— Да ты же ревнуешь! — Нет. Это презрение. Я не выношу людей подобного рода! — Ханжа. — Да. Да, ханжа. Я ненавижу грязь. Грязь, в которую меня окунула эта девчонка! Я дал ей свободу, я сопровождал ее на все ее чертовы праздники, на которых она встречалась с любовником! — В эту грязь ты толкнул свою молодую жену своими руками, хотя отвечаешь за нее перед Господом! Своей холодностью, — лорд Оскар тоже повысил голос и Кэрри вся сжалась от ужаса. — Я не толкал ее никуда! И, поверьте, дядюшка, я дал ей все, что мог! — закричал лорд Эдвин, сжав кулаки. — Все, кроме того, в чем она на самом деле нуждалась. Любви. — Я не умею любить по заказу! Я люблю Эмили и всегда буду любить ее! И не важно, в том или этом она мире. Я люблю только Эмили! Любовь к другой будет изменой! — В таком случае ты уже изменил ей, женившись на ее сестре. Будь последователен, стань мужем своей жены, а не мечись между жизнью и смертью! — лорд Оскар, казалось, был взбешен не менее племянника. Он некоторое время смотрел на него, потом развернулся и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Лорд Эдвин долго стоял, смотря перед собой и, кажется, ничего не видя. Кэрри следила за ним из своего укрытия, и вдруг поняла, что из глаз его текут слезы! Слезы! Лорд Эдвин совсем не железный! Он... Он любит Эмили и на самом деле не смирился с ее смертью! Кэрри готова была выйти к нему, возможно, даже обнять, постараться утешить, когда он схватил со стола подсвечник и со всего маху швырнул его на пол. — Будь ты проклята, Кэролайн Линг! — Крикнул он, потом упал на стул и уронил голову на руки. Тело его сотрясли рыдания. Кэрри попятилась и уперлась спиной в подоконник. Ей было страшно и жаль его одновременно. Лорд Эдвин, казавшийся ей каменным и бесчувственным, сидел и рыдал от ненависти к ней и тоски по ее сестре. Кэрри сжала кулаки. Он никогда не забудет Эмили. Он никогда не простит ее, Кэрри. Действительно, лучше бы он ушел в монастырь... Она бы путешествовала с матерью и Сьюзан по Шотландии, а не металась бы в этом склепе, Остхилле... Остхилле, в котором так мечтала жить ее сестра. Как трудно попасть в чужую сбывшуюся мечту. Она получила все, о чем мечтала Эмили. И все это не дало ей ни крупицы счастья. Кэрри тихо опустилась на пол, сжимая голову руками. Она слышала, как ее железный и бесчувственный муж повторяет имя ее сестры. Он слышала, как он молится за ее душу... Ей казалось, что она подглядывает в замочную скважину, и ей было неудобно от того, что она увидела. А видела она совсем другого Эдвина, не холодную статую, а ранимого и очень несчастного человека, который умел по-настоящему любить... Кэрри хотелось помочь ему, но она знала, как он ее ненавидит. Вряд ли узнав, что она видела его в минуту слабости и отчаяния, лорд Эдвин когда-либо простит ей это... Список ее грехов перед ним увеличится стократно. Он и так непреодолимо велик. Кэрри закрыла лицо руками и обнаружила, что щеки ее мокры от слез... Она судорожно вздохнула. Надо как можно скорее найти лорда Оскара и попросить рассказать ей о неведомых странах! Только рассказ об индейцах сейчас сможет помочь ей восстановить душевное равновесие и не ударить лорда Эдвина чем-то тяжелым. Чтобы навсегда избавиться от него. Глава 14. Рождество — Вы все же попросите прощения у лорда Эдвина, — лорд Оскар стоял рядом с экипажем и крепко сжал руки Кэролайн в своих больших ладонях, — тогда, может быть, вам будет проще договориться. Кэрри плакала. Она плакала потому, что лорд Оскар был единственным, кто полюбил ее. Единственным, кто не видел в ней чужачку или пыль под своими ногами. Он знал о ней все, но каждый день звал ее на прогулку, не упрекал ни в чем и никогда не сердился. — Лорд Оскар, возьмите меня с собой! — Кэрри подняла на него глаза, в которых была такая мольба, что дрогнуло бы любое сердце. — Леди Кэролайн, милая, — он провел рукой по ее щеке, вытирая слезы, - это невозможно. Уж простите меня. И помиритесь с супругом. Он на самом деле не тот, кого изображает. Он хороший мальчик, и добрый. Только очень обижен на вас. Прощайте! Лорд Оскар сел в экипаж, лакей закрыл дверь, кучер махнул кнутом, и Кэрри осталась стоять посреди двора, как посреди пустыни. Она закрыла лицо руками, и разрыдалась, не сдерживая слез. — Леди Кэролайн, — к ней подошла тетушка Фелисити, как всегда в ярком платье и в шляпке с перьями, — дорогая, не расстраивайтесь так. Скоро вернутся из путешествия милая Мэри с дорогим Роджером, и в доме снова станет весело. Кэрри хотела сказать грубость, но сдержалась. — Миссис