Вдруг тело прошил ужас — будто ледяная стрела пронзила позвоночник. Лиса только и почувствовала, как сердце за секунду разгоняется, и адреналин бухается в затылок. Глянула влево и вниз и увидела синюю бутылку, покрытую сплошными мелкими капельками. — Испугалась? Извини, — улыбнулся Игорь, убирая подальше от ее плеча минералку. В белой рубашке и джинсах он выглядел непривычно расслабленно. Наверное, на такой жаре даже истуканам сложно делать серьёзные лица. Солнце отражалось огнем от его волос. Глядя на подсвеченные участки, Лиса подумала, что в юности Игорь мог быть рыжим. Это неимоверно повеселило — уж слишком не вязался образ застегнутого на все пуговицы Игоря с рыжими волосами. Может, у него и веснушки были? Интересно было бы посмотреть. — Не извиню, — Лиса забрала у него бутылку и снова прижала ее к предплечью. Игорю тоже неважно, как и ей. Делает вид, что все нормально, что он кремень и Колос, а сам старается все меньше времени проводить дома. Лиса где-то читала, что это обычная реакция, когда что-то случается с близкими. Игорь, наверное, одинок — как ещё объяснить, что Лиску он все время тащит с собой? Обижать его не хочется — некрасиво отталкивать того, кому плохо. Поэтому приходится вместо того, чтобы серфить под свежестью кондиционера, слоняться по кафе, паркам и набережным. Игорь обратил внимание, что Лиска с ногами забралась на небольшие перила, ограничивающие мост по бокам. Ненароком глянул вниз — до земли метра три, а по асфальту то и дело несется что-то вроде карта. Хотел велеть слезть, но замешкался. Велеть сделать то, что другому не хочется, Игорю не привыкать — должность обязывает. Старательно не замечать, что в этот момент читается на лице подчиненного — тоже. Сейчас он скажет Лисе слезть — не хватает ещё упасть. Тем более совсем рядом стоят специально предназначенные для сидения скамейки. Свободные. Скажет как можно более серьезным тоном, даже строгим — чтобы в голосе фонила уверенность. Чтобы у Лиски даже не возникало желания спорить. И Лиска… слезет с парапета. Отвернется. И, не глядя, на него, неспешно пойдет к скамейкам. И не будет встречаться с ним глазами. А глаза у нее не Анькины — у той карие, а и Лиски — серые, как металл. Странновато смотрится на фоне черных волос и недавно проступившего загара, но чего уж теперь… Мимо, бряцая звонком, проехала на велосипеде девчушка дошкольного возраста. Следом за ней поспешила ее мать в коротких шортиках. Игорь шагнул к парапету и не без опаски взял Лиску за локти. Та метнула в него удивленный взгляд и, прежде чем успела что-то сказать или сделать, оказалась стоящей на мосту — легкая, стащить просто. — Жарко, — Игорь провел ладонью по сухому лбу. — Пойдем в тень. Лиса кивнула и бодро пошла в нужном направлении. *** Тяжелое фырканье, грузная поступь, недобрый взгляд. Жёсткий хвост, мечущийся от бока к боку. Угрожающее цоканье по неровно уложенному асфальту. Как Игорь может идти к этим тварям? Лошадей Лиса не любила с детства. Смутное воспоминание: перед ней на мощных задних ногах стоит огромная лошадь и громко ржёт, страшно выпучив глаза. Настоящее событие или кадр кинофильма — уже не разобрать. Но воспоминание яркое, а впечатление — длительное, стоящее перед глазами до сих пор. Она даже малышей-пони не уважала. Большая часть человечества её мнения не разделяла, и развлечения с лошадиным участием пользовались популярностью. Вот и сейчас Игорь вёл её к «стоянке» динозавроподобных монстров. Отказываться духу не хватало, что делать — неясно. В школьные годы Игоря у девчонок была необъяснимая мода на лошадей. Тетради, пеналы, рюкзаки — все было зарисовано длинногривыми скакунами с розовыми копытами и вычурными седлами. Наездницей такого скакуна чаще всего изображали принцессу в длинном платье или широко улыбающуюся куклу Барби. Игоря эта мода, естественно, обошла стороной, но в памяти осталась. Импровизированное стойло располагалось у живой ограды, обрамляющей нечто вроде искусственно созданной полянки для пикников. Кто додумался ставить там лошадей — неужели не ясно, что животные будут общипывать квадратный кустарник? Игорь