– Ну что, де ла -Рени, вы нам скажете? Прошу не щадить никого. Ля-Вуазен заговорила? –Да, Ваше Величество. Ля-Вуазен назвала несколько имен и призналась, что давала им так называемую белую пудру. – Для чего? – Существуют два вида пудры, которую добавляют в напиток некоему лицу. В одном случае, эта пудра вызывает влечение и страсть. Другая разновидность без вкуса и запаха устраняет неугодного навсегда, являясь самым сильным ядом. – Как много имен назвала Ля-Вуазен? –Вы желаете, чтобы я их перечислил? – А вы как думаете? – Ваше Величество, это очень высокопоставленные имена. Мой язык немеет, произнося их вслух. –Что? Не испытывайте моего терпения. – Ля-Вуазен упоминает несколько имен, коим она передавала белую пудру: мадам де Вивон, графини Суассонской, герцогини Бульонской, маршала Люксембурга. – Это все? –Нет, Ваше Величество. Ля-Вуазен так же рассказала о черных мессах, проводимых ею и аббатом Гибуром. – А это еще что такое? – Это ужасное действо. На алтарь возлегает абсолютно нагая дама. Ей на живот выливают кровь только что убиенного младенца, остальные дамы собирают ее миндальным печеньем и…, простите, … едят. Это ужас какой-то. – Достаточно. А не называла ли она еще каких-либо имен? – Мой язык не смеет произнести их вслух.– с этими словами де ла-Рени протянул Людовику XIV показания Ла-Вуазен, где она говорит об участии маркизы де Монтеспан в четырех мессах и получении ею обоих видов пудры. Король прочитал листок безо всякого выражения на лице: – Я хочу знать об этом больше. Продолжайте допрашивать Ла-Вуазен. Но все это должно быть строго секретно. Что же касается этого имени. Пусть все материалы хранятся лично у вас. Вы предоставите мне их в нужный момент. Де ла-Рени низко поклонился и вышел из кабинета короля. – Что Вы скажете на это, Кольбер? – Я уповаю на мудрость Вашего Величества. –Хорошо. Пусть пригласят графиню де Суассон. А Вы пока развлеките меня очередными сплетнями. Отвлечемся от неприятных мыслей. – Со вчерашнего дня ходит очередная сплетня, Ваше Величество. – Какая? Вы же знаете, некоторые сплетни имеют большие, а главное, дурные последствия. – На мадемуазель де Тианж совершено очередное покушение. – Как? Опять? Кто-то очень неравнодушен к маленькой Камиле. Кто же этот разбойник? – Луи де Буаселье. Это он вызвал маркизу в парк запиской в Версале. Но там ему не удалось похитить ее. Теперь он решил продолжить начатое. Нанял трех головорезов. Заплатил им пять тысяч, чтобы они выкрали мадемуазель и увезли в деревушку за Сен-Жермен. А чтобы маркиза не подняла шум, подкупил одного лакея, тот добавил в кувшин с ночным питьем снотворное. Камила де Тианж и ее камеристка выпили этот напиток перед сном. Едва сняв платье с госпожи и, облачив ее в ночную рубашку, они обе потеряли сознание и упали, не доведя Камилу до ее ложа. – И что же?– король явно заинтересовался происшествием, на минуту забыв о предательстве своей любовницы. – Капитан Анри де Шомберг объезжал в это время территорию парка и услышал голоса. Он спрятался в тени здания. Когда головорезы, один за другим стали выходить на улицу, он обезвредил их, одного даже связал. А спящую маркизу увез в дом герцога д’Альена, опасаясь, что не арестовал главного злодея и других, возможных подручных. – Ха-ха-ха. Опять наш славный капитан спасает девушку. Об этом надо писать романы. Ха-ха-ха. И что же милая Камила? – Она вчера вернулась во дворец в карете герцога д’Альена. Сразу поднялась в комнату мадемуазель де Фонтанж и пробыла там больше часа. Потом ушла к себе и плакала и молилась всю ночь. – Она приехала в одной ночной рубашке? Вы, кажется, сказали, что ее успели раздеть перед сном? – Ее, действительно