– Спасибо! Это для соцсетей. – Элиз спрыгнула на землю. – Надеюсь, хотя бы один получился хорошо. – Не сомневаюсь в этом! Я тебя отмечу. – Я не сильно разбираюсь в соцсетях. – Сесили улыбнулась. – Но твой блог просто потрясающий. Приятно видеть, как женщина надирает задницы мужикам. Я бы с радостью взяла у тебя интервью. Давай, когда вернемся в базовый лагерь, если у тебя будет настроение. – Bien sûr![38] – Элиз убрала фотоаппарат, и они двинулись к лагерю. Отрывок из записок Сесили Вонг. Интервью с Элиз Готье 6 сентября На горе Элиз Готье смешивает собственный напиток: солодовое молоко, порошок для приготовления горячего шоколада, кофе и несколько чайных ложек сахара с горкой. Она фотографирует, как на фоне размытых горных вершин над смесью змеится пар. Более четверти миллиона человек просмотрели эти посты от Элиз – фрагменты жизни на большой высоте, созданные самым стильным инфлюэнсером. Ее профиль в соцсетях привлекает известных спонсоров, которые финансируют ее продолжительные экспедиции в отдаленные уголки мира. Но в Элиз стиль не превалирует над сущностью. Ее альпинистский профиль тоже впечатляет. Самая молодая канадка, в одиночку поднявшаяся на северный склон Эйгера – ей тогда было семнадцать, – а в двадцать два уже зарекомендовавшая себя как одна из лучших альпинисток. Она уже достигла вершины Броуд-Пик без кислорода – это получилось у нее летом со второй попытки – и сейчас приехала на Манаслу, чтобы штурмовать ее во второй раз. Сидя на краю скалы на фоне горы, Элиз чувствует себя абсолютно как дома. Закидывает ногу на ногу, расплетает косу и распускает вьющиеся, до талии, волосы. Чтобы они не лезли в глаза, их удерживает эластичная повязка с неоновым геометрическим рисунком. У Элиз типичный для альпинистов загар, когда от постоянного ношения солнцезащитных очков вокруг глаз остаются бледные круги. Сесили: Первый вопрос: как ты пришла в альпинизм? Элиз: Родители брали меня в горы с детства. Мой папа был лыжным инструктором в Сен-Совере, небольшом горнолыжном курорте в Лаврентийских горах, и я научилась кататься на лыжах до того, как научилась ходить. Потом вместе с ним колесила по Европе и прошла все знаменитые маршруты в Альпах, на Монблане, Маттерхорне и Эйгере. Сесили: Ты стала самой молодой канадкой, поднявшейся по северному склону Эйгера. Каково было оказаться знаменитостью? Элиз: Так утверждают, но, если честно… для меня не важно быть в чем-то самой первой или самой юной. И все же восхождение на Эйгер стало для меня труднейшим испытанием, а Эйгер для меня теперь самая любимая гора. Она очень техничная и просто… восхитительная. Сесили: Я знаю, что ты собираешься на Манаслу. Что, по-твоему, привело тебя в Гималаи? Элиз: Впервые я приехала в Непал два года назад со своим парнем. Я поднялась на Ама-Даблам, встала на вершине и посмотрела на Эверест, Лхоцзе и Макалу. И решила, что хочу покорить их все без кислорода. Знаю, что на такое могут уйти годы, но это моя сокровенная мечта. Сесили: Зачем так рисковать, поднимаясь без дополнительного кислорода? Элиз: Для этого есть пара причин, наверное. Первая довольна скучная: у меня, в отличие от некоторых альпинистов, нет денег, поэтому я вынуждена привлекать для этого спонсорскую помощь. Восхождения без кислорода придают мне определенную уникальность. Чтобы оказаться здесь, мне пришлось продать машину, сдать в аренду квартиру, привлечь средства различных корпораций – без спонсорских денег я никогда не смогла бы подняться на такой уровень. Вторая: у всех разные стандарты. В горах очень много политики. Кто-то использует кислород, кто-то пользуется перилами, кто-то открывает новые маршруты и так далее… Для меня это личный выбор. Мне интересно узнать возможности своего организма. Подниматься на гору с кислородом – это все равно что участвовать в велосипедной гонке «Тур-де-Франс» на электробайке. Но