Девушка зачаровано следила, как колдун приближался, твердо шагал, тепло улыбался. – Папа, ты можешь быть с ним чуточку мягче? – С чего мне быть милым с парнем, который не против, чтобы его обзывали каким-то попой-оппой? – Может, потому что его любит твоя дочь? – усмехнулась она. – Доброй ночи, абоним, – подойдя, Чжун согнулся в низком поклоне, демонстрируя отменное корейское воспитание. Отец так опешил от высказанного почтения, что привстал со стула и тоже поклонился: – Здравствуйте, Чжун. – Как ты себя чувствуешь? – обратился колдун к Элис. – Лекарь сказал, что тебе лучше до утра остаться в палате. – Вы говорили с лекарем? – встрял отец. – Он встретил меня в приемной… – растерянный Ким Чжун неопределенно указал рукой и с сожалением в голосе пожаловался: – Было неловко. Мне показалось, что его разбудили ради меня. Папа кашлянул в кулак, похоже, начиная осознавать, что, совершенно не напрягаясь, получал в копилку своего семейства-клана чистой воды бриллиант в тысячу карат. Судя по выражению лица, впервые с момента знакомства, он проникся симпатией к перспективному зятю. – Тебе уже выделили отдельную палату, – не унимался Чжун, словно нарочно пытаясь упрятать Элис в лечебницу. – Я привез вещи. Думаю, что тебе стоит полежать немного в больнице, пусть поставят витаминные капельницы… – Ким Чжун! – резковато перебила его девушка. – У меня уже есть один отец! – Что? – Кореец недоуменно покосился на папу Элис, словно просил объяснить шутку. – Я думаю, что вам лучше поехать домой, – примирительно отозвался тот и, поцеловав дочь в лоб, спросил: – Мне что-нибудь передать Миле, когда она проснется? Элис покачала головой. Она не знала, что сказать сестре, вдруг превратившейся в ее врага. *** Из королевской лечебницы влюбленные вернулись в середине ночи. Они принесли в дом безотрадный запах сушеных трав и йодистый – лекарской магии. В гостиной работал телевизор, Марк лежал на диване, пристроив пульт на животе, и смотрел китайское телешоу, видимо, заразившись пристрастием к отупляющим программам от Элис. При появлении соседей он быстро сел и с тревогой спросил: – Алиса, как ты себя чувствуешь? – Нормально, – хрипловато отозвалась она. Горло сильно першило, и она подозревала, что обожгла пищевод колдовской водой. – Лекарь выписал ей кучу отваров. Я заварю успокоительный. – Чжун продемонстрировал бумажный пакет. – Тебе надо поесть, – засуетился Марк, словно превращаясь в доброго дядюшку. – Я сварил кашу, говорят, что при отравлениях нужно есть геркулес на воде… – Я хочу спать, – глядя на парней прямым немигающим взглядом, соврала Элис, и они мгновенно замерли. Один с пакетом лекарств, другой – на полпути к кухне, встревожено переглянулись. – Хорошо, – согласился Марк. – Каша подождет до утра. Чжун проводил измотанную подругу до комнаты. Потупившись, она тихо произнесла: – Я сегодня буду спать одна. – Кыре, – растерянно отозвался он, сжав девичьи плечи большими теплыми руками. – Чаль чжа. Комната обняла темнотой, но свет Элис не включила. Дотащившись до кровати, рухнула без сил. Она хотела забыть о прожитом дне, снять, как старое пальто, и спрятать в дальний угол шкафа, раз уж было невозможно выбросить… Элис резко открыла глаза. Она сидела на корточках рядом с постелью мирно спящего Ким Чжуна и принюхивалась к нему, словно дикое животное. Ночь выдалась ясная, в окно спальни просачивался жидкий лунный свет. Пространство наполняли серебряные тени, и казалось, будто она попала в непонятный засасывающий сон, один из тех, когда пытаешься бежать быстрее, но отчего-то еле-еле передвигаешь свинцовые ноги. Ошарашенная девушка отпрянула от колдуна, но неловко уселась на пол. Неожиданно Элис почувствовала резкую боль в ладони, и вдруг осознала, что крепко сжимала острое лезвие. В ужасе она отбросила кухонный нож, тонко звякнувший о пол. Ким Чжун проснулся и сонно пробормотал: – Эр-а? Он потянулся, чтобы включить ночник. – Не включай! – Она спрятала порезанную руку за спину. – Я споткнулась в темноте. Ты засыпай, я сейчас приду. – Хорошо. Элис незаметно нащупала и сжала рукоятку ножа, чувствуя себя маньяком. Неловко поднявшись, она тихонечко вышла из комнаты и опрометью бросилась в ванную комнату. Ледяная струя воды ударила по глубокому порезу на ладони и руку до локтя парализовало резкой болью. Пришлось сильно прикусить губу, чтобы сдержать крик. Промыв рану, Элис замотала ладонь полотенцем и вдруг поняла, что как будто не дышала все это время. Из зеркала над раковиной на нее смотрела