хотел поделиться мыслью с Лиской и обернулся к ней… чтобы увидеть, как она спиной пятится подальше от коня медного цвета — тот потянулся к ее сумке, думая, видимо, что там припасено угощение. Не успел Игорь и глазом моргнуть, как Лиска уперлась в ограду. Отступать некуда. Конь, фыркая, понял это и сделала два уверенных шага к зеленой сумке. Лиса застыла, будто сама срослась с естественной оградой. И не успел Игорь даже подумать о том, чтобы вмешаться, как она резво сгруппировалась и сиганула прямо поверх кустов, внутрь огражденной территории. Высоким ростом Лиска не отличалась — ограда доходила ей до пояса, и чтобы провернуть экзерсис, ей понадобились недюжинные гимнастические способности. Коих у Лиски не было — икры все равно расцарапала. Несмотря на это, она приземлилась на обе ноги, помяв только самую листовую верхушку. Конь, не поняв маневра, остановился, хлопая огромными карими глазами. Лиска тоже не спешила отводить взгляд. Потом перехватила сумку, быстро посмотрела на Игоря и, сделав вид, что они незнакомы, развернулась и зашагала прочь. Все произошло так быстро, что когда Игорь опомнился, Лиска ушла уже метров на сто вглубь поляны. Судя по быстрым движениям, она скоро перейдёт на бег. Без мыслей в голове, Игорь быстро оглядел изгородь. Как назло, прохода не видно. Снова посмотрел на удаляющуюся Лиску — еще немного, и смешается с толпой. Ищи её потом… Мысленно плюнув, Игорь перемахнул через забор — для взрослого мужчины это не препятствие, больше психологическое — и понесся догонять мелкую фигурку. — Ты чего? — запыхался, но догнал Лиску, встал на пути. Та испуганно сжалась, неуверенно посмотрела на его раскрасневшееся лицо и вперилась в кроссовки. — Я не люблю лошадей, — как можно тише пробормотала она, чувствуя, как щекам становится жарко. Глупый, даже не детский страх, поставивший ее в неловкое положение. — Да? — Игорь рефлекторно глянул в сторону чудо-зверей. Сытые, нагловатые создания. Вроде бы зоозащитники сообщали о жестоком обращении и несладкой жизни животных, на которых катают желающих. Эти животные, хоть убей, несчастными не выглядели. Может, Игорь ничего не понимает в зоопсихологии. А может, просто не питает дружеских чувств к лошадям после того, как едва не получил удар копытом в лицо. Был у знакомого его отца мерин. Злобный мерин. — Вот и хорошо, — вырвалось у Игоря. — На вид они слишком дерзкие. Лиса подавила улыбку. Смущение начало рассеиваться. Только тёмное облачко маячило на краю сознания. Обычно сознательно заслоняемое, но растущее в моменты, когда хочется радоваться. Когда все вроде бы нормально, но… Глава 5. Гоп-стоп и спешный переезд Средняя из ступеней стесалась до каменного основания и закончилась гораздо раньше, чем планировал архитектор. Лиска, по-цирковому раскинув руки, перескочила через неë, и, не задерживаясь на следующей, ухнула на асфальт. Присела в коленях и гордо выпрямилась, заслужив искренние аплодисменты сидящей на скамейке женщины. Скорее всего той же самой, что рассказывала о вязальном дне. Всë оказалось не так страшно, как рисовалось в напряжëнном воображении. Внутри больницы было тихо и ясно — солнце легко и не без удовольствия проникало через широкие коридорные окна. Лучи уютно ложились на светло-каштановый линолеум с симметричным узором. Вдоль белых стен — горшки со свежими длиннолистными растениями. Мама в цветастом халате сидела на изогнутом диване, который можно было почти назвать стильным, и с кем-то мило беседовала. На лице — макияж. В руке — потрëпанный номер глянцевого журнала. Лиске с Игорем она обрадовалась, долго расспрашивала, как у них дела, и рассказывала о своих. Говорила, что медсëстры ей нравятся, соседи по палате тоже нормальные. Только древняя старушка храпит и постанывает во сне, но это можно потерпеть. У Лисы камень с души свалился — она-то готовилась бездне сумасшествия и железным стульям, прикрученным к полу. Но в больнице оказалось спокойно. Игорь Лисиного оптимизма не разделял. Глядя на пружинящие движения девчонки, он ощущал в воздухе скрытую муть, окутывающую его со всех сторон. Лëгкий кисло-медицинский