главное в человеке – честность, и я на сто процентов поддерживаю таких людей, какой бы способ они ни выбрали для восхождения. Сесили: Означает ли это, что ты считаешь, что бывают нечестные альпинисты? Элиз: Конечно. Как и в любом виде спорта, здесь есть те, кто срезает углы, лжет, мошенничает. Альпинизм всегда был… как бы это сказать… саморегулирующимся. Ты веришь людям на слово, что они достигли вершины, что они не используют кислород или не держатся за веревку при опасном подъеме. Когда на тебя так сильно давят, когда на тебя направлено столько взглядов, когда на прогресс работают новые технологии, мошенничать, наверное, сложнее. И все же в такой области, где так много эго… это естественно. Но пока они делают это ради хвастовства и ни на что не претендуют – на звание первопроходца или на мировой рекорд, – меня это не касается. Сесили: Думаю, одна причина, почему Чарльз взял с собой сюда команду, состоит в том, что все мы можем контролировать его – быть очевидцами его достижений и засвидетельствовать его честность. Расскажи, как ты познакомилась с Чарльзом? Элиз: Кажется, это было два года назад в Катманду… Да, наверняка так. Дело было после схода лавины в Таджикистане. Ты слышала об этом, да? На пике Ленина он потерял двоих товарищей по команде, но сам выжил и даже не был ранен. Дикая история. Когда ты сталкиваешься с чем-то подобным, то оказываешься на распутье: либо уходишь, либо идешь дальше. Его выбор был продолжать – возможно, у него появилась нужда совершить нечто крупное. В память о погибших товарищах. Он как раз тогда обдумывал идею своей миссии, и, когда поделился ею со мной, она казалась невыполнимой. Думаю, именно в этом и был смысл! Сесили: Из-за чего она показалась тебе невыполнимой? Из-за того, что он не пользуется веревками? Элиз: Да, именно. Альпийский стиль – самая чистая форма альпинизма. Никто не вправе критиковать тебя, если ты поднимаешься таким способом. У меня пока для этого не хватает опыта. Возможно, наступит день… но я сомневаюсь, что создана для такого огромного риска. Я не хочу становиться легендой. Я просто хочу спокойно проводить дни, живя в горах. Это моя страсть. Сесили: И все же ты очень амбициозна! Но что до Чарльза, ты интересна мне как человек, который знает этот мир изнутри. У тебя есть предположение, что движет им? Элиз: Уф… ну, человеком всегда движет желание делать больше, созидать, раздвигать границы альпинизма, понимаешь? Чарльз, он из тех, кто хочет прославиться как лучший. Он хочет признания. И заслуживает его! Наверное, он самый сильный из всех альпинистов, что я встречала. Этим летом я поднималась на Броуд-Пик с Дарио, и мы там видели Чарльза, естественно. Это была трудная экспедиция со множеством испытаний. Сесили: Да, помню, ты рассказывала о шерпе, который умер. Как его звали? Элиз: Дордже. Шерпа Дордже Норбу. То, что случилось с ним, было прискорбным происшествием… Чарльз, Дуг, Дарио и еще несколько человек сделали все возможное, чтобы спасти Дордже, но его просто невозможно было спасти. После этого, узнав, что Чарльз собирает команду для Манаслу, я сказала, что мне интересно. Потом он позвонил мне и пригласил с собой. Мне это показалось великолепной возможностью снова вместе с ним подняться на вершину, понаблюдать за ним, поучиться у него. Если я не учусь, то не совершенствуюсь. А если не совершенствуюсь, тогда какой вообще смысл? 