А у Лиски в классе оказалась девочка по имени Лукерья. *** — Папоротник не цветёт, — убежденно заявила Лиса, глядя на Эльку — девочку с длинной косой и все в том же симпатичном халате. — Ты откуда знаешь? — взвилась она. — Читала. — Где? В «Мурзилке»? Лиса смущенно хмыкнула, потому что именно в этом журнале она и читала. Давно, но все равно помнила. — Скоро двадцать четвертое [1]– можем проверить, — примирительно сообщил Сашка. Он вообще любил никаких конфликтов. Элька всем видом показала, что не сомневается в своей правоте, но кивнула — ради нищих духом готова и пожертвовать своим драгоценным временем. С Элькой и Сашкой сдружиться оказалось просто. После полугода жизни в спокойном классе существовать Лиске стало куда проще, и общаться тоже. Оба новых приятеля тоже приезжали из городов — к родственникам. Элька говорила, что этот год будет последним — она будет копить карманные деньги на тур по Европе. Сашка так далеко не заглядывал: у него была какая-то болезнь — он все время мерз и не загорал ни при каком палящем солнце. Если существует курортный роман, то должна существовать и курортная дружба. Как ещё определить стихийно завязывающиеся приятельские отношения, обреченные на окончание максимум через месяц? И в этом вся их прелесть — нет нужды выстраивать что-то глубокое, пусть остаются скоротечными, как взмах бабочкиного крыла. В сельской местности суеверные предания куда живее, чем в городской. Вряд ли Эля так уж верила в сулящее счастье цветение папоротника, но чем еще заняться на отшибе цивилизации? — А вас отпустят? — засомневалась Лиса. И представила, как мамино лицо замрет непроницаемой маской, едва она раскроет рот. — А кто собирается спрашивать? — Сашкин ответ только добавил сомнений. Ладно. Она и так никогда не совершала чего-то, что можно счесть неправильным. И от чего закипит в венах кровь. Оказывается, ей этого хотелось. И чем больше Лиса об этом думала, тем меньше оставляла себя шансов на проявление сознательности. *** Сердце бухало так, что Лиса удивлялась, как не взлетает над ней тонкая простынка, заменяющая в жару одеяло. Она повернулась к окну, разглядывая дерево перед домом и мысленно отмечая сходство между раскидистыми ветвями и кровеносной системой. Ее кровеносная система сейчас работала за десятерых. Лиса глянула на светящийся зеленым будильник. В животе ёкнуло — пора. Прислушалась. Тихо. Стараясь поменьше скрипеть диванными пружинами, на коленях подползла к окну. Обычный путь она отмела ещё с вечера. Во-первых, тяжелая дверь между коридором и террасой хлопала так, что где-то в подполье начинало звенеть. Во-вторых, старый металлический замок открывался с таким рокотом, что явно рассчитывал отпугнуть грабителей, которые должны были принять шум за грохот канонады. Ложиться пришлось прямо в одежде. Сейчас оставалось только обуть тряпичные тапки и, мысленно перекрестившись, заползать на узкий подоконник. Чувствуя себя самым главным преступником на земле, Лиса высунулась из окна. Деревянная рама упиралась в коленки, а в доме что-то громыхнуло. Лиса обмерла, не сообразив ни ринуться обратно в кровать, ни истерично вывалиться наружу. К счастью, в доме воцарилась ночная тишина, и Лискино сердце рискнуло выползли из пяток. Дом старой застройки, с выступающим по всему периметру фундаментом. Необъяснимо, но очень удобно. Цепляясь за подоконник и жалея, что у нее всего две руки, Лиса уперлась мыском в выступ. Он оказался куда уже, чем казался. Запоздало подумав, что надо было потренировать навыки «скалолазания» днем, Лиса, пыхтя, и тормозя каждую минуту, продолжила движение. Левая нога, зацепившись за подоконник, едва не лишилась обуви, но все же нашла в себе силы и встала рядом с правой. Выдохнув, Лиса глянула вниз. Делать этого не стоило, потому что расстояние показалось ей сравнимым с космическим. Сглотнув, она почувствовала, что руки от напряжения скоро выломают подоконник из стены. Посмотрела в комнату и снова увидела циферблат будильника, ставшего ее сообщником. Время поджимало. Коленки потрясывались. Убедив себя, что дальше земли не улетит, и расстояния совсем не космические, Лиса сгруппировалась, как на физкультуре. Тяжелый толчок и бесконечная секунда свободного падения. И, наконец, твердая земля, резво бахнувшая по пяткам. И счастье. Бесконечное чувство счастья. Лиса как на крыльях ринулась через яблони, по дорожной колее к условленному месту. Положа руку на сердце, впечатлений Лисе уже хватило, и была бы её воля, она бы просто вернулась обратно в кроватку. Но приятное ощущение нарушения запрета подгоняло в спину, будоража кровь. Элька с Сашкой уже на месте. Судя по их спокойным позам и ровным голосам, ничего похожего на Лискину ажитацию они не испытывали. Может, проделывали подобное не первый раз. Лиска сбавила скорость и постаралась насколько возможно согнать с себя адреналиновый налет. А ночь была чудной. Свежий воздух сам проникал в лёгкие, успокаивая разошедшееся сердце. Земля еще отдавала накопленное за знойный день тепло, в пространстве парил сладко-свежий травяной запах. Ночные цикады трещали изо всех сил, напоминая, что рядом всегда кто-то есть, даже если его не видно. И это вселяло чувство абсолютно иррациональной веры в себя и в мир. Лиске все равно, цветет ли папоротник на самом деле. Главное, что она в этой занимательной ночи не одна, не ворочается с боку на бок на душном диване. Она с друзьями и в дружественном мире. И как она раньше не замечала, насколько прекрасна ночь? Или она прекрасна только если ты не один? Они спускались по кривой тропинке — туда, где упрямо не желала пересыхать небольшая речушка, пригодная «разве что для разведения головастиков» по мнению Эльки. Элька запнулась и присела на колено, но так шустро встала, что никто не успел предложить ей помощи. Лиса стыдливо порадовалась, что споткнулась не она, потому что колени нет-нет, да и подрагивали, напоминая о недавнем выполнении экзерсисов. — Осторожно, тут топь, — предупредил Сашка, держась рукой за ствол дерева я держась как можно ближе к нему. На Лису коршуном налетела неприятная мысль: смогла бы она вот так пойти куда-то без Эльки? И стоило ли? Стоило ли вообще выходить? В животе непрошено сжалось, и Лиске усилием воли пришлось заставить себя выпрямиться — голова инстинктивно ушла в плечи. Ладно, теперь она хотя бы может отследить это беспомощное движение. Значит, когда-нибудь сможет и контролировать его. «Оставляй свой зад в прошлом». — Вот папоротник, — тоном экскурсовода сообщил Сашка и провел рукой по темноте зелени. Ни намека на цветение. Ни самого малого бутончика. Ни-че-го. Первый Элькин порыв — шагнуть в самые заросли, разгрести листья и найти, все равно найти цветущий. Она не поддалась: если ты оказался не прав, нельзя усугублять ситуацию, выставляя себя фанатиком. — Может, ещё рано, — протянула Лиса, которую абсолютно не волновал этот папоротник. — Полночь скоро, какой рано? — отозвалась Эля. — Может, уже отцвел? — тихо предположил Сашка. Эльке вдруг стало смешно. Как эти двое не хотят показывать, что она была не права… Она что, выглядит такой ранимой, что нужно ее утешать и защищать? Нет уж, не на ту напали. — А может это вообще не папоротник, а одуванчики? — в тон им отозвалась Эля. Сашка с Лиской тихо засмеялись, и Элька сама улыбнулась, не услышав в этом смехе ни крупинки жалости. — Или имелось в виду двадцать