запах, который он, курильщик, не должен был чувствовать. Потянулся за сигаретами и вспомнил, что оставил блок дома — решил бросать. Рано решил — такое нужно проворачивать в спокойной обстановке. Аня ему не понравилась. Всю дорогу щебетала, как попугай. О поверхностных, абсолютно бесполезных вещах. С рассеянным выражением на округлившемся лице. Будто знакомая волевая Аня постепенно затухала на задворках дремлющего сознания. Игорь не был знаком с психиатрией, но его такие перемены настораживали. Врач вроде говорил об улучшении течения болезни, но Игоря все равно не покидало неприятное чувство напряжения, выползшее за ним из ПНД и струящееся теперь в летнем воздухе. Но долго переживать об этом он себе не позволил — нужно ехать домой. Хорошо, наверное, что Лиска ничего не заметила — а то опять ушла бы в свою вялотекущую депрессию. А дома опять отключили электричество. Обнаружилось это по отсутствию света и непривычному теплу от раскрытой дверцы холодильника — поздние сумерки замаскировали проблему. Лиса с размаху бухнулась на диван, подгребла под себя подушку и закинула ноги на стенку. Мобильный интернет и полная батарея телефона спасут ее от отсутствия света. Впервые за две недели Лиса чувствовала свет внутри себя. Расслабляющий и мягкий. Возникающий только после затяжного напряжения. У мамы все нормально. От этого хотелось петь и смеяться над самыми глупыми интернет-мемами. — Мы сегодня на сухом пайке, — сообщил Игорь, присаживаясь в офисное кресло, на котором Лиса обычно делала уроки. Или делала вид, что делала уроки. — Воду тоже отключили? — удивилась она, оторвавшись от видео, где кот испуганно убегал от бойкой морской свинки. — Причëм здесь вода? — не сразу сообразил Игорь. — Плита от электричества работает. — Причем тогда сухой паёк? Двусторонний непонимающий взгляд. Двойная ниточка, истончающаяся посередине. И, как по команде, общее хмыканье. Больше из-за рассеянного вида другого, чем от «юмора» ситуации. — С тобой только в шарады играть, — сообщил Игорь. — Во что? — деланно удивилась Лиса, и Игорь поборол в себе желание объяснять, что за игру он имеет в виду. Но быстро сообразил, что не так уж ей и мало лет, чтобы не знать. Лиска-то оказалась с двойным дном. Когда так говорят, подразумевают нечто плохое. Игорь плохого не подразумевал. Просто нелюдимая девочка, у которой неизвестно что на уме, оказалась вполне себе нормальной. И ничего страшного на уме у неë нет. Лиска смешливая. Лëгкая на подъем. И прыткая. Скачет что из окна, что по ступеням, что через забор. Получается у неë легко, будто ничего и не весит. И она вся очень ненапряжная. С лëгким отношением к жизни даже в серьëзной ситуации. Наверное, все подростки такие. Непуганные. Игорь откинулся на спинку кресла. Сидя в комнате, которой он раньше и не пользовался, он расслаблялся. Разные мысли о грядущем растворялись в закатном свете. Может, всë ещë и будет нормально. У всех бывают тяжелые времена. Пара недель в ПДН — ничего не значат. Люди ведь восстанавливаются после серьезных травм, так почему не восстановится Анька? Да и вообще — зачем сейчас гадать и накручивать себя? — О, смотри, — Лиска соскочила с дивана и протянула ему телефон. На экране европейская входная дверь с прорезью для питомцев. В прорезь лезет тот, кто питомцем не считается — енот. Преданно заглядывает в камеру и тянет гибкие черные пальчики к небольшому коврику. Убедившись, что его не собираются останавливать, енот скрутил коврик аккуратным рулоном и был таков. Ролик был действительно смешным. [Анна] Не было у меня суицида. Просто побочка от антидепрессанта. Каюсь, антидепрессант я сама себе назначила. Но кто в здравом уме пойдет к психиатру? Чтобы усталый врач смотрел на меня и видел очередного психа, возомнившего себя слоном или Наполеоном? Нет, это выше моей гордости. Открыто признать, что не справляюсь с жизнью — слишком ответственный шаг. Вернее, безответственный. У меня через несколько недель всë, может, пройдет. А запись в карте останется… И кстати, я не одна так считаю. На форуме много девочек сами доставали препарат. Хвалили. Говорили, что просыпаются и радуются солнечному свету. Я тоже так хотела. Просыпаться и радоваться. На форуме рассказывали, где продают, не спрашивая рецепт. Было очень тяжело выдержать оценивающий взгляд продавщицы. Мне показалось, что она спросит о рецепте. Это было бы фиаско. Я бы не смогла убедить провизора, что оставила рецепт в другой сумке в чем-то таком. И пришлось бы позорно отступать. Под ее насмешливо-презрительный взгляд. Чувствуя себя обманщицей и воровкой. Ведь я пыталась завладеть тем, что по мнению этой женщины, мне не принадлежит. Но провизор ничего не спросила. Пробила ярко-оранжевую пачку и долго не могла разобраться со сдачей. А я готова была забыть про эти несчастные деньги — у меня в руках был билет в лучшую жизнь. К сожалению, после первого приема я ничего не ощутила. Но это нормально — в инструкции сказано, что у препарата накопительный эффект. А потом мир стал странно рябить. Я смотрела на узоры — на платье, занавесках или картинах, и меня начинало тошнить — казалось, что они движутся. Радости не прибавлялось. Но у меня стало много сил. Мне всë время хотелось что-то делать, на месте просто не сиделось. Дальше я стала раздражительнее. Яблоко с бочком или неровный край одноразового полотенца доводили меня до белого каления. Казалось, что это чей-то замысел, цель которого — насолить мне всеми возможными способами. Не знаю, как мне удавалось держать себя в руках. Наверное, я из последних сил надеялась на скорый положительный эффект. Тот нож заставил меня просто взбеситься! С неровной ручкой и смотрящем в бок лезвием — как он вообще оказался в моем доме? Мой дом — не место для всякой рухляди. Как же я возненавидела этот нож. До кома в горле. До скрипа зубов. Очень захотелось уничтожить. Его. Я со всей силы ударила им о столешницу — ножу хоть бы хны. Живучий. Мне захотелось плакать. Почему нож живучий, а я нет? Зачем я вообще в этом мире? Я разозлилась сама на себя и воткнула нож уже не в стол. Вот Игорь тогда завелся! Кричал что-то, пытался нож забрать. А мне было уже всë равно. Силы покидали меня вместе с кровью. Она была некрасивой и скользкой. Очень сильно жгла запястье. Мне стало дурно. Игоря я не виню. Наверное, он просто испугался. Не знал, что делать. Я и сама не знала. Но на его месте попробовала бы поговорить, успокоить. А не метаться по дому — у меня от его вида и ора ещë больше закружилась голова. Здесь так же как в обычной больнице. Разве что персонал разговаривает с тобой подчеркнуто вежливо и мягко. Хотя делают так не для того, чтобы тебе помочь, а потому что так предписано. Или для собственной безопасности. Мне дают таблетки три раза в день и что-то колют. Наверное, успокоительное. Потому что мне очень спокойно. Иногда приходят Игорь с Лисой. Это развеивает рутинное существование. А так жизнь длится ожиданием. Сначала завтрака. Потом обеда. Потом ужина. И сна. Четкий, отупляющий график. Дни сливаются в один. Периодически я беседую с психологом. Не скажу, что эти беседы мне помогают, но коротают время нормально. Мне, в общем-то, неплохо, хотя хотелось бы лучшего. *** — Куда? — возня в коридоре оповестила Игоря, что кое-кто собирается улизнуть. В десятом часу вечера. Ей-богу, у этой девчонки патологическая страсть к побегам? — Гулять, — осторожно ответили ему. — А что не через окно? Высоко? — Неа, — весело протянула Лиска. — Просто рано ещë. Игорь под недовольное жужжание выключил планшетный компьютер. Только что опустившиеся сумерки подарили надежду на окончание зноя. — Пошли вместе, — компьютер бухнулся на прикроватную тумбочку. — Сигареты закончились, а тебе не продадут. — С чего ты взял? — хитрое лицо выглянуло из-за дверного косяка. Явно дожидаясь от него реакции. — Продадут. Явно провоцировала его на лекцию о вреде курения, чтобы потом как-нибудь извернуться и доказать, курение — не еë форма службы змию. И оставить его в дураках. Это Лиска может — на лбу написано. — Продадут — уши надеру, — коротко отозвался Игорь. Уточнять, кому именно он собрался надирать уши — Лисе или продающему — не стал. — Не имеешь права, — провокация не удалась, и Лиса сникла. Чем хорