— Не включал я никакой режим, — умело крутит руль, вывозя нас с парковки у дома. — А дело Наше. Ты посвятила меня в эту историю, и теперь я часть её. Здесь нужна моя холодная голова, а не твои измотанные нервы. Конечно, я его не послушалась. Следила за Ивановой с самого утра, а та, как нарочно, держалась от меня на расстоянии. То в буфет сбежит, то с подружками хихикает где-то в укромном уголке. Но я не буду собой, если поскромничаю и позволю тупой блондинке провести меня. В середине учебного дня, пока Артём пропадает где-то с друзьями, делаю вид, что слишком занята разговором с Мартыновой, чтобы замечать что-либо вокруг. В этот-то момент я и увидела краем глаза, как Иванова вешает себе на плечо сумку-шоппер и в одиночестве выходит в коридор. Она настолько ненавязчиво забивает свою сумку книгами, что я никогда и подумать не могла, что там кроме тетрадей и косметики что-то есть. Да и дела мне не было до этой девчонки в последние месяцы... — А ну стой! — цепляю одногруппницу за плечо, выбегая вслед за ней из аудитории. Алина оборачивается, брезгливо сбрасывая мою руку и морщится: — Чего тебе, Крылова? — В библиотеку несёшься? — задираю голову и скрещиваю руки на груди. — А тебе какое дело? Уже и ходить туда, кроме тебя, никому нельзя? — Что в сумке? — киваю на шоппер. — Книги на сдачу, — зло щурит глаза. — Отвали, а? — Показывай, что у тебя там за книги! — Ты совсем больная? Крыша у тебя уже течёт с книгами этими! — Крышу я тебе сейчас продырявлю, если не покажешь книги! Я работаю в библиотеке и обращаюсь к тебе, как библиотекарь! — Сегодня не твой рабочий день, Крылова! — нервно отбрасывает свои волосы за спину. —Угомонись! — Тогда идём вместе. Пошли!— машу рукой в зазывающем жесте. — Чего стоишь? — Ты маньячка. Никуда я не пойду с тобой. — Я ведь поговорю с Елизаветой Петровной, и мы придумаем санкции против тебя за твои книжные долги. — За остальными должниками так же бегаешь? — Являюсь к ним в кошмарных снах и обещаю адские муки. — Больная. — Ладно. Тогда так: у тебя в сумке все книги с синей обложкой. Да? Иванова с досадой поджимает губы, и я понимаю, что права. — Допустим. И что с того? — с вызовом задирает голову. — Зачем они тебе? — Сама не догадалась? — Настолько глупа, что хочешь позлить меня именно таким образом? Не лень таскаться с таким грузом постоянно и бегать раз за разом в библиотеку? — Не лень. Ты мне настолько неприятна, что я готова и на такое. Какая глупость... Нисколько не поумнела за время, что мы вместе учимся. — Ненависть на грани любви и помешательства... — смеюсь. Она в самом деле так неравнодушна к моей персоне? И кто из нас болен... Мой смех угрожает стать истерическим... С такими-то нелепыми врагами... — Мне наскучило уже. Вот и возвращаю. Пора жить жизнь дальше, не зацикливаясь на прошлом. И ты для меня теперь в том самом прошлом, — приподнимает сумку и трясёт ею в воздухе, — как и эти книги. Ты сиди и дальше в своём трауре, игнорируя всю группу, а я намерена начать наслаждаться настоящим. Прекрасным настоящим, где нет Одарии Крыловой с её высокомерной задницей. Я даже почти зауважала Алину после такой пламенной речи. Почти. — Хочешь посмотреть мои книги? — продолжает девушка. — Пошли в библиотеку вместе. А я просто посмеюсь над тобой и твоей одержимостью синим цветом. _______ Все оставшиеся главы будут выходить по средам) ♡ Пока не располагаю большим количеством времени для написания книг, но следующая книга (сейчас пишется в стол) планируется с ежедневной выкладкой) Глава 40 Артём Одария раскрывается передо мной с новых сторон. В какую-то из недавний ночей она рассказала о предстоящем разводе родителей, об их отношениях после той самой трагедии с младшей дочерью. Рассказала о диком желании найти книгу, о страхе, что