и мистер Лейсон не приглашены в Остхилл, и лорд Эдвин никогда не согласится их принять, — проговорила она, радуясь, что на самом деле не увидит их в этом доме. Хоть за что-то можно благодарить лорда Эдвина. Лорд Эдвин стоял поодаль, и, когда карета отъехала, пошел в дом. Кэрри обернулась на него. Прямая спина, уверенный шаг... Не он ли рыдал в гостиной, молясь о Рае для Эмили и аде для нее, Кэрри? Насчет Рая Кэролайн сказать не могла, но ад для нее самой он точно вымолил. Стоило только лорду Оскару покинуть Остхилл, и ад раскрыл для Кэрри свои гостеприимные ворота. Помириться с ним? Просить прощения? Кэрри с трудом представляла, как может произойти такой разговор. Просить прощения, чтобы наткнуться на холодный взгляд синих глаз? Умолять и получить в ответ только отповедь? Нет, этому не бывать. Кэрри вытерла слезы и пошла следом за ним в дом. Лорд Эдвин поднялся на второй этаж, а Кэролайн свернула в гостиную. Книги, вышивка... как пусто стало в гостиной, когда лорд Оскар забрал со стола свою любимую трубку. Даже запах крепкого табака уже выветрился, вытесняемый благовонными свечами тетушек, которые не любили этого запаха. Кэрри села на стул, сложив руки на коленях. Как ей теперь жить без него? Без рассказов, без прибауток, без сказок? Без стрельбы по мишеням? Без прогулок в парке и безумных скачек в полях? Она вздохнула. Наверное и лорд Эдвин думает так же про Эмили, решила она. Ему трудно жить без ее улыбки, без ее нежных рук, без умения вызывать радость одним своим появлением в комнате. Кэрри вспомнила, как много улыбался лорд Эдвин, когда жива была Эмили. Да и видела ли она его хмурым? Замкнутым? Исчезнув, Эмили унесла из его жизни свет, поняла Кэрри. Неудивительно, что он, оказавшись во мраке, хотел покончить с собой. Неудивительно, что заваливал себя работой, чтобы только не думать о том, что Эмили больше нет. Что она никогда не войдет в двери, сияя красотой и радостью. Кэрри вздохнула. Она тоже скучала по Эмили. Она понимала его. Как же теперь она понимала его! Возможно, она была не права. Нужно было с самого начала, когда еще можно было все исправить, быть нежнее с ним. Не прятаться по углам, а стать для него сестрой, раз уж он не хотел ее в жены. Он много сделал для ее семьи, он был достоин благодарности Кэролайн, а не того, что она натворила... Лорд Оскар прав. Она должна просить прощения. Она... Кэрри встала и прошлась по комнате. Должна. Но не может... С отъездом лорда Оскара Кэролайн оказалась в компании своих тетушек. Неожиданно оказалось, что они не раздражают ее, как прежде. Тетушка Фелисити, хоть и была вульгарна и многословна, заботилась о ней, как о собственной дочери, которой у нее не было. С тех пор, как Мэри вышла замуж, Кэролайн стала объектом ее заботы и внимания. Она постоянно тараторила, но не забывала, что Кэрри любит чай с молоком, что ее любимые ленты розового цвета, что утром она любит пройтись по парку и нарвать свежих цветов. Она уговорила лорда Эдвина вывезти их в Лондон к Рождественским праздникам, и они все слушали мессу в соборе святого Георгия. Это было так волшебно, что получилось как-то само собой, что Кэролайн сжала руку сидевшего рядом лорда Эдвина в своей ладони. Осознав, что делает, она подняла на него испуганный взгляд, но он сосредоточенно смотрел на алтарь, и в глазах его стояли слезы. Эмили, вспомнила Кэрри. Он не замечает ничего, он думает об Эмили. Представляет, как бы сидел тут рука об руку с ней, и, возможно, принял ее руку за руку ушедшей возлюбленной. Он тоже сжал ее руку, будто ища поддержки, крепко и нежно одновременно. Тут взгляды их встретились, а руки разжались, и оба положили их на колени, будто нашкодившие школьники. Лорд Эдвин отвернулся и будто бы отодвинулся подальше от жены, а Кэролайн подавила всхлип. Он никогда не просит ее, он никогда не забудет Эмили. Он... он никогда не станет принадлежать ей! От этой мысли Кэрри стало холодно. Неужели он ей нужен? Этот истукан, чье лицо из одухотворенного молитвой минуту назад вдруг превратилось в каменную маску? Истукан, не желающий замечать ее? Нужен ли он ей? Кэрри закрыла глаза. Играл орган, и мысли ее уносились вдаль следом за голосами хора. Да, решила она, нужен. Нужен, но не такой, каким он стал. Он нужен таким, каким был с Эмили... Только она сама не Эмили, и прежний лорд Эдвин умер вместе с ее сестрой. Душа его умерла. Осталось только тело. Кэрри он не нужен без души, которая давно живет в ином мире, там, где обитают ангелы, среди которых парит и Эмили, светлый ангел, несущий счастье... Несмотря