну, или вообще, может заняться чем угодно. А уж как обрадуется мама, узнав, что он больше не полицейский! — Сергей Михайлович, — на удивление спокойным голосом обратился Максим к своему бывшему начальнику, — у меня в кабинете кое-какие вещи остались, можно, пока документы оформляют, я их заберу? — Конечно, — спустя непозволительно долгую для подобных вопросов паузу ответил Мухин, используя редкую интонацию, объединяющую разочарование и растерянность. Начальник подразделения участковых надеялся, что его речь повлияет на Минина, что он хотя бы выкажет сожаление по поводу своего увольнения, попробует как-то адекватно объяснить, что с ним произошло, постарается сохранить добрые отношения, извинится. Но мальчишке, по всей видимости, было все равно. Что в голове у этой молодежи, Сергей Михайлович Мухин не знал. Выбравшись из-за стола, начальник участковых направился в соседний кабинет, дав Максиму знак следовать за ним. В кабинете участковых находились двое: участковый Матвеев и старший участковый уполномоченный Миронов. Они, сгорбившись, сидели за своими столами и напряженно стучали по компьютерной клавиатуре. Экраны по старой полицейской привычке были слегка отвернуты от входной двери, и входящим было совершенно не видно, что за документы находятся сейчас в работе. А напряженная обстановка в кабинете не оставляла сомнений, что участковые занимаются чем-то очень серьезным. Об этом свидетельствовали и наваленные на столе проверочные материалы. Но Максим точно знал, что участковые играют в Контр-Страйк. В свое время Миронов поделился с ним старой премудростью: если разложить на столе проверочные материалы, то начальник будет считать, что работа кипит. И, даже, если будешь застигнут за каким-нибудь сторонним занятием, всегда можно сказать, что только что решил отвлечься на пять минут. Вот и в этот раз Мухин не стал вникать, чем занимаются его подчиненные. Было видно, что ребята активно работают. А, может быть, опытный начальник специально делал вид, что ничего не замечает, пока работа шла, как надо, и показатели были удовлетворительными. — Так, хлопцы, — начальствующим тоном обратился он к участковым, — Минин объявился. Хочет вещи свои вещи забрать. Проследите, чтобы всё путем было, а потом его снова ко мне! Не дождавшись вопросов, начальник вышел из кабинета и закрыл за собой дверь. Матвеев и Миронов с вытянутыми от удивления лицами таращились на Максима. За игрой они прошляпили главную новость отдела, о том, что нашелся их без вести пропавший коллега. Максим, ожидая, когда его бывшие сослуживцы выйдут из ступора, глядел то под ноги, то в окно, то на занавески, то на гардину. — Ты где был? — спросил, наконец, Матвеев. — Да так, долго объяснять, — неопределенно ответил Максим. — А чё грязный какой? Бухаешь, что ли? — включился в беседу Миронов, на подсознательном уровне улавливающий конъюнктуру отдела. — Да тут всё сложно, — опять отмахнулся Максим от прямого ответа. — Ясно, — кивнул Матвеев, выразив общее с Мироновым понимание, что ничего конкретного они от Максима добиться не смогут, — в общем, мы твои вещи все в коробку сложили. На сейфе. Максим взглянул на сейф и увидел зеленую картонную коробку из-под офсетной бумаги и тревожный чемодан, которые стояли на том самом месте, где раньше находились останки Ирины Кузнецовой. — А останки где? — Передали на захоронение, — пожал плечами Матвеев, — они ведь не криминальные. — А с материалами что? — Что-что, — с нескрываемым раздражением откликнулся Миронов, — мне отписали. Я отказал. Так что с тебя пузырь! Максим, проигнорировав последнюю фразу, подошел к сейфу, осторожно снял с него коробку и заглянул внутрь. Там довольно небрежно были свалены его вещи: исписанные бумаги, перекидной календарь, канцелярский органайзер с высыпавшимися принадлежностями, ежедневник, кружка, ложка, резиновые тапки. И тут он вспомнил про медальон, приклеенный ко дну сейфа. Сердце его застучало при мысли о том, что дело о перемещении во времени еще не раскрыто. Не ясно, где Александр и что стало с другими темпонавтами. А отказанные Мироновым материалы, ровно, как и его увольнение из полиции — ничего не значат! Он может продолжить расследование сам! Нужно только как-то незаметно извлечь медальон из-под сейфа, ведь оставлять его там было, по меньшей мере, неразумно. Макс импровизировал красиво. Он снял с сейфа тревожный чемодан, открыл его, делая вид, что проверяет содержимое, и нечаянно уронил. Матвеев и Миронов, усевшиеся обратно за свои компьютеры, недовольно посмотрели на Максика. В их представлении произошедшее было так для него типично, что они тут же уставились в экраны, продолжив игру. Максим же принялся быстро собирать все рассыпавшиеся по полу вещи. Но первым делом он, без стеснения засунул руку под сейф, нащупал приклеенный ко дну медальон, оторвал его, заглушив звук оторванного скотча коротким и выразительным кашлем. Медальон тут же отправился в карман к своему собрату. Как раз вовремя, потому что в этот самый момент дверь открылась, и на пороге появился встревоженный шумом Мухин. — Максим-Максим, — покачал он головой, сразу же оценив ситуацию, — ключ от сейфа у тебя где? — С собой, — ответил Минин, закончив собирать вещи. — Сдавай! — устало потребовал начальник участковых, вытянув вперед руку, — и от кабинета тоже. Максим аккуратно отсоединил от связки колечко, на котором у него крепились служебные ключи. — Всё своё нашел? — спросил у него Мухин. — В общем да, — кивнул Макс. — Кобуру, наручники, резиновую палку и противогаз я за тебя сдал, — объявил Мухин, — можешь не благодарить… — Спасибо, — машинально сказал Максим. — Ну, всё, пошли к начальнику, — после этих слов, его бывший руководитель развернулся спиной и пошел в направлении кабинета Накарякова. Максим посмотрел на своих бывших коллег. Никто в его сторону даже не обернулся. Прощаться тоже никто не стал. Максим был им совершенно не нужен. Человек, у которого постоянно хорошие показатели, — бельмо на глазу остального коллектива. — Пока, — вздохнул Максим и, подхватив свои вещи, направился за начальником. У Накарякова уже сидели его зам, а также начальники кадров и уголовного розыска с подготовленными бумагами. Максим по очереди подписал документы. Сначала об увольнении, получив на руки трудовую книжку. Потом бумаги по уголовному делу о своем безвестном исчезновении, поймав недобрый взгляд от Осипова. Читать подписанные бумаги Максим, вопреки своему обыкновению, не стал. Всё было и так ясно. Начальники отделов были отправлены по рабочим местам, и в кабинете остались Накаряков и его первый заместитель Кулагин Олег Константинович. — В общем, так, Максим, — начал Накаряков, — не знаю, что там у тебя произошло, но явно что-то не хорошее. Ты бы сходил к врачу. И к психиатру тоже. Лучше в частном порядке. Чтобы тебя на официальный учет не ставили. Чтоб можно было потом в органах восстановиться. Уловил? Подлечись, проблемы свои реши, на работу устройся. Парень ты не плохой. Главное, завязывай с пьянками и никуда не влетай! Понял? — Так точно, — кивнул Максим без особого энтузиазма, — разрешите идти? — Иди, — грустно улыбнулся начальник отдела, — и вот еще что… Мы в твоей квартире обыск провели. Пришлось замок высверливать. Поставили новый. Вот тебе ключ. — И не забудь квартиру к понедельнику освободить, — вставил первый зам, — она служебная. — Хорошо… — Есть где жить? — напоследок поинтересовался начальник. — Да, — ответил Максим, которого очередная порция проблем вдогонку к имеющимся уже не волновала, — что-нибудь придумаю! — Ну, смотри, добродушно сказал уже бывший начальник, — если вдруг возникнут проблемы, звони, что-нибудь придумаем на первое время. Максим шел по улице и представлял, как глупо и жалко он выглядит со стороны с этой картонной коробкой с выглядывающими синими резиновыми тапочками и старомодным дерматиновым чемоданом. Но это было такой мелочью по сравнению с той невероятной и неожиданной шуткой, которая была припрятана для него Проведением. Из-за этой шутки он не просто выглядит глупо. Он выглядит как лист бумаги, на котором написали что-то очень-очень важное, заверили написанное гербовой печатью и вдруг смяли в маленький тугой шарик и бросили в корзину, а после вытащили, разгладили и отправили по назначению. И теперь он вроде бы нужен, а вроде бы и нет. Так как он жил один и вел, в общем-то, относительно пристойный образ жизни, у него, несмотря на не очень достойную зарплату участкового, скопилась довольно приличная сумма денег. По крайней мере, снять на какое-то время квартиру и пару месяцев не работать он сможет себе позволить. За это время, глядишь, все нормализуется. И, в любом случае, всегда можно вернуться