16 Сесили наблюдала через плечо Элиз, как темные тучи поднимаются с долины от Самагауна. В конечном итоге небеса разверзлись и им пришлось укрыться в обеденной палатке. Там уже были Грант и Зак; оба сидели уткнувшись в свои гаджеты. Сесили была недовольна тем, что пришлось прервать интервью именно в тот момент, когда она собиралась поговорить о Чарльзе. А еще ей предстояло спросить об альпинистских путешествиях Элиз, но стук капель по крыше палатки был настолько громким, что делал любой разговор практически невозможным. Элиз уже надела наушники и приготовилась зашивать дырку в рукаве флисовой куртки. В свете того, что она рассказала о трудностях финансирования экспедиций, Сесили понимала почему. На счету каждый пенс. Она воспользовалась возможностью записать услышанное в блокнот, пока разговор был свеж в памяти. Одна вещь, сказанная Элиз, не давала ей покоя. Насчет множества эго в горах и мошенничества… Она воспроизвела запись в телефоне и еще раз прослушала, сожалея о том, что не записала интервью на видео. В тот момент что-то промелькнуло в карих глазах Элиз, едва заметно дернулись покрытые красной помадой губы, и это придало ее словам другое звучание. Сесили даже показалось, что, прослушивая запись, она услышала изменение в ее голосе. Он стал чуть жестче. А еще в интервью снова всплыло имя Дарио Трэверса. Оно напомнило о том, что надо добраться до лагеря «Высотного экстрима» и поговорить с Беном о смерти Алена. Но не только. Хорошо было бы взять у Дарио интервью о Чарльзе. Конечно, первым в ее списке стоял Дуг, а потом Мингма и другие шерпы: Галден, Фемба, Тенцинг… Грант и Зак раньше с Чарльзом не поднимались, так что находились в конце списка. Перед Грантом на обеденном столе было разложено его съемочное оборудование: он проверял объективы и заряжал аккумуляторы, заняв все розетки. – Как твое оборудование ведет себя на холоде? – спросил Зак. – Если честно, старик, то это кошмар, – ответил Грант. – На Чо это было моей самой большой проблемой. Я держу аккумуляторы в куртке, а иначе приходится делать резервные копии резервных копий. – Он нагнулся и вынул из-под стола черный чемоданчик. Открыв защелки, поднял крышку и показал похожий на паука прибор. Когда Сесили увидела его, сразу вспомнила озеро. Возможно, она была последним человеком, который видел Алена живым, но, может, его увидел и тот дрон, что она тогда заметила? Вопрос сорвался у нее с языка, прежде чем передумать или чем ей помешали: – А этот дрон… ты запускал его в день смерти Алена? Грант откинулся на спинку стула. – Кажется, я делал пробный запуск в Самагауне. Точно не помню. Сесили ощутила покалывание в кончиках пальцев. Нет, она не позволит так легко себя обмануть. – Как это не помнишь? Это же было всего несколько дней назад! Ты запускал его над озером? Ты что-нибудь видел? Грант поднял руки вверх. – Эй, что это за допрос третьей степени[39], Пуаро? – Все гадаешь, была ли смерть Алена несчастным случаем? – спросил Зак. Сесили кивнула: – Я ничего не исключаю. Может, ты заснял что-нибудь на видео… Грант изогнул брови. – Можешь проверить весь отснятый материал, если хочешь. Я запускал его над деревней, но он мог захватить край озера. – Я бы с радостью просмотрела, если ты не против. Он указал на свой ноутбук: – Развлекайся. Сесили пересела поближе. При каждом движении Грант то задевал ее ногой, то касался рукой, поэтому, сделав вид, будто усаживается поудобнее, она чуть-чуть отодвинула свой стул. – Давай посмотрим… Нет, сюда кликать не надо, это мои личные видео. Ну те, что для просмотра поздней ночью. – Грант ухмыльнулся, и Сесили закатила глаза. – Вот оно. Материал двухдневной давности. Он дважды кликнул, и на экране появилось его лицо крупным планом – это Грант настраивал камеру. Затем дрон полетел над деревней. Он снял террасу чайного домика – Сесили узнала раскрашенные перила. Самагаун был виден как на ладони, но у дрона не хватало радиуса действия, чтобы захватить озеро. Изображение было неровным, потому что дрон дергался и крутился. Кажется, Грант не умеет управлять прибором. Может, он потом все поправит в монтажной? – Можно? – спросила она, указывая на клавиатуру. – Всенепременно. Она прокрутила изображение вперед, но озеро так и не показалось. Она вышла из видео и кликнула на следующий файл в списке. Появилась бирюзовая гладь воды.