— Уходи, — жестко сказал он, поднимаясь, — уйди, умоляю тебя. Не говори ничего, простой уйди из моей комнаты. Я не хочу слушать, как ты врешь. — Но это правда, — зашептала она, — это правда! Она тоже встала, и теперь они смотрели друг другу в глаза. В его глазах бушевала буря, а Кэрри судорожно соображала, как заставить его себе поверить. — Ты превращаешь меня в дикаря, — наконец сказал он, — и, поверь, я никогда не прощу себе насилия. Поэтому уйди. Навсегда. Я отпускаю тебя, я больше не могу жить так, постоянно думая о тебе, испытывая ревность к каждому мужчине, что проходит рядом с тобой, ненавидя и любя тебя одновременно... Как просто было с Эмили... Как просто было ее любить, доверять и знать, что и тебя любят в ответ! Он резко отвернулся, и Кэролайн показалось, что он сейчас разрыдается. — Эдвин, — она обхватила его плечи руками, — но я тоже люблю тебя. — Нет! — он вырвался из ее рук и отошел к окну, — уходи, умоляю тебя, Кэролайн! Уходи! — Ну... хорошо, — Кэрри стояла напротив него, потом с неподражаемой ухмылкой дернула плечом, и тонкий шелк ее пеньюара упал к ее ногам. Она стояла перед ним совершенно обнаженная, укрытая только прядями темных волос. Эдвин задохнулся, схватился за подоконник позади себя руками, и молча смотрел на нее, ни в силах отвести взгляд. Кэролайн же развернулась, и, покачивая бедрами, медленно пошла к двери. — Ты куда? — спросил он, и голос его был больше похож на стон. Кэрри обернулась: — Ты же сказал, уходить. Я ухожу. — В таком виде? Она пожала плечами. — Я же хозяйка этого дома, помнишь? Что может мне мешать ходить по нему в любом виде, в котором я пожелаю! Он бросился к ней, подхватив по пути упавший на пол пеньюар. — Оденься! — Не буду. Он тряхнул пеньюар, ища рукава, и попытался просунуть в них руки Кэролайн. Но его руки так дрожали, что это было совсем непросто. Кэрри смеялась, совсем не сопротивляясь ему, но и не помогая. — Леди Кэролайн, я уверен, что вы сохранили какие-то остатки знаний о приличиях, — он сдался, поняв, что одеть ее ему не удастся. Пеньюар свисал с одной руки Кэрри, а та так и стояла перед ним совершенно обнаженная с дерзкой улыбкой на лице. Вдруг Кэрри сделала одно движение, и вот уже лорд Эдвин оказался окутанным шелком ее пеньюара, а она держала ткань двумя руками с двух его сторон. Он оказался почти прижат к ней, и попытался выбраться, поднырнув снизу, но Кэролайн опустила руки и не давала ему вырваться из плена. Кэрри смеялась, смотря, как он мужественно борется с пеньюаром, отпустила ткань и повисла у него на шее, ища губами его губы. — Вы ведете себя, как дурак, лорд Эдвин Фицжеральд, — прошептала она. Губы их встретились, и Кэролайн чуть не закричала, когда он схватил ее в объятья с такой силой, что ее ребра издали какой-то ноющий звук. Но лорд Эдвин не слышал ее крика, он рванул на себе рубашку, прижимая Кэролайн к своей обнаженной груди. Потом подхватил ее на руки и в три шага преодолел расстояние до кровати. — Ты победила, — прошептал он, задыхаясь от страсти, — Кэролайн, Кэрри... Он избавился от остатков одежды, и тут же вошел в нее, будто не мог больше ждать ни секунды. Когда же все закончилось, и он лежал, прижавшись к ней всем телом, зарываясь лицом в ее растрепанные волосы, Кэролайн казалось, что только сейчас она вышла замуж. Только сейчас она получила его. Получила всего, целиком. Эдвин поднялся на локтях, рассматривая ее лицо в полумраке. — Только не изменяй мне, — прошептал он, проводя рукой по ее лицу, — умоляю, Кэрри, я этого больше не вынесу... Кэрри улыбнулась. Подняла руку и тоже провела пальцами по его щеке. Эдвин смотрел на нее с такой мольбой, что в груди ее стало легко. Да. Он теперь ее. Навсегда. А потом они долго любили друг друга, наслаждаясь каждой лаской, каждым движением, каждым словом, что срывалось с их губ в порыве страсти. — Я никогда не изменю тебе, — прошептала Кэролайн ему на ухо, когда рассвет забрезжил за окном, — Эдвин, я люблю тебя Глава 9. Гости из прошлого … Почему вдруг Остхилл стал казаться ей таким красивым? Кэролайн целыми днями рассматривала картины, скульптуры, любовалась лепниной на стенах. И совсем он не мрачный и не серый. Ну да, камень, конечно, серый, но того приятного оттенка, что радует глаз. По утрам они с лордом Эдвином выезжали кататься на лошадях, катались по аллеям парка, ездили на реку, много разговаривали и смеялись. Ей все нравилось в нем. Неожиданный в нем дар рассказчика, его тонкий юмор, его желание слушать ее. Кэрри делилась с ним своими мыслями по любому поводу и не находила осуждения. После ланча лорд Эдвин поднимался к себе, и Кэрри оставалась одна. Но больше ей не было скучно. Он приходил к ней, как только освобождался, а Кэролайн до этого просто сидела в гостиной и ждала его, читая книгу или вышивая, и совсем не ощущая себя пленницей каменного Командора. — Мы обязаны вернуться в Лондон, чтобы закончить сезон, — сказал он спустя неделю, — я и так пропустил несколько заседаний в Парламенте, и это, ты понимаешь, совсем неправильно. Если хочешь, можешь завершить свой портрет.