– А, что Ле Претр, наш замечательный маркиз де Вобан, еще в Париже? – Да, Ваше Величество, он и Летелье обсуждают новые выстроенные крепости и цитадель в Лилле Он ждет Ваших указаний. – Да, кстати, кто у нас управляет городом? – Сложно сказать, маркиз де Вобан просил Ваше Величество назначить интенданта, понимающего толк в военном искусстве и способного управлять городом в военное время. –Да. Я помню и, кажется, знаю, кто бы мог занять должность генерал-лейтенанта Лилля. Кольбер не произнес не слова, прекрасно понимая монарха. – Ваше Величество, пожелали видеть меня?– перед Людовиком XIV склонилась в поклоне женщина, уже не молодая, но все еще миловидная, в скромном платье и кружевном чепце. Король удивленно посмотрел на нее – Франсуа́за д’Обинье́, маркиза де Ментено́н. Я воспитываю детей мадам де Монтеспан. – Да, верно. Я видел вас. Вы прекрасно справляетесь со своими обязанностями. Я очень доволен. Но, в свете последних событий, я бы желал, чтобы дети мадам де Монтеспан очень редко, очень, Вы понимаете? Очень редко встречались со своей матерью. – Я понимаю, Ваше Величество. – Мне нравится ваша немногословность. Сегодня вечером мы продолжим беседу с Вами. – Я поняла, Ваше Величество.– мадам де Ментенон поклонилась и вышла. Людовик XIV остался очень доволен этим визитом. – Завтра , перед выездом на прогулку, пригласите ко мне Камилу де Тианж. Я знаю, как защитить ее от притязаний безродного нахала. Кстати, Кольбер, Вы мне так и не сказали – что, схватили этого де Буаселье? – Он исчез, Ваше Величество. – Когда его найдут, пусть отправят в Бастилию и забудут о нем навсегда. Никому не позволено безнаказанно обижать мою … гостью. ……………………………………………………………………………………………………………….. – Ваше Величество, мадемуазель де Тианж просит принять ее.– произнес Лапорт, передавая королю кнут и шляпу. Король оглядел себя в зеркале, остался доволен своим внешним видом и милостиво кивнул: – Господа. Прошу вас оставить нас с мадемуазель на несколько минут. Кольбер, задержитесь. Придворные, низко поклонившись, направились к выходу. Когда зал опустел, Лапорт, личный камердинер короля, пригласил Камилу. – Доброе утро, Ваше Величество. – Камила де Тианж присела в реверансе. – Доброе утро, мадемуазель. Я хотел увидеть Вас, чтобы послушать историю из ваших уст. Расскажите нам, что с вами произошло? – Ваше Величество, я мало что могу рассказать. После того, как мы в Вами расстались, я сразу направилась к себе. Моя Мари уже ждала меня, приготовив все для сна. Я немного перекусила сыром и фруктами, потом Мари подала мне лимонад. У него был очень странный привкус. Я возмутилась и заставила ее попробовать из моего бокала. Все остальное вспоминается с трудом. Помню, что мне едва хватило сил снять тяжелое платье и надеть рубашку. Очнулась я в совершенно незнакомом помещении. Внимательно осмотрела себя со всех сторон. Видимых следов ущерба не обнаружила. Внутренние ощущения мне также ничего не подсказали, только слегка кружилась голова. У двери стояли две милые особы, которые мне объяснили, что я нахожусь в доме герцога д’Альена. Это известие привело меня в замешательство. Мой внешний вид никак не соответствовал месту моего пребывания. Заподозрить уважаемого герцога в насилии надо мной просто невозможно. Я не знала, что и думать, но тут пришел доктор герцога, г-н Шалю, он осмотрел меня и успокоил, сказав, что видимого урона мне не нанесли. Пока я приводила себя в порядок, мне принесли чудесное платье. Герцог д’Альен, узнав, что меня ночью привезли в его дом совершенно неодетую, позаботился что бы я могла не чувствовать неудобств. За обедом, г-н капитан де Шомберг рассказал, что, оказывается, ночью на меня напали разбойники и попытались увезти в неизвестном направлении. Как я поняла, он их обезвредил, но, почему-то привез меня в дом своего отца, а не вернул в мои покои во дворце. Я была неучтива и, вместо благодарности, наговорила капитану много обидных слов. Тут же села в карету и вернулась во дворец, где меня ждало много печальных, даже горестных известий. По истине это была ужасная ночь, во всех смыслах. – Платье, что надето на Вас сейчас- это то самое платье, что подарил герцог д’Альен? – Нет, Ваше Величество. Это другое платье. – Я бы желал увидеть вас в том самом платье. Вашу историю мне рассказал Кольбер. Она тронула меня. Я хочу защитить вас от постоянных нападок и покушений. Я намерен выдать вас замуж, дорогая Камила. – Повинуюсь Вашему решению, Ваше Величество. Позвольте узнать, за кого мне надлежит выйти замуж? – Если бы герцог д’Альен не был в столь преклонном возрасте, такой вопрос бы