А Лиска просто не смогла. Когда из кабинета с облупленной цифрой «2» гуськом выкатились пациенты… Штук пять или шесть мужчин. Немолодых. Один с палочкой. И шли они… хуже чем младшеклассники на первой экскурсии. Дергались и кричали, размахивали руками. Что-то вопрошали друг и друга вычурно-неприятными голосами. И, в отличие от школьников, не получали от процесса ни малейшего удовольствия. Просто иначе не могли. А редкие посетители и персонал делали вид, что ничего особенного не происходит. Что они ничего не замечают. Она струсила. Испугалась. Не столько того, что странные люди могут на неё наброситься (хотя и этого тоже), сколько холодного склизкого ощущения, что она теперь с ними. Ведь мама получается… Мама… Отчаянно захотелось выть. Ещё неделю назад все было нормально. В тот день с самого утра её подгрызало перманентное чувство тревоги. Неясное, ни с чем не связанное. Смутно осознаваемое. Но постоянное. Никогда Лиса не доверяла тому, что другие называют предчувствием. У нее никогда не сбывались дурные сны или приметы. Вся дрянь в ее жизни происходила внезапно и неостановимо. До этой. До самой дрянной дряни. В то неотличимое от остальных утро она ушла в школу — помогать готовить кабинеты для экзаменов. Девятые и одиннадцатые классы не привлекали — «давали время на подготовку». А десятые — в самый раз. Чтобы не расслаблялись и не слишком радовались жизни. Оттирая парты и старательно не трогая находимые шпаргалки, Лиска успокаивалась. Тревога стала как маленький битый пиксель в углу монитора — если специально не смотреть, можно не заметить. И возвращалась домой она уже в приподнятом настроении. А там… Там уже никого не было. Лиску это не насторожило — мало ли, по каким делам уехали мама с Игорем. Она пообедала, послушала музыку на полную громкость и просто послонялась по пустой квартире. Как же здорово, когда никого нет дома! Делай, что хочешь. А потом вернулся Игорь. Один. Официозным тоном доложил, что у мамы был нервный срыв и, она в больнице. Как совершившая попытку суицида. Суицид. Страшное слово, связывающие узлом изнутри. Слово, пугающее семантикой, даже если не знать его значения. Слово, металлом пригвоздившие к полу. Мир как-то неуловимо потух, и сердце стало биться неправильно. Холодно и редко. И на это было все равно. Какая, разница, если мама… Мама… Игорь ушёл куда-то звонить, а Лиска, потерянная, осталась в коридоре. Тумбочка, дверь, арка в кухню — все стало чужим. Неправильным и ненужным. Мир отодвинулся на десятый план, как задник на спектакле. Лиса и сама стала иной — статисткой на непонятном представлении. Мельком глянула на себя в зеркало и не поняла, что это она. Вернее, не поняла, что ей теперь с этим делать. Что вообще полагается делать? Говорить? Кричать? Молчать? Как в тумане, она пошла в ванную и открыла кран. Резко шипя, струя воды обегала полукруглую раковину, и ни на йоту не добавляла понимания. Что?.. Лиска вздрогнула, испуганно вперилась в ванную. Какая была попытка? Вены? Таблетки? Повешение? В голове непрошено рисовались жуткие картины. Как цинично думать об этом. И как теперь? Мама… В глазах зажгло слезами. Мама теперь там… Там, где все считают её сумасшедшей… А она ведь не такая! Сегодня утром она приготовила ей завтрак. Чтобы сдержать всхлип и не взвыть, Лисе пришлось до боли сжать зубы. Посмотреть на свое белое лицо с тремя красными очагами — кончиком носа и глазами. И вцепиться, как в соломинку, в тряпку. Обычную тряпку, разжалованную когда-то из полотенец. Для протирания пыли. Закрыть кран, предварительно намочив голубую ткань. С двух сторон. И пойти протирать пыль. Бездумно. Не заботясь качеством уборки. Сосредотачиваясь на каждом выступе, который обычно и не замечаешь. Глупо вспоминая, что сегодня уже убиралась. В классе. Как это было давно и бессмысленно… Раздался приглушенный хлопок, будто на землю упала пачка сигарет или нечто такое же лёгкое. Лиса вынырнула из тягучих мыслей. — Пойдёшь? — спросил Игорь, пристально глядя на Лиску, но не давая ни малейшей подсказки, как лучше ответить. Не от жестокости — сам не знал, как надо. К Лиске он привык. Не привязался, привык. Как к климату или к району проживания. Что творилось у нее на душе, Игоря мало интересовало. Какие там проблемы у этих подростков — новый «айфон» не покупают и карманных денег дают мало. Забот особых девчонка не доставляет, все вопросы со школой решает Анька. Решала… Лиса взглянула на здание — четырехэтажная коробка с решетками на первом этаже. Холодная и на вид неприветливая. Хотя какая больница выглядит приветливой? Наверное, всё дело в сути, а не в форме сооружения. Внутри бродят люди, которые когда-то были совершенно нормальными, а теперь пугают в коридорах других нормальных людей. И те, кто к этому привык. Или делает вид, что привык. Нет. Она туда не пойдёт. По крайней мере — одна. Посмотрела на Игоря. Он не понял и виновато отвел взгляд. И Лиса отрицательно покачала головой. Игорь с досадой подумал, для чего тогда было ехать. — Приходите в четверг, — словоохотливо предложила женщина, которую оба или пытались игнорировать, или действительно вытеснили на края сознания. — У нас в четверг работает кружок вязания. Лиса с Игорем синхронно подумали, зачем им кружок вязания? Острые предметы… Лиса устыдилась, а Игорь догадался, что принимают в кружок не всех. Или используют особую вязальную технику. Без острых предметов. Можно было ехать домой. Дорожное полотно ровно укатывалось из вида, не рождая абсолютно никаких ассоциаций. Погружая в гипнотическую дрему, через которую может прорываться подсознание. Это она виновата. Лиса. Слишком эгоистичная. Слишком самовлюбленная. Слишком не думающая о других. Сбежавшая… Чего ей стоило просто отказаться? Просто сказать: «Нет, не пойду». Такой глупый поступок. Стоил он такого? Нет. Нет! Ничто и никогда такого не стоит … *** [Игорь] И виноват, и не виноват. Наверное, я уделял жене слишком мало внимания. Наверное, мог бы больше помогать. Но она ведь не просила, а я не телепат. Чего стоило попросить помощи? Да, я часто приходил уставший и не очень внимательно слушал. Но не говорил же, что не собираюсь участвовать в её жизни. В семейной жизни нужно уметь договариваться. Тем более с нами живет её дочурка, которая мне никто по сути. А работаю и обеспечиваю семью я один. Хорошо ещё, что общего ребёнка не завели. Хотя сейчас не о том надо думать. Это все не оправдания мне. Но ведь и у здорового человека не случится нервного срыва в совершенно обычной ситуации. Я же не требовал от Ани ничего сверхъестественного. А многое она сама предлагала — как та идея снять загородный дом на пару недель. Ненавижу загородные дома. Там постоянно что-то ломается. И вместо человеческого отдыха постоянно думать, что и как надо ремонтировать. Это не по мне. Приглашать рабочих — ещё хуже. Приходит такое туповатое существо, возомнившее себя лучше тебя только на том основании, что оно знает, как замыкать фазу. Программа восьмого класса по физике, если не ошибаюсь. Кто мог подумать, что у Ани такая предрасположенность? Крепкая, сильная женщина. Никто не застрахован. Врач прогнозов давать не стал — сказал, слишком мало времени для сбора анамнеза. Поздний дебют или что-то вроде того. В такие моменты начинаешь задумываться о скоротечности жизни и ее непредсказуемости. Я ещё давно видел в сети видео. Снято от первого лица. Человек идет по тропе где-то в лесу. И с каждым шагом что-то неуловимо меняется. То цвет кроны станет насыщеннее, то дупло на дереве станет лункой. И так постепенно, ненавязчиво. Не сразу понимаешь, кажется тебе это или на самом деле. Опоминаешься уже в самом конце, когда мир из обыденного лесного становится пугающе-психоделическим. И появляется подпись: «Никогда не знаешь, когда начнется твоя шизофрения». Наверное, так незаметно все и происходит. Примерно так, наверное, и было у Ани. *** — Понятно, — Витька выдохнул сигаретный дым и без паузы сделал следующую затяжку, когда Игорь закончил. Что ещё сказать? От одной аббревиатуры «ПНД» веет безысходным диагнозом. Наверное, после соприкосновения с подобным местом жизнь в прежнюю колею уже не возвращается. С другой стороны, Витьке откуда знать — никто из его знакомых туда еще не попадал. Кроме Аньки. — И какие прогнозы? Игорь пожал плечами. С прогнозами было бы лучше. Можно было бы что-то планировать, вне зависимости от оптимистичности или пессимистичности. И Игорь не был бы в подвешенном состоянии. — Хорошо хоть детей нет — не передастся, — высказал он единственное заключение, пришедшее сейчас в голову. — Кстати о детях — как девчонка? — До удивления нормально, — скривился Игорь. — Как будто так и надо. Даже в палату к матери не зашла, так и сидела во дворе. По-моему, ей тупо скучно — целый день себе занятие найти не может. Мается с телефоном. Или убирается. Так и хочу спросить, кто же успел столько напачкать? Витька, судя по странному взгляду, его сарказма не разделил. — И раньше много убиралась? — вкрадчиво спросил. — Какой там. — А разговаривает о чём? — Да ни о чем не разговаривает. Сидит, как сыч. Сычонок. — На улице, наверное, торчит много? Игорь задумался, припоминая. — Нет. Не торчит, — отозвался он. Витька бросил на него многозначительный взгляд, в котором неуловимо читалась крылатая фраза