четвертое июня по старому стилю, — предложил еще одну версию Сашка. — Ой, все! — Элька картинно взмахнула руками и первой пошла в обратную сторону. Сашка с Лиской двинулись за ней. Несмотря на неудачу, напряжения в воздухе не чувствовалось. Никто ведь всерьез не думал, что действительно идет искать цветущий папоротник. Они же не в сказке. Просто повод. Просто ночная вылазка. Просто хорошая компания. Просто лето. — Неохота домой, — озвучила общее мнение Элька. — Пошли на площадку. Площадка — несколько полу сломанных железных качелей и лесенка в виде верблюда. Обрывок тарзанки. Пара то ли турников, то ли перекладин для выбивания ковров. Элька залезла на верхушку лесенки, хитро перехватилась ногами и повисла вниз головой, так что длинные волосы едва не касались земли. Лиска с Сашкой заняли то, что осталось от качелей. Ещё о чём-то поговорили, дружно посетовали на жизнь и замолчали. Постепенно пробирало холодом, чуть ли не как осенью. Цикады замолчали, а земля окончательно перестала отдавать тепло. Стало… обычно. Почти уныло. Будто где-то потух огонёк. Вяло попрощавшись, разошлись в разные стороны. Лиса шагала максимально быстро, временами переходя с шага на трусцу. Ночной холод уже пробрал до костей, заставляя отчаянно желать под самое теплое и тяжелое одеяло. Ночь стала прорезываться первой лазурью. Сильно захотелось спать. Ничего, уже скоро… Пара очень длинных поворотов. Один поворот. Скоро. Второй. Скоро… Скоро ей конец… Потому что в доме горит свет… Примечания: [1] По легенде папоротник цветет 24 июня Глава 4. Бабочки, дружеские соображения и прогулки в парке [Анна] Зачем я выстраиваю вокруг себя паутину лжи? Вчера зацепилась взглядом за интернет-статью про отношения. Там говорилось, что нельзя начинать встречаться с мужчиной, если от него «сразу не сносит крышу». Автор, как же ты права… Игорь не подходит мне совершенно. Приземлённый мужлан, который никогда не остановится, чтобы насладиться пением птиц или запахом цветов… Что я приобрела в браке с ним? Ежедневную обязанность готовить, стирать и убираться. Постоянный стресс, из-за которого пришлось уволиться с работы. И самое ужасное на свете — чувство перманентного одиночества. Одиночества, когда не одна. Лиска тоже не радует. Как вообще можно додуматься сбежать ночью неизвестно с кем? От такой, как Лиса, не ожидаешь — она же тихая. Это моя материнская ошибка — в тихом омуте черти водятся. Слишком хорошо думаю о дочери. Слишком полагаюсь на её разумность. Слишком хочу, чтобы она была нормальной. Хотя винить только её несправедливо: подростковый мир слишком жесток и напорист, чтобы ему можно было противостоять. А Лиска всегда была слабой, несмотря на все мои попытки это исправить. Ведомой и какой-то несмелой. Кажется, они даже не поняла, отчего мы на следующий же день уехали. Решили, наверное, что мне просто надоело жить в этой глуши. Конечно не пятизвездочный отель на побережье… Но это здесь ни при чём! Как они не понимают, что я просто переживаю за неё! Помню, как сейчас: встала попить воды, а окно распахнуто настежь! И её нет. Я оббегала весь дом и двор, все ещё не веря. А Игорь, кажется, даже не испугался — ухмыльнулся даже. Как можно не испугаться, если ребенка ночью нет дома?! Сразу видно, что у него нет детей, и он не знает, что это такое… Я подумала, что это похищение. Испугалась так, что едва сознание не потеряла. Не знала, куда звонить. Потом смотрю, а эта… из-за дерева чешет. Перепугалась, когда меня увидела, побелела. А я порвать её готова была — за что мне такое? Что нужно делать обязательно ночью, чего нельзя днем? Спуталась с этими двумя неучами! Вот зачем они ей нужны? Что за это за друзья, которые