записка давно и безвозвратно утеряна. Столько всего рассказала, что не перестаю удивляться тому, как такая колючка смогла это сделать. Долгое время она казалась мне высокомерной, но всё же её дружба с тихоней Мартыновой вызывала вопросы. Как такие две разные девушки могут дружить? Как Маша выносит компанию Крыловой? Много вопросов было у меня к моей будущей девушке. Теперь я многое понял про неё, многое узнал. Да и сам, признаться, стал каким-то другим в этих отношениях. Никаких признаний в любви не было, но мне так уютно с Одарией засыпать ночами, словно это то, чего мне и не хватало для полного счастья. Изначально я убедил себя в том, что моя жизнь полноценна, и желать мне больше нечего. Я убедил себя в том, что у меня с Одарией всё хорошо: красивая девушка и прекрасный секс без обязательств. Но, оказывается, этого мне не достаточно. Затем мы стали жить вместе, о многом говорить. И отношения даже больше не секретны... Но теперь мне снова мало. Что-то зудит и не даёт покоя. Мне даже кажется, что у нас... любовь? Только общаемся так, словно это слово — какая-то ерунда, и она не для нас. Но это всё мои переживания. А Крылова тем временем беспокоится о своей книжной истории, и я её в этом, впрочем, понимаю и поддерживаю. Я долго ломал голову над тем, как можно ускорить поиски заветной книги. Тем более видел и продолжаю видеть мучения Одарии. Её отчаяние будто начало резко расти, и я не могу понять, с чем это связано. Я видел нервозность своей девушки, а ещё помнил о злости Крыловой на Иванову, и вчера уточнил: — Ты же точно не собираешься драться с Алиной? Это ведь даже звучит смешно. Мы сидели в коридоре на одном из диванчиков, так как нужная аудитория была заперта на время перемены. — Я уже поговорила с ней. Мне больше не интересно, — голос прозвучал пресно, со скучающими нотками. — Когда ты успела? — Во время большой перемены, когда она как раз в библиотеку потащилась. Пока ты тусил где-то с друзьями, я её и подхватила под локоток. — И что в итоге? — Да пофиг на неё мне в итоге, — она как-бы успокаивающе хлопает меня по бедру, распространяя таким простым жестом лёгкий аромат полюбившихся мне духов. — Просто пару минут выясняли отношения и разошлись. Потом я сходила в библиотеку и попросила Елизавету Петровну показать мне книги, которые притащила Алина. В них ничего не было. По лицу Одарии я понял, что пофигизм не наигранный. От облегчения наклонился и в порыве страсти прикусил нежную мочку уха, за что в ответ получил то же самое... После я снова много думал. Всю оставшуюся последнюю пару, весь вечер и даже немного ночью. И придумал. Всё гениальное приходит на ум ночью? Как и всё самое глупое... Но уверен, моя идея может дать свои плоды в ускорении поисков нужной книги. Утром уже привычно приехали с Одарией в вуз вместе, но в коридоре мы разошлись: я сослался на важное мужское дело с парнями, а сам умчал в библиотеку. Там я недолго посидел в рабочей зоне за компьютером, создавая нужный мне документ, а затем распечатал в нескольких экземплярах. Всего через десять минут я уже ходил по коридорам корпуса. — Артём, ты серьёзно? — Ермолин неожиданным образом оказывается у меня за спиной. — Нет, потешаюсь, — даже не оборачиваюсь к одногруппнику, занятый размещением листовки в свободный кармашек настенного стенда. — Это какая-то секта или что? Кирилл тычет пальцем в стенд и я, наконец, обращаю внимание на парня. — А тебе что с того, Кирюх? — словно из ниоткуда возникает перед нами Даня, деловито поправляя очки в чёрной оправе. — Присоединиться хочет, — говорю, здороваясь с обоими за руку. — Просто реально не понимаю в чём прикол. — Не всё в этом мире поддаётся нашему пониманию — это нормально, — отвечает Ермолину староста с комично философским видом.