бледная незнакомка с полубезумными глазами и бессонными тенями. Отмытый нож с острым лезвием мирно лежал на полочке. Сумасшедшая из отражения едва не ранила им любимого человека… Она ли? От пугающей, ясной до одурения мысли у Элис подогнулись колени. Она осела на кафельный пол ванной комнаты и, начиная задыхаться, закрыла голову руками. Воздух с сипами входил в легкие, горячим комом вставал в груди. Сердце колотилось как безумное. Элис хотела перестать дышать. Она боялась жить дальше. Драгоценное время, секунды, минуты и часы, отнимал тот, кто проснулся внутри обреченной полукровки. Демон. *** Семь лет назад дом Алексея Петрова превратился в безрадостный приют отшельника. Счастье покинуло пахнущие нафталином и пылью комнаты вместе худенькой темноволосой девочкой, унаследовавшей глаза своей матери. Бывало колдуну хотелось очистить дом и выбросить хлам, сменить тяжелую старую мебель, содрать пыльные обои, но не поднималась рука. Каждый предмет, стул, кресло, пресс-папье с отколотым краем, напоминали об Алисе. Иногда она жила у него неделями, изредка он сбивался и называл ее «доченькой», а она не поправляла, щедро позволяя ему представлять, будто они двое, тщательно скрывающие внутренние надрывы, представляли собой настоящую семью – отца и дочь. Сегодня его девочка позвонила под утро и хриплым, точно простуженным, голосом сказала, что хочет его видеть. Алексей забыл о работе, отменил встречи, перенес лекции. Он с беспокойством смотрел в окно и ждал, когда откроется железная калитка. Наконец Алиса появилась. Она пронеслась через двор, влетела на крыльцо, и стоило колдуну распахнуть дверь, как бросилась ему на грудь. От его девочки пахло холодной улицей, йодом лекарских кабинетов и еще чем-то, сладковатым и незнакомым, а потому тревожным. – Что случилось? – И он знал, что произошло, понимал, но боялся услышать безжалостную правду. Наверное, никогда в жизни Алексей не хотел так сильно ошибаться. Алиса отстранилась, провела нервными руками по голове, приглаживая собранные в конский хвост волосы. Ее ладонь была перебинтована. – Я прочитала твою книгу, – произнесла она и полезла в сумку. – Вот. Она показала гримуар, какой Алексей вручил почти насильно, но искренне надеялся, что ей не придется читать староанглийский манускрипт. – Вот посмотри… – Алиса принялась листать странички, невольно мяла уголки, надрывала у корешка. – Здесь написано, что у одержимого пропадает сон и аппетит, так демон изводит тело, чтобы оно было восприимчивее к черной магии. Он питается и набирает сил от черной магии, а потом отключает сознание. И знаешь, что? Она сверкнула расширенными глазищами с глубокими бессонными тенями. – Что? – вдруг Алексей осознал, что его собственный голос осип. – Я поняла, что последний раз ела вчера утром. – Тебе приготовить завтрак? Алиса опешила, глянула на него, как ударила. – Вчера вечером я едва не сделала свою сестру инвалидом! А ночью я обнаружила, что стою над кроватью любимого мужчины с ножом в руках! Понимаешь? Я едва не убила двух родных мне людей и ничего не помню. Так что нет, я не хочу завтракать! Она пытливо заглядывала в лицо Алексея, словно умоляя, чтобы он первым озвучил страшный приговор. Но колдун молчал, не мог говорить – в пересохшем рту язык прилип к небу. – Как… как ты можешь быть таким спокойным? – выдавила она. – Ты поэтому дал мне эту книгу? Ты все знал? Алексей молчал. – Знал?! – повторила Алиса, готовая сорваться на крик, и вдруг затараторила, точно безумная: – В книге написано, что одержимых жгли на кострах, что только огонь может убить его. Но ведь сейчас… Сейчас же не жгут никого? Это же дикость – жечь людей! И что? Меня закроют в лечебнице для одержимых? Так ведь? Я же опасна для окружающих… – Алиса, – перебил он истеричный лепет. – Что? Подобные мне монстры имеют право носить человеческое имя? – Бессмысленно стоять на пороге. Ошарашенная и испуганная страшным открытием, она ссутулилась и точно бы погасла. Бросила сумку, одной ногой о другую – сняла ботинки, прижала к груди гримуар, защищая то ли себя, то ли книгу. Сердце Алексея разрывалось на части, ведь его девочка выглядела раздавленной. Даже тогда, семь лет назад, перед ритуалом клеймения она хорохорилась, а сейчас – сдалась. В кабинете Алиса, как в детстве, забралась с ногами в кресло. Свернувшись комочком, старалась не шевелиться. Бледное лицо казалось отрешенным. – Я вызову твоего отца, – произнес Алексей, поднимая трубку телефона. – Мы должны вместе решить, как поступить.