— Он уснул. — Хорошо. Иди сюда, — я протягиваю руку с дивана, и она прижимается ближе ко мне, положив голову мне на грудь. Я думал о завтрашнем дне и решил, что она заслуживает знать, что адвокат, который приедет сюда, в ее дом, мой отец. Было бы несправедливо ошарашить ее такими новостями, и я действительно не хочу сделать ничего, что может еще больше расстроить ее. Я запускаю пальцы ей в волосы и целую ее в лоб. — Адвокат приедет завтра? — Ага. — Он мой отец. Она отталкивается от меня и открывает свой рот, прежде чем закрыть его снова. — Но… Что? Почему ты не сказал мне раньше? — она встает с дивана и начинает ходить взад-вперед, заламывая руки. — Замечательно. Просто чертовски здорово. Я познакомлюсь с отцом моего бойфренда посреди битвы за опеку. Привет, — издевается она, вытягивая руку для рукопожатия, — я — Кортни, девушка вашего сына. Пожалуйста, Вы сможете доказать в суде, что я не шлюха, чтобы они не отобрали у меня сына? Я стараюсь не улыбаться, когда она называет меня своим парнем. Я никогда не испытывал такой гордости, которую чувствую сейчас от одного глупого слова. — Эй, — я встаю, хватаю ее за руки и слегка тяну на себя, чтобы она посмотрела на меня, — сядь, это еще не все. Она садится в центр потрепанного синего дивана, а я — напротив нее на журнальный столик. — Во-первых, мой отец, Джером, — просто охуенный адвокат. Возможно, ты слышала о нем. Его юридическая фирма курировала некоторые действительно крупные дела, и он был в новостях сотни раз. Джером Монро? — Звучит знакомо. — Он был в новостях на прошлой неделе по поводу того, что добился освобождения для того парня, что стрелял в полицейского. Ее глаза загораются, и она кивает. — О, так это он. Да, я слышала об этом. Это твой отец? — Да. Но я ненавижу его. — О... — Он был ужасным отцом. И как только смог, я переехал сюда, поближе к моему дедушке и не разговаривал с ним с тех пор. Я не буду утомлять тебя подробностями, но скажу только одно. Он ужасный человек. Эгоистичный, жестокий, высокомерный лжец и интриган. Но он отличный юрист, — я жду, пока это уложится в её голове, прежде чем сказать что-либо еще. — Почему ты не разговаривал с ним так долго? — Честно, я бы предпочел не говорить об этом. Просто скажу, что он сделал нечто непростительное. Ее лицо смягчается, и она берет меня за руки. — Но ты говорил с ним обо мне? — Да. — Я не знаю, что сказать. 63 Я наклоняюсь и прислоняюсь своим лбом к ее. — Все, что я хочу, чтобы ты сказала, это то, что ты дашь мне еще один шанс. — Разве это не то, что я делаю сейчас? — она улыбается и обнимает меня за шею, притягивая меня к себе, пока наши губы не встречаются. Она сжимает меня сильнее, и, когда ее ногти впиваются в мою плоть, я тяну руки дальше и скольжу ими вверх по ее бокам, пока мои пальцы не касаются ее груди. Я поднимаюсь со стола и медленно двигаюсь вверх по ее телу. Она стонет мне в рот и прижимается ко мне. Каждым мягким изгибом. Сами по себе мои бедра толкаются в нее, желая ее, испытывая потребность в ней, которую она заставляет меня чувствовать. Всегда так идеальна. Ее тепло окружает меня, и я не могу насытиться ее губами. Поцелуи никогда в жизни не заводили меня так сильно. Я могу целовать ее часами, когда ее язык скользит по моему, а когда она отстраняется, чтобы укусить мою губу, — это так чертовски заводит. Я рычу ей в рот, досадуя, что прямо сейчас нас разделяют джинсы. Она оборачивает свои ноги вокруг меня, и мы оба толкаемся друг в друга в бешеном темпе. Ее рот пожирает мой, а ногти впиваются мне в спину. Каждое движение становится все быстрее и сильнее, пока она не отстраняется и не начинает тяжело дышать, когда волна оргазма проносится через нее. Каким-то образом, она становится еще аппетитнее. Я замедляюсь и, в конце концов, встаю. Мои яйца будут болеть, но мне плевать, мне, бл*дь, все равно. Она должна знать, что я здесь не для секса. Я возьму ее столько раз, сколько она захочет, но я не буду трахать ее до тех пор, пока не закончится эта битва за опеку. Я хочу знать, что она со мной ради меня, а не потому, что стресс толкает ее на это. — Больше всего я хочу трахнуть тебя прямо сейчас, — я хватаю свою промежность, и у меня вырывается стон, когда ее голодные глаза прослеживают за моей рукой к