тащат во всякие авантюры? Так разозлилась, что тот же час заставила Игоря с Лиской паковать вещи. Тот пытался возражать что-то — уплачено, вроде того. Натуральный крохобор. Кто еще может поставить деньги выше близкого человека? Ближе к семи выехали. Я до самого дома успокоиться не могла… И теперь всё чаще задумываюсь о том, а зачем оно мне вообще надо? Потому что больше обо мне подумать некому. Ни дочь, ни муж, оказывается, мною не интересуются. Они могут только ждать, когда же я все для них сделаю. В интернете контекстная реклама то и дело предлагает мне консультацию психолога. Можно подумать, я не знаю этих шарлатанов: будут лить мне в уши, что все в моей голове и в моих руках. И всё хорошо. Как же… Это я и сама себе сказать в состоянии, бесплатно. Но если что-нибудь вокруг меня не поменяется, то я не знаю… Я уже на грани... *** Пыльно-белые бабочки беззаботно кружатся над аккуратной клумбой. Торопливо бултыхаются за порывами лёгкого ветра, наверняка разумея это актом собственной воли. Интересно, своими чешуйчатыми телами они чувствуют неприятный, вязкий дух окружающего пространства? Не лекарственный запах. Не выхлопной газ. Вообще не запах, просто рассеянное ощущение неправильности. Как радиация. Как невидимое дыхание…чего? Вечности? Нет. Скорби? Нет… Безысходности? Нет сил гадать. И Лиса просто приросла к скамейке. Знакомое деревянное ощущение давало какое-никакое чувство защищенности. Толстый боковой шов юбки впился под колено. Сперва было просто неудобно, затем стало надоедливо, теперь, наверное, заело до красной полосы. Но на перемену позы сил нет. Если пошевелиться — можно рассыпаться. Вместе со скамейкой. С клумбой. И всей прибольничной территорией. По мощеной тропинке шла женщина. Судя по безмятежному виду и неспешной походке — не сотрудница. Сотрудники — все как один серьёзны до спазмированных подбородков. В любой момент готовые к нападению или к бегству. Различимые даже без медицинской формы. Женщина приблизилась. Лиса потупилась вниз, скромно показывая личное отношение к возможному контакту. Впрочем, если бы женщину интересовали мелочи вроде чужого личного пространства, она бы не оказалась в таком месте. — Что, первый раз? — сочувственно спросила она, присаживаясь слева от Лисы. Та инстинктивно отодвинулась в сторону, удержав естественный порыв пересесть на соседнюю скамейку. Она не понимала, но в ней боролись ощущения жалости и гадливости. И тупая невозможность ничего сделать. Женщина явно ждала ответа — пришлось униженно кивнуть, не объяснять же, что её привело сюда привело. Лиса растерянно уткнулась в смартфон — универсальное средство сделать вид, что ты стал внезапно занят. Внутри нервно копошились боязливость, стыд и брезгливость, стократно усилившиеся присутствием неизвестной, но словоохотливой женщины. Взгляд мозолила отвлекающая надпись. «Психоневрологический диспансер №3» — как сигнал тревоги возвещал большой транспарант, видимый и на территории больницы, и вне её. Как клеймо для каждого, переступившего решетчатый порог. Дверь хлопнула по-особому неуклюже. Лиса с надеждой подняла голову — действительно, вышел Игорь. Угрюмый, сразу полез в карман за сигаретами. Сфокусировался на Лиске и двинулся к ней, прикуривая на ходу. Ничего хорошего он, судя по всему, не нёс. Тяжёлый и бесполезный своей обреченностью вздох. — Лежит в восьмой палате. Третий этаж, окна на ту сторону, — не обращая внимания на женщину, отчеканил Игорь, будто докладывал о результатах проделанной работы. Помолчал. Тактично не стал спрашивать, почему Лиска, ни слова не сказав, выскочила из больницы, едва они дошли до лестницы. Может, и раньше, просто «побег» он заметил не сразу.