— Не уходите, — просит она, вся дрожа от пережитого. Он оборачивается. Лицо его в темноте кажется лицом с фамильного портрета. — Доброй ночи, леди Кэролайн, — говорит он спокойно, будто ничего не произошло, — и спасибо вам. Глава 2. Вторая брачная ночь Утром Кэрри ожидал праздничный завтрак, на которой приехала мать, а так же присутствовали все гости, оставшиеся ночевать в замке. Служанки причесали ее по моде, выпустив из прически тонки завитые локоны на шею, а сами волосы украсили жемчужными бусами. Кэрри смотрела в зеркало. Ей никогда не сравниться с сестрой. Эмили была золотоволоса и сероглаза, с длинными ресницами, с пухлыми губками, готовыми все время улыбаться. Кэрри же была шатенкой, волосы ее немного вились и не сияли, как волосы сестры. Глаза же, синие, имели чуть раскосый разрез, и темные ресницы делали их еще более глубокими. Губы у нее тонкие, прочерченные ровно, словно по линейке. Кэрри вздохнула, вспоминая вчерашнюю ночь. Наверное, поэтому он ее так и не поцеловал. Она видела, как он целовал Эмили, и выражение его лица было таким, будто он касается хрупкого цветка. Ее же губ ему не захотелось коснуться. Эмили... как же тяжело быть ее тенью... Завтрак прошел весело. Кэрри смеялась шуткам, музыканты наигрывали на лютнях, а ее муж вел застольную беседу, иногда скашивая глаза на молодую жену, будто удивляясь, что ей удалось выжить после брачной ночи. И каждое его слово, каждый его жест были выверены, будто он актер и играет на сцене. Керри смотрела на него, склонив голову на бок. Да он и есть актер, поняла она, он просто разыгрывает рачительного хозяина и идеального жениха. Каков же он на самом деле? Завтрак. Обед. Танцы. Кэрри к вечеру так устала, что с трудом волочила ноги. Лорд Эдвин прекрасно танцевал, он вел ее в вальсе, не забывая хранить на губах вежливую улыбку. Он подавал ей руку так, будто всю жизнь прожил для того, чтобы пригласить ее к столу. Мать оставалась до самого вечера, но словом перекинуться с ней Кэрри не смогла. Она только наблюдала за ней издалека, и, когда та уезжала, единственным ее желанием было броситься к ногам матери и закричать, мамочка, забери меня домой! Но Кэролайн стояла рядом с мужем и вежливо улыбалась. А потом оказалась одна в темной спальне в ужасе гадая, появится сегодня ее супруг или нет. Он не появился. Кэрри не спала до самой полуночи, но лорд Эдвин не пожелал нанести ей визит. Сначала она ходила по комнате, кутаясь в халат, в надежде, что он не придет. Потом лежала в постели, пытаясь заснуть и гадая, почему его еще нет. Потом ждала его, снова ходя по комнате. Почему он не идет? Неужели она не понравилась ему? Или... или он решил, что она не достойна его визита потому, что она не Эмили? Часы пробили полночь. Кэролайн прислушалась. Но в доме все было тихо. Так тихо, что ее пробрала дрожь. Она вдруг ощутила себя совсем ребенком. Покинутым ребенком, одиноко стоящим в огромном пустом доме. Комната ее казалась ей огромной. Высокие окна пропускали свет луны, неясно очерчивающий темные образы предметов. Кэролайн стояла посреди нее, слушая, как бьется ее сердце. Кровать, как серый монстр, возвышалась на постаменте, и могла бы вместить целую большую семью. Такую, которая совсем недавно была у нее, Кэрри. Кэролайн Линг выросла в большой семье, где кроме нее было еще два брата и две сестры. Эмили, старшая, росла красавицей, и должна была укрепить положение отца, выйдя замуж за наследника уважаемого в свете графа Фицжеральда. Граф Фицжеральд не был богат, и нуждался в пополнении ресурсов семейства, поэтому с удовольствием согласился женить сына на дочери богатого промышленника, своего соседа по имению. Контракт был заключен еще когда Эмили лежала в колыбели, а ее жениху исполнилось десять лет. Эмили росла в ожидании момента, когда ей исполнится 18 лет и она выйдет замуж за своего нареченного. Он любила его еще тогда, когда бегала за ним пятилетней девочкой, уговаривая взять ее на руки или покачать на качелях. Она обожала Эдвина, она была его хвостиком