на то, что лорд Эдвин сторонился Кэрри, это было хорошее Рождество. Выпал снег, и все вокруг покрылось белым искрящимся покрывалом. В окнах горели свечи, люди бегали по улицам, поздравляя друг друга, пили пиво, смеялись и танцевали. Кэролайн шла рядом с лордом Эдвином, опираясь на его руку, и смотрела, как он улыбается. Тетушки семенили следом, разряженные в пух и прах, и тоже чему-то смеялись. Через неделю должна была приехать Мэри, и радостное настроение не покидало их ни на минуту. Договорились, что они до конца зимы останутся в Лондоне, чтобы насладиться обществом любимой дочери и племянницы, а Кэролайн и лорд Эдвин вернутся в Остхилл. Кэрри содрогалась от перспективы остаться наедине с лордом Эдвином в их доме-склепе, но сейчас она радовалась Рождеству, и думать не хотела ни о чем плохом. Тетушки потянули их к ярмарке, где показывали свои трюки акробаты, где продавали всякие милые безделушки, игрушки и никому не нужные мелочи. Кэролайн рассматривала серебряные украшения, любуясь колечком в виде змейки. Она даже померила его, и колечко пришлось в пору. — Вам нравистя? — спросил лорд Эдвин, стоявший у нее за спиной. — Да... — Тогда оно ваше. Как подарок на Рождество. Кэрри вся вспыхнула, и ей хотелось поцеловать его, тем более, что лорд Эдвин сейчас был похож на себя прежнего. Видимо, свидание с Эмили в соборе, когда он видел ее среди ангелов, оставило на нем свой отпечаток. — Спасибо... Кэролайн сжала руку с колечком. — Пойдемте, леди Кэролайн, кататься с русских горок? Он взял ее за руку и потащил к горкам, где радостная толпа скатывалась парами и кучей, смеясь и крича от радости. И они тоже катались, смеялись и кричали, и лорд Эдвин крепко обнимал Кэролайн за плечи, чтобы она не упала. Тетушки стояли под горками и хлопали в ладоши, радуясь тому, что видят лорда Эдвина и Кэролайн такими счастливыми. Да, Кэрри была счастлива. Она раскраснелась, волосы ее растрепались, но она не думала о своей внешности. Она смотрела на такого же раскрасневшегося и растрепанного лорда Эдвина, и снова видела в нем того, кто когда-то приходил в их дом к Эмили. Того, кого она хорошо знала. Того, кого она могла бы полюбить... Полюбить? Ночью Кэрри ждала его. Она надеялась, что примирение их состоится, но прождала зря. Лорд Эдвин не пришел, как не приходил ни разу с их брачной ночи. Он не мог просить ей измены. Кэрри ходила по комнате, впервые осознавая, что натворила. Он никогда ее не простит. Обман, измена, это та грязь, которая не липнет к его белым одеждам. Та грязь, которую он обходит стороной. Она сжала руку с кольцом, которое он подарил ей на ярмарке. Возможно, ему нужно больше времени. Кэрри вздохнула и залезла под одеяло. Возможно, он просто ждет ее первого шага. Но Кэролайн не готова была сделать этот шаг. ... Мэри и мистер Лейстер появились на неделю раньше, чем их ожидали. И когда наутро после Рождества они вошли в дом леди Фелисити, такие молодые и красивые, с волосами, в которых путались снежинки, Кэрри поняла, что грядет страшный скандал. Вчерашний волшебный вечер, когда они с лордом Эдвином впервые вместе чему-то смеялись и держались за руки, канул в лету. Кэрри погладила колечко с головой змеи. Вот и все. И хоть тетушки бросились обнимать дорогую Мэри, причитая, какая же она стала красивая, и даже обнимать дорогого Роджера, завтрак больше походил на траурный, чем на Рождественский. Кэрри думала, что лорд Эдвин не спустится к нему, но тот спустился. Лицо его было непроницаемо, и он ничем не походил на вчерашнего ее спутника. На того, кого она могла бы полюбить... Кэрри молча ковыряла ложкой в тарелке, размышляя об этом. Нет, она никогда его не полюбит. Никогда, несмотря на то, что вчера ей было очень хорошо и весело с ним. Она не может полюбить бесчувственную статую. Им с Эмили достался один человек на двоих. Но счастье его Эмили унесла с собой в могилу, оставив Кэрри бесчувственный труп. Вчера он на несколько часов стал тем, кем был когда-то, но тут же замкнулся в себе, заставив Кэролайн отвернуться и опустить глаза. В ней зрела злость. И пока Мэри и мистер Лейсон рассказывали о Париже, Кэрри вынашивала план мести. Вечером леди Фелисити давала небольшой прием для своих. Кэролайн выбрала алое платье, которое наилучшим образом подходило для ее целей. Алое, воздушное, расшитое райскими птичками по линии выреза, с легким серебристым чехлом, искрящемся в свете свечей. Смотря в зеркало, Кэролайн казалась себе неотразимой. Почти как Эмили. Только Эмили была ангелом, а она, Кэрри... А она совсем не ангел.