— Сеанс окончен, — повторила она, — пришлите мне портрет, когда доработаете его в своей мастерской, мистер Клари. Лорд Эдвин подошел ближе, смотря, как Кэролайн расправляет платье. — Мы сегодня же уезжаем в Остхилл, леди Кэролайн. Мое терпение кончилось. Глава 8. Пеньюар Остхилл встречал их солнечной холодной погодой. Кэрри вышла из кареты и долго смотрела на серый старый дом с горгульями над входом, с остроконечными готическими окнами, со шпилями, с изящными тонкими шпилями, устремляющимися в высь. Чужая мечта, не ее, ставшая ей тюрьмой. Лорд Эдвин, всю дорогу проделавший верхом, чтобы не ехать с ней в карете, выглядел совершенно измотанным. Он тут же поднялся к себе, и она услышала, как он приказал согреть воду для ванны. Ну что ж, она тоже примет ванну. Бедные слуги сбивались с ног, стараясь угодить хозяевам каждому в отдельности. Кэролайн лежала в горячей воде, и размышляла, разглядывая пальцы ног, которые высунула из пены. Она вспомнила малыша Кэвина, за которого шла такая борьба в поместье Роджера Лейсона. Мэри удалось родить ребенка, даже если и ценой своей жизни. Кэрри не могла и того. Она серьезно стала опасаться, что бесплодна, и что никогда не подарит своему мужу наследника. Да что там наследника? Будь у нее ребенок, она бы не чувствовала себя такой одинокой. Но живот ее оставался плоским. Некоторое время она надеялась, что после жизни с лордом Эдвином в Белене, она все-таки понесет, но нет, надежды не оправдались. Она пошевелила пальцами и погрузила их в белую пену. Да, ради ребенка она могла бы жить в Остхилле. Но снова становиться пленницей в этом доме, в одиночестве проводя дни, она не собиралась. На этот раз лорд Эдвин не посчитал нужным запирать ее или наказывать как-то еще. Они не разговаривали в течении поездки, и теперь он принимает ванну у себя в спальне. А она у себя. Ребенок. Ей нужен ребенок. Кэрри провела рукой по животу, потом по груди. Чем она хуже Мэри? Чем она хуже любой женщины, которая каждый год рожает по ребенку? Кэрри готова была на то, что фигура ее расползется, что кожа ее испортится, только бы не быть больше одной. Она поднялась из воды, завернулась в полотенце и долго сушила волосы у камина. В конце концов мать ее сохранила стройность, родив трех дочерей и двух сыновей. Кэрри же была похожа на мать, и решила, что страшное расползшееся тело ей не грозит. Эта мысль приободрила ее. Осталось придумать, как заполучить ребенка, если лорд Эдвин шарахается от нее, как от прокаженной. Кэролайн знала, что лорд Эдвин в нее влюблен. Или как еще назвать это чувство, которое она неоднократно видела в глубине его глаз? То чувство, что заставило его кричать, кидать в нее посуду, и бегать за ней вокруг стола. Кэрри рассмеялась, вспомнив ту сцену. Он и сейчас смотрел на нее так. Но он гордый. Сказал, что не тронет ее больше, и сдержал слово. Так ребенка не заполучить. Кэрри облачилась в ночную сорочку и пеньюар, и прошлась вдоль кровати. Лорд Эдвин ни за что не придет к ней. Ни за что. Она остановилась у окна, замерла, смотря на силуэты деревьев в свете луны. Ну что же, думала она, принимая решение. Не убьет же он ее. Она больше не та маленькая девочка, которая пришла к нему прятаться от грозы. Она его не боится. Или боится, но не так, как раньше. Или даже может и боится, но понимает, что имеет власть над ним. Она быстро стянула с себя сорочку, бросила на кровать, потом накинула пеньюар на голое тело, завязала его пояском, и вышла из комнаты. … Дверь оказалась не заперта. Кэролайн тихо отворила ее и вошла настолько бесшумно, что лорд Эдвин даже не повернул головы. Он сидел на кровати спиной к ней в белой шелковой сорочке. В свете свечей он читал какие-то бумаги, делая пометки карандашом. Кэрри усмехнулась. Нашел время для работы. Неужели нельзя хотя бы вечером расслабиться, выпить вина у камина и почитать книгу? — Что еще, Луис? — спросил он, и Кэролайн вздрогнула, поняв, что он принял ее шаги за шаги своего слуги-мулата, которого привез из Бразилии. Она замерла, потом собралась с духом, и сделала три отделявших ее от него шага. — Развлеките меня, лорд Эдвин, — сказала она, и заметила, как он вздрогнул и выронил карандаш, громко ударившийся о паркет и укатившийся под кровать. Она слушала этот звук, пока карандаш не остановился где-то в темноте. Лорд Эдвин медленно обернулся. Лицо его стало каменным, таким, каким она привыкла его видеть. — Мне кажется, я совершенно четко запретил вам, миледи, заходить на мою половину, — сказал он. Кэролайн села рядом и положила руку ему на плечо. Если она хочет ребенка, то обязана держать при себе свой гнев. Он сдастся, она знала, он обязательно сдастся. — Это было так давно, лорд Эдвин, — почти прошептала она, проводя рукой по его плечу, скользя по белому шелку. — Запрет продолжает действовать, — твердо сказал он, но руку ее не убрал, делая вид, что возвращается к чтению бумаг. Он сидел отвернувшись и весь напрягшись, но не уходил. Кэрри поздравила себя с первой победой. — Вы сами говорили, что я хозяйка этого дома, а не пленница, — напомнила она. Рука ее скользнула ему на грудь, и она почувствовала, как он дрожит. Ну же, бесчувственный каменный гость, сдавайся, хотелось сказать ей, но Кэролайн промолчала. — Что вам от меня нужно, леди Кэролайн? — спросил он тихо. — Неужели мои желания нуждаются в пояснении? — удивилась она и положила другую руку на другое его плечо. От этого движения поясок ее пеньюара развязался, и Кэрри улыбнулась. Под пеньюаром совсем ничего не было. Как долго устоит он перед таким зрелищем? — Неужели дела ваши так плохи, что мне придется заменить художника? — спросил он. Кэрри вздрогнула. — Я смотрю, вы хорошего мнения обо мне. Хотя, почему я должна быть вам верна, если вы не желаете быть моим мужем? Он обернулся глаза их встретились. Лорд Эдвин схватил ее руки прежде, чем она успела обнять его, и сжал запястья. Глаза его пылали. — Потому что в браке нет места блуду, — сказал он. — я верен вам и никогда не изменял. Почему вас все время тянет куда-то, почему вы не можете стать приличной женщиной, почему вам нужны эти люди, поклонение, связи на одну ночь? Все они, и только меня вы презираете? — Что? — она отпрянула, — я? Презираю вас? Откуда вы взяли это? — Вы же сами сказали, что я хуже дикаря! — вдруг закричал он, оттолкивая её, — убирайтесь! Я дал слово не касаться вас и не стану! Езжайте к своему художнику, я вас больше не держу! Это будет лучше, чем я снова потеряю контроль над собой! Кэрри, испуганная его неожиданной вспышкой, смотрела на него во все глаза. Игра окончена, поняла она. Игра окончена. И дело совсем не в ребенке... Если она любит его, она обязана прекратить это бесконечное самоистязание, которое доведет их обоих до греха. — Эдвин, — прошептала она, касаясь его руки, и приближая свои губы к его, — я давно забыла об этом. И... — она постаралась, чтобы голос ее не дрогнул, — я все это время была верна тебе. Я хотела соблазнить не их... а тебя...