к родителям. Максим вспомнил о маме и тут же с горечью подумал об испорченном телефоне. Ему было стыдно и обидно. Мама плачет. Нужно покупать новый телефон. Максим не раздумывая завернул в магазин электроники. Квартира добавила еще водицы на раскаленные нервы Максима. Буквально все в ней было перевернуто с ног на голову. «Зачем они это сделали? — недоумевал Максим. — Для чего надо было всё перерывать, да еще так грубо, как будто я не их коллега, а какой-то отъявленный подлец, которого нужно проучить?». Он знал, что обычно по делам о безвестном исчезновении людей, обыскивают их жилища, чтобы исключить версию, о нахождении пропавшего или его останков по месту жительства. Но ведь человека между страниц книги не спрячешь? Для чего нужно было рыться в его книгах, зачем высыпать столовые принадлежности на пол. Максим этого решительно не понимал. Этот обыск он воспринял на личный счет, приплюсовав к недружественному поведению своих бывших коллег-участковых и грубости первого зама. В нем стала расти злость, которая укрепила его в представлении о том, что увольнение из органов, не так уж и катастрофично, несмотря на свою полную неожиданность и отрицательную запись в трудовой книжке. Максиму от этого стало немного легче. Он уселся прямо на пол посреди разбросанных вещей. Вставив сим-карту в новый телефон, он обнаружил, что на ней нет ни одного контакта. Хорошо, что мамин номер он помнил наизусть еще со школы. Он набрал нужную комбинацию цифр. — Алло! — раздался в трубке встревоженный, срывающийся голос мамы, — Максим, это ты? — Да, мам, я, — сказал он, чувствуя разрастающуюся пустоту в груди. Это был очень трудный разговор. Были и слезы, и упреки. Мама хотела знать всё: где был Максим, что делал, почему не выходил на связь. А он не мог этого объяснить. — Я тебе потом все расскажу, — сказал он, — мне пришлось э-э-э уехать… — И даже позвонить было нельзя? — Все произошло внезапно, не было возможности… — Всё хорошо? Ты что-то натворил? — Нет, ма, всё хорошо, только вот с работы уволили… — Ну, это меньшее, что меня волнует! Ты когда к нам приедешь? — Мне надо с квартиры до понедельника съехать, решить вопрос с жильем и вещи перевезти. Так что в понедельник. — Может быть, нам к тебе приехать сегодня? — Не надо, ма, забот полный рот. — Максим, ты нам нужен! Ты можешь всегда вернуться домой! — Я знаю, ма, спасибо! Разговор с мамой немного его успокоил. Он огляделся. Квартира угнетала. Еще он жутко устал. Заниматься уборкой вообще не хотелось. К тому же расставлять все по местам и наводить порядок не имело никакого смысла. Нужно было уже паковать вещи и готовиться к переезду. Он сходил в душ, попил чая, разложил диван и увалился спать. И тут же провалился в черное небытие, из которого также внезапно вышел около четырех вечера. Жутко хотелось пить. И есть. Настроение было, как не странно, приподнятое. Ожидание чего-то нового. Сожаления об утрате должности и службы у него не было. А о потерянном времени он пока ещё не думал. До шести вечера он занимался стряпней, обедал, мыл посуду и постарался хоть немного прибрать бардак. Но мыть пол не стал, предпочтя просто надеть резиновые тапочки, вместе с ним уволенные со службы. Потом пошел в ближайший магазин, чтобы прогуляться и раздобыть картонных коробок для переезда. Заодно приобрел скотч и мешки для мусора. Все это на каком-то автомате. Как будто бы смотрел на себя со стороны. И тут внезапно его кольнуло. Лицо в машине. Ничем не примечательный автомобиль. Серый, какая-то старая иномарка. И лицо ничем не примечательное. В бейсболке, темных очках-авиаторах. Но… Он уже видел это лицо сегодня. Буквально двадцать минут назад, когда выходил из подъезда. Также в автомобиле, припаркованном в ряду других легковушек, принадлежащих жильцам дома. Теперь это лицо вновь возникло на его пути. Автомобиль был припаркован на стоянке перед магазином. Казалось бы, — забавное совпадение, не более, но что-то заставило Максима задуматься. Лицо казалось ему знакомым, хотя за очками и в бейсболке его трудно было узнать. За время работы в полиции он перевидал тысячи разных лиц и каждый раз, проходя по улицам Луча, ловил себя на мысли, что знает чуть ли не каждого третьего прохожего, а каждый пятый с ним здоровался. Значит, дело тут не в том, что сидящий в автомобиле был ему знаком. Но в чем тогда?