из мультфильма. «Шарик, ты балбес». В детстве так друг друга и называли. — Да, это прямо типичное поведение подростка, у которого все нормально. — А я-то что могу с этим сделать? — взвился Игорь. Ему от слов Витьки стало стыдно. Но он не привык навязываться людям — считал, что те не бессловесные твари и способны сами попросить, если им что-то надо. Не просят — значит, ничего им от него не нужно. Снисходительно-раздраженный взгляд Витьки намекал, что куда-то в логические рассуждения Игоря затесалась ошибка. — Слушай, ну даже к домашним животным люди привязываются. К хомячкам там, к черепахам, — продолжал пытаться втолковать Витька. — А ты как чурбан. Может, Анька из-за этого и… — Хватит! — рявкнул Игорь, сверля Витьку праведным гневом. — Думаешь, это легко? Делать вид, что все нормально, когда у тебя жена… Голос прозвучал чужим и нагромождено резким. Витька растерянно посмотрел на приятеля. Игорь настолько виртуозно скрывал свои чувства, что поверить в то, что их вовсе нет, было сравнительно просто. Может, и с этой Лисой он так, потому что та носит маску? Тень понимая мелькнула где-то на краю сознания. — У тебя жена, а у Лиски — мать, — осторожно проговорил он. Игорь уперся каменным взглядом в стену и ничего не сказал. Витьке показалось, что тот понял всё, как надо. Игорь на самом деле нормальный мужик. Просто часто пытается натянуть чужую личину. — Если и у неё нервы ослабнут, опека от тебя точно не отвяжется, — сказал Витька для этой самой личины. Пусть думает, что заботится о себе, а не о другом. *** Неизвестно от чего, Игорь минут пять топтался перед входной дверью. Последний раз так делал, когда получал двойки. А перед этим обходил все окрестные магазины, чтобы прийти домой как можно позже. Сегодня тоже зашёл в магазин. В один. Внутри тишина. Если не обратить внимания на замызганные кеды, можно подумать, что никого нет дома. Хотелось ещё потянуть время, но это желание Игорь мужественно подавил. Хватит уже. Занес пакет на кухню и подошел к комнате Лисы. Остановился на пороге. Дверь открыта, но самой не видно. Здесь вообще? Несмело постучал по косяку. Настороженная мордочка высунулась из-за угла. На диване сидела — не убиралась, как вчера. — Привет, — сказал Игорь. — Привет, — после паузы отозвалась Лиса. Смотрит настороженно, как настоящая лиса. И лицо остренькое, вытянутое вперед как-то. Разве что не рыжая — тёмная. — Ужинать будешь? Снова пауза. Будто его слова задели в ее голове незнакомый механизм. — Я ужинала. Пропасть. — Я мороженое купил. Органическое. Растает. Проблеск. Проблеск идеи, что мороженое можно сохранить в морозилке. — Ладно. Давай. Сход ледяной лавины. *** Устроившись в сгибе Г-образного дивана, Лиса подтянула колени к груди, упершись пятками в мягкую обивку. Игорь промолчал — не стал делать замечание человеку, впервые «выползшему» из своего комнатного укрытия. Удивительно — после не сильно психологичной беседы с Витькой Игорь ощутил себя чурбаном, неспособным к сочувствию. Неприятное ощущение собственной неполноценности порождало желание эту полноценность ощутить. Он с детства таким был — если что-то не получается, значит это и нужно делать. Тяжеловато общаться с Лиской наедине, то и дело обходя тему, но он должен. Должен доказать себе, что такое событие он может преодолеть и вытащить того, кто сейчас от него зависит. Пусть он и не обязан по большому счету. Палец на автомате щелкнул на шестую кнопку, и телевизор показал людей в военной форме. Игорь уже собирался отложить пульт в сторону, как вспомнил главную цель сего мероприятия и переключил канал. Из динамика донесся нестройный музыкальный ряд. Не во вкусе Игоря, но он готов и потерпеть пошловатые кривляния исполнителя очередного хита-однодневки. Чтобы не оценивать моральный облик современных звёзд шоу бизнеса, Игорь стал припоминать, что его родители тоже не одобряли его музыкальные увлечения. Наверное, им было и не положено. Суть конфликта отцов и детей, двигающего мир по пути естественного развития. — Тебе нравится? — неожиданно спросила Лиска. — Нормально, — деланно-оптимистично получилось у Игоря. — Давай лучше «Чужого», — попросила она. И Игорь не без облегчения снова щелкнул по шестой кнопке. *** Сложно переживать летний зной в городе. Асфальт плавится, и детские задорные крики, кажется, ещё сильнее провоцируют жару. Лиска щурится — забыла солнечные очки и осталась без защиты от ярко-желтого света. Присела на перила моста, непонятно глядя в сторону взрывающегося к небу фонтана. Брызги аккуратно рябят на темно-зеленой поверхности, атакованной особо смелыми или оставшимися без родительского присмотра детьми.