вовсе не возник. А нет ли у Вас на душе теплых чувств к какому-нибудь вельможе? Быть может Вы уже влюблены? Не скрывайте от меня своих мыслей и чувств. – Ваше Величество, единственный, кого я люблю всем сердцем, всей душой, это Вы. Я люблю Вас, как любят солнце, дающее нам тепло, как любят единственного отца, охраняющего и защищающего от невзгод, я настолько люблю Вас и так послушна, что любое Ваше решение, будет для меня подарком, принятым с глубокой благодарностью. – Прекрасно сказано, мадемуазель. Но, все же? Я хочу, чтобы Вы были счастливы, не только моим решением, но собственным сердцем. Так, кто он? – Ваше Величество, если мне позволено сделать выбор, думаю, что капитан де Шомберг, он столько раз уже спасал меня в трудных ситуациях и показал себя как истинный кавалер, галантный и бесстрашный. Я еще не влюблена, но очень уважаю его. – Что ж, Ваш выбор мне нравится. Но, есть нечто, что может повлиять на Ваше решение. Я сообщу Вам, только Вам, Вы меня понимаете?– Камила кивнула, приложив пальчик к губам, король улыбнулся.– Я намерен направить капитана де Шомберга интендантом в Лилль. Это не ссылка, это вынужденное решение. На несколько лет, пока он не организует защиту крепости от внешних врагов. Сможете ли Вы поехать с ним? Или желаете остаться при дворе, в моем окружении? – Для меня это, действительно, очень трудный выбор. Но, думаю, Ваше Величество, что жена просто обязана быть рядом с мужем. К тому же, Вы сами сказали, что это не ссылка, а вынужденное решение. Значит, я смогу изредка возвращаться, чтобы насладиться созерцанием моего короля? – Безусловно, дитя мое. Вы позволите мне так называть Вас? – Я буду безмерно счастлива этому, Ваше Величество. – Вот и отлично. Что ж, если капитан де Шомберг сможет завоевать Вашу любовь, я … буду этому только рад. Свидание № 4 "Вот уже и начало октября."– с грустью думал Анри- "Сегодня король открывает осенний сезон охоты. Однако, за последнее время он сильно сдал. Былой величественный блеск в глазах погас, взгляд стал тяжелым и более пристальным, чем раньше…" Его невеселые мысли прервал лакей, протянув записку. В ней Лапорт уведомлял, что капитан де Шомберг сегодня составляет эскорт короля и ни на шаг не отступает от него во время всей охоты. Времени было в обрез, а надлежало переодеться, согласно этикета, в бархатный камзол, сменив военную форму. Площадь перед дворцом потихоньку заполнялась конными и пешими охотниками. Каждый стремился выделиться из толпы себе подобных, блистая расшитым камзолом, богатством отделки оружия, племенным скакуном. В глазах просто рябило от блеска дорогих украшений, словно все эти господа и дамы собирались на бал, а не на простую прогулку по лесу. Обычно Людовик XIV не охотился в свой первый выезд, а только проверял, насколько удачной может быть эта королевская забава. Но, и дамы, и кавалеры, в ожидании повышенного внимания монарха, постарались украсить себя как только возможно. – Добрый день, дорогой капитан.– к Анри с поклоном подъехал Луи де Рувруа.– Несказанно рад нашей встрече. Говорят, Вы сегодня сопровождаете короля? Неслыханная честь. Впрочем, Вам не привыкать. – Здравствуйте, герцог. Взаимно рад нашей встрече. Какими судьбами Вы оказались в Версале? –Когда король вернулся в Версаль, я подумал, что тоже было бы неплохо самому посмотреть на новую фаворитку короля. Я ожидал увидеть нечто совсем не обычное, но госпожа де Ментенон превзошла все мои ожидания. Вы с ней знакомы? – Конечно. По долгу своей службы я обязан знать все окружение короля. – И как она Вам показалась? – Сен-Симон, Вы же прекрасно знаете, что я не обсуждаю ничьи достоинства и недостатки. Мое дело охранять короля и его близких. – Знаю, но все же? – Она очень умная и религиозная дама. – Я так и думал. При ней наш «король-солнце» остепенился. Вам так не кажется? – Не знаю. В короле столько достоинства и величия. Я преклоняюсь перед ним. Луи де Рувруа проследил за взглядом капитана де Шомберга. Тот наблюдал как Камила де Тианж беседует с любимой дочерью Людовика XIV – Марией Анной де Бурбон. – Вы романтик, Анри. А как дела у мадемуазель де Тианж? Я слышал, Вы опять спасли ее от разбойников? – Не напоминайте мне об этом. С того дня она избегает меня, словно я нанес ей смертельную обиду. – А может быть, она хотела быть похищенной? А Вы помешали? – Ну, знаете де Рувруа…– Анри побагровел от возмущения. –Не сердитесь, друг мой. Я шучу.– герцог де Сен-Симон похлопал Анри по руке.– Смотрите. Его Величество … На ступенях показались Людовик XIV под руку с мадам де Ментенон. Король проводил ее к портшезу, подождал, пока она удобно разместится внутри и повернулся в сторону королевского пажа, ведущего под уздцы статного коня. Король что-то спросил у юноши, тот, смущаясь что-то ответил, король рассмеялся и довольно легко вскочил в седло. Вокруг все пришло в движение. Анри де Шомберг, кивнув Луи де Рувруа, поспешил занять свое место рядом с монархом, следом за ними выстроился отряд гвардейцев, потом портшез с мадам де Ментенон со свитой из придворных. Вся эта пышная кавалькада тронулась в путь. День выдался на славу. Несмотря на то, что наступил октябрь, небо оставаясь все еще по-летнему, синим, лишь кое-где подернулось тонкими прожилками перистых облаков, словно невесомыми паутинками, вытканными тружениками – пауками. Листва только-только собиралась лениво облетать, разукрасившись во все цвета золота, от нежно-зеленого до пурпурно-красного. Это осеннее великолепие радовало глаз и наполняло душу возвышенными чувствами и мыслями. Король много шутил, в эти минуты он словно помолодел на двадцать лет, опять появился задорный блеск в глазах. – Капитан де Шомберг, прогуляйтесь со мной.– Людовик XIV направил своего коня в лесную чащу. Анри повторил его маневр и быстро догнал своего повелителя. Через несколько минут они ехали бок о бок, мирно беседуя. Людовик XIV очень любил общаться с придворными наедине. Он был внимательным слушателем, никогда не высказывая нетерпения или неудовольствия от беседы. После таких бесед, в судьбе королевского собеседника случались существенные изменения. Едва кони скрылись в лесу, как среди придворных возникли самые невероятные предположения и слухи. Герцог де Сен-Симон оказался окружен самыми любопытными, желающими из первых уст узнать, чем таким капитан де Шомберг заслужил благоволение короля. Что могло случиться, что король так весел сегодня. Луи де Рувруа напустил на себя самый таинственный вид, словно знал ответ, но сказать не мог, в силу известных причин. Что еще больше раззадорило придворных сплетников. На самом деле, Людовик XIV хотел поближе познакомиться с Анри де Шомбергом, чтобы самому понять, до какой степени, этот молодой человек способен выполнить обязанности, которые собирался вменить ему король. – Капитан, я давно хотел услышать от вас историю спасения моего брата, герцога Орлеанского. Мне докладывали ее не раз. Но каждый раз все по-своему. Расскажите, в чем там было дело. – Ваше Величество, это была прекрасная битва. С точки зрения военного, Месье все сделал просто идеально. Наши войска были распределены и расставлены в должном порядке. В центре располагалась пехота – шесть полков, за ними еще три, которую с тыла прикрывали три полка драгун. Руководил всем этим сам герцог Орлеанский. Правый фланг из восемнадцати эскадронов кавалерии возглавлял герцог Юмьер. Левым, состоящим из двадцати эскадронов кавалерии, командовал маршал Люксембург. Голландцы тоже постарались скопировать наше построение: в центре пехота, а по флангам кавалерия. Монсеньор занял очень удобную позицию на возвышенности, откуда был виден весь театр военных действий. Первым делом наши войска отбили у неприятеля аббатство Пене, захваченное Вильгельмом Оранским накануне. Это послужило голландцам хорошим уроком. Герцог Оранский был вынужден перебросить свой штаб к правому крылу, думая, что герцог Юмьер первым начнет наступление, но он просчитался. Маршал Люксембург двинул свои войска по левому флангу и смял силы принца Нассау, тот был вынужден отступить. Герцог Орлеанский, между тем приказал открыть огонь из всех пушек. Это была такая канонада! Не успели отгреметь последние залпы, как в бой ринулись драгуны герцога Юмьера. Вильгельм Оранский дрогнул и был вынужден дать приказ об отступлении. В пылу всей этой мясорубки, я обратил внимание на небольшую группу голландских пехотинцев. Непосредственно в боевых действиях они не участвовали, но стремились пробиться всеми силами к возвышенности, на которой в это время стоял герцог Орлеанский. Я приказал своим гвардейцам окружить этих лазутчиков. Мне совсем не понравились их намерения. К сожалению, мы находились на значительном расстоянии от них. Но, успели все же вовремя. Десять нападавших были уложены на месте. Как оказалось, они специально отвлекли на себя наше внимание. Трое других продолжали подбираться к Месье. Когда я понял их замысел, ничего другого, кроме как встать лицом к стрелку, не оставалось. Волей Всевышнего, пуля прошла навылет, не задев жизненно важных органов. Хирург моего отца, г-н Шалю за три месяца выходил и вылечил меня. Герцог Орлеанский не пострадал, а это главное. Победа во имя Франции – вот что главное.