и тенью, и Эдвин отвечал ей той же любовью. Она вызывала улыбку на лице слишком серьезного юноши, и только с ней он преображался, как будто часть ее света передавалась и ему. Господь рассудил иначе. Кэролайн вздохнула, смахивая слезу. Господь сначала забрал отца. Потом старого графа Фицжеральда. А потом и Эмили. Мать была в ужасе. Она рыдала целыми днями у себя в комнате, боясь, что все, что было нажито отцом, исчезнет вместе с ним. Сыновья ее были еще слишком малы, чтобы взять на себя ответственность, брат ее исчез много лет назад, подавшись в Америку. Дела без хозяина пошли в разброд, секретарь то и дело приходил к ней с вопросами, в которых она не понимала совсем ничего, и стало очевидно, что без мужской руки через несколько лет от благосостояния семейства Линг не останется и следа. Что делать ей, несчастной вдове, с двумя дочерьми на выданье, если граф Фицжеральд теперь не обязан представлять их в свете? Будь Эмили его женой, она бы не беспокоилась о Кэролайн и Сьюзн, но Эмили больше не было. Миссис Линг был необходим мужчина, который навел бы порядок в делах до того момента, как подрастет старший ее сын, который вывел бы дочерей в свет, который... — Ты выйдешь за лорда Эдвина! — миссис Линг смотрела на Кэрри жестко и непреклонно. — Что? — Кэролайн сидела за книгой. Она подняла голову и с удивлением уставилась на мать. — Я все сказала, — миссис Линг устало опустилась на стул рядом с дочерью, — я ездила в Остхилл. — Зачем? Уставшее осунувшееся лицо матери казалось слишком бледным. Она в последние дни почти не спала, все ходила по парку, кутаясь в шаль, и за ней трусила ее левретка. — Ты заменишь Эмили, — мать, худая, хрупкая, поставила локти на кружевную скатерть и оперлась подбородком на ладони. — Как я заменю Эмили? Миссис Линг усмехнулась: — Неужели надо все разжевывать, Кэролайн? Ты заменишь Эмили, выйдешь замуж за лорда Эдвина. Я ездила к нему, мы обо всем договорились. Лорд Эдвин нуждается в приданом Эмили, на которое он рассчитывал, а я нуждаюсь в мужчине, который сумеет вести мои дела. — Но причем тут я? — Кэролайн встала, уронив на пол книгу, которую читала. Глаза ее распахнулись, и она не верила своим ушам. — Потому что Сьюзн еще слишком мала. — Но я не люблю лорда Эдвина, — почти закричала Кэролайн, — я не хочу выходить за него замуж! — Не кричи, — мать закрыла лицо руками, — у меня и так болит голова. Тебя никто и не просит его любить. Тебе надо просто стать его женой. В конце концов, нет ничего плохого в том, чтобы стать хозяйкой Остхилла. Ничего плохого. Кэрри села на кровать, и смотрела в темное окно. Возможно, многие мечтали бы стать хозяйкой этого огромного старого дома. Груды серых камней, сложенных в правильном порядке, с башенками, в которых должны водиться привидения, с готическими окнами и фигурами над ними. Эмили мечтала жить в Остхилле... Эмили, но не Кэролайн! Она снова прислушалась. Было совсем-совсем тихо. Она слышала, как за окном воет ветер, как тикают часы. Хоть бы собака залаяла... Тогда стало бы ясно, что она не одинока в этом мире. Не одна, не единственный человек на свете. Сьюзн осталась теперь дома за старшую. Ей скоро будет шестнадцать и ее можно будет выводить в свет. Тогда она пригласит Сьюзн жить с ней, делить с ней эту огромную комнату и эту огромную кровать. А потом они поедут в Лондон. Туда, куда Кэрри так и не попала ни разу в жизни, проведя ее всю в загородном поместье в Линкольншире. Сьюзн повезло. Она сможет выбрать себе жениха по вкусу и хотя бы некоторой склонности. Ветер усиливался. По полу ползли странные тени, которые отбрасывали колышащуеся в свете луны листья деревьев. Кэролайн стало страшно, и она юркнула в кровать, под одеяло. Неужели лорд Эдвин не придет? Если вчера она молилась о том, чтобы она забыл о ней, то после той ночи, где их ноги сплелись в странном танце, и они вместе летели в черную пропасть, казалось, что они связаны чем-то невидимым. Чем-то, что делает незнакомого мужчину мужем. Чем-то, что заставляет женщину стать женой.