успели переодеть в ночную рубашку. Но герцог д’Альен вошел в положение девушки и привез ей очень недурное платье. С эти связана еще одна пикантная сплетня, которой делятся все кому не лень. –Какая же? – Поговаривают, что это платье подарили ей Вы, Ваше Величество, за якобы проведенную в Вашем обществе ночь. – Вот как? И кто же выдумал такое? – Насколько мне известно, первыми об этом заговорили камеристки мадемуазель де Фонтанж. – Кстати, мадемуазель так и не пришла в себя после родов? – Нет, Ваше Величество. Как мне только что сообщили, Анжелика де Фонтанж скончалась, не приходя в себя. – А ее не могли отравить? – Ваш хирург, г-н Шарль-Франсуа Феликс, произведет вскрытие и обо всем доложит Вам, Ваше Величество. – Очень печальная новость. Очень. Пригласите ко мне мадам де Монтеспан. Открылась дверь, в кабинет вошла графиня де Суассон: –Ваше Величество пожелали видеть меня?– она присела в глубоком поклоне, не решаясь выпрямиться без разрешения короля. – Встаньте мадам. Я пригласил Вас за тем, чтобы сообщить Вам свою волю. Вы обвиняетесь в том, что приобретали яды у Ла-Вуазен, для того чтобы отравить Луизу де Лавальер, а также в отравлении Вашего мужа. Вы, немедленно, покинете пределы Франции и никогда более не вернетесь. Даже после моей смерти. Вам все ясно? – Да, Ваше Величество. Мне все ясно. – Прощайте! Графиня де Суассон опять присела в низком поклоне и вышла из кабинета короля. У дверей ее окружила толпа любопытных, но она, не говоря ни слова, удалилась в свои покои. (На следующий день Олимпия Манчини, графиня де Суассон навсегда покинула Францию). – Что Вы так смотрите на меня, Кольбер? – Вы очень мягко поступили с графиней. Ее вина доказана и наказание за такие проступки должно быть куда более суровым. – Вы правы, Кольбер. Но сердце короля говорит о другом. Некогда мы очень любили друг друга. Одно время я даже хотел жениться на Олимпии. Если бы не моя мать, Анна Австрийская и кардинал Мазарини, которые воспротивились этому браку, она вполне могла бы стать королевой. Я не могу судить ее за стремление вернуть мою любовь. – Ваше Величество, желали видеть меня?– перед королем в глубоком поклоне остановилась маркиза де Монтеспан, одетая в траурные черные одежды, как бы глубоко скорбящая о смерти Анжелики де Фонтанж. – Встаньте, мадам. Мне сейчас сообщили, что Вы без моего на то позволения играли в карты на деньги. – Да, Ваше Величество, но я выиграла. – Это не важно. Вы могли проиграть. И что Вы потратили эти сто пятьдесят тысяч на покупку яда у Ла-Вуазен, чтобы отравить меня. – Это чудовищный наговор, Ваше Величество. Я обожаю своего короля! Это неслыханная ложь. – Молчите, мадам. Пощадите мои уши! – Ваше Величество готово бросить меня в Бастилию? Или заточить в монастырь? – Не то и не другое. – Тогда я должна покинуть Францию?– упавшим голосом произнесла маркиза де Монтеспан. – Тоже, нет. Вы будете жить в Версале, в самом отдаленном его уголке. Одна, без права выходить и встречаться с кем-либо. Под надежной охраной. – Как долго я должна быть в заточении? – Вплоть до вашей смерти. – Я смогу видеть моего короля? – Если я посчитаю, что мне ничто не угрожает в вашем обществе. И если я сам этого захочу. Все, уходите! Едва за маркизой закрылась дверь, как Людовик XIV повернулся к Кольберу: – Вы опять недовольны, Кольбер? – Я не совсем понимаю Ваше Величество. Она ведь пыталась убить Вас. – Она родила мне шестерых детей, Кольбер. Прелестных детей. И, потом, находясь под неусыпным надзором, она не сможет больше нам навредить. Пригласите ко мне госпожу де Ментенон. Людовик XIV глубоко задумался, невидящим взором уставившись в одну точку. Потом перевел взгляд на Кольбера: