— Спишь, как суслик. Слюнки пускаешь. Как будить-то такое милое создание? Издевается. Хмурю брови с такой силой, на какую только способна. А голова такая тяжёлая сейчас, словно весит больше чем всё моё тело. В глазах песок, и усталость ощущается даже ещё больше, чем до отключки. — Книги брали, — голос Угольникова вдруг приобретает непривычно серьёзный тон. — Я вот на бумажке всех записал. Думаю, разберешься. Одногруппник и в самом деле протягивает мне тетрадный лист с не очень-то и аккуратным почерком, где перечислены инициалы студентов и названия книг. — Спасибо, — хмыкаю. — Спасибо? — восклицает так эмоционально, что я отвлекаюсь от листочка и на секунду теряюсь даже. — Тебе знакомо такое слово? — Мне знакомо много слов. Нехороших в том числе. — Угрозы? После всего, что я пережил за эти полтора часа? — Зачем ты работал последние полчаса? Мой рабочий день до шести вечера. — Да мы болтали с ней просто, — усмехается. Всё с ним ясно. И с ушедшей девчонкой тоже. Нашли, блин, место для свидания. Шли бы... куда подальше ворковать. — Отчего вместе с ней не ушёл? — не сдерживаю недовольства от ситуации. Заснуть при Угольникове, позволить ему отработать за себя, продолжать спать в то время, пока он тут девок клеит. Вот дерьмо. — Ревнуешь? — подмигивает. — Тебя?.. — наигранно морщусь, осматривая парня с ног до головы. Красивого такого парня, но ему знать об этом не обязательно. — Впрочем не важно, — отмахивается. — Ревнуй сколько хочешь. Я прекрасно понимаю какие чувства вызываю у девчонок и никак тебя не осуждаю. Важно другое: ты мне теперь должна. — Должна что? — встаю со стула, становясь напротив Артёма, так как выносить возвышающуюся надо мной наглую мужскую фигуру уже нет никаких сил. Только лицом к лицу и никак иначе. — Чай, — загадочная полуулыбка. — Просто чай? — щурюсь. В ответ усмешка с искорками дразнящего веселья в карих глазах. Он открывает рот, и я уже заранее понимаю, что сегодняшний вечер что-то изменит в моей жизни. Глава 16 Артём — Просто чай? — спрашивает она с таким скепсисом, что мне становится радостно и смешно. Крыловой пришло на ум что-то другое? Ну, надо же, как интересно! Я не против после чая заняться чем-нибудь более увлекательным, но и переходить в горизонтальную плоскость не сказать что прям сегодня планировал. Не так же сразу, с разбегу, в самом деле! Но если дама сама не против... — Можно и с пирожными, — пожимаю плечами. — А больше ничего тебе не надо? Спрашивает саркастично, но так и подмывает желание ответить... — Надо! — Чего ещё можно было ожидать от... — Одария усмехается, кивая головой, но я её обрываю: — Торта бы ещё... — Торта? — растерянно хмурится. Она вообще слегка потерянная сейчас после сна. Глаза сонные и слегка опухшие, на щеке красное пятно от собственной руки, на которой девушка спала. Волосы немного потрёпаны, только рубашка на удивление в хорошем состоянии. — С шоколадным кремом, шоколадными коржами, — деловито перечисляю, а сам забавляюсь от того, какой окрас приобрёл наш диалог. — Весь политый шоколадной глазурью и обсыпанный шоколадной крошкой. — Ты сейчас смеёшься надо мной? — Ладно, извини. Такой торт и днём с огнём не сыщешь, а уж вечером тем более. Можно просто чай, расслабься. — Тут где-то чайник был... Крылова принимается озираться по сторонам, и я уверен, что делает она это специально, чтобы не смотреть на меня. Неужели злюка застеснялась? Однако, зря я решил, что дело в смущении. Одария, к моему несказанному удивлению, приседает, ныряя куда-то под стол, и из глубин шкафчика под ним в самом деде достаёт электрический чайник и ставит его на библиотечную стойку... Затем снова наклоняется вниз и принимается шуршать теперь уже чем-то напоминающим упаковку для каких-либо сладостей. Да! Это печенье. Чёрт, она достаёт упаковку печенья и две кружки с цветочным рисунком. Ох, не о таком чае я говорил... — Сейчас я поставлю чайник, — невозмутимо говорит девушка, выпрямляясь. — Можем сесть вон за тот стол, — пальцем показывает на пустой столик у окна, где я в обеденный перерыв часто вижу Елизавету Петровну и некоторых преподавателей, что гоняют здесь чаи. — Так я вообще-то у тебя дома чай пить хотел, — не скрываю разочарования. Мне что-ли показалось, что Крылова буквально пару минут назад немного заигрывала со мной? — Я домой пока не собираюсь, придётся тебе довольствоваться местным питьём, а вместо пирожных жевать печенье. Оно не такое уж и плохое на вкус, кстати. — Ты сейчас смеёшься надо мной? — повторяю её же недавний вопрос. — Разве ты видишь на моём лице признаки смеха? — приподнимает одну бровь. Крылова хватает чайник и ставит на неприметную тумбу в углу возле розетки. Включает прибор и с самым невозмутимым видом оборачивается ко мне, говоря при этом: — Забыла достать чайные пакетики. Достань, а? — Нет, так дело не пойдёт, — качаю головой. — Выключай этот дурацкий чайник и убери в тумбу всё, что достала из неё. — Сам же на чай напрашивался, — хмыкает. — К тебе домой. — Такого уточнения не было, — разводит руками. — Теперь есть. — Либо ты пьёшь чай здесь и сейчас, либо в другой день. — Но у тебя дома? Следует минута молчания. Мы смотрим друг на друга, не шевелясь, как если бы были такими же стульями, что стоят в рабочей зоне библиотеки или книжными стеллажами. — Но у меня дома, — отвечает без тени какой-либо эмоции. Мне сложно понять ход её мыслей, но до безумия хочется узнать, что сейчас происходит в её голове. Она просто чай имеет ввиду? Или я фантазирую, принимая желаемое за действительное? Спросить прямо или лучше не рисковать? Ведь только-только начали нормально разговаривать, и не хотелось бы разрушить шаткое «перемирие». — Почему мы не можем сделать этого сегодня? — спрашиваю в итоге. — Сделать что? — Выпить чаю... — в эту самую секунду щёлкает задыхающийся и булькающий чайник, оповещая о завершении процесса кипячения. — Я же говорю: пока домой не собираюсь. — А когда собираешься? Рабочий день окончен же. Что делать будешь? — Работать. Заносить в базу всё то, что ты на бумаге накалякал своим кривым почерком. — Так там же всего пять человек. Неужели так долго забивать их? Я и подождать могу. — Не нужно меня ждать. Иди тогда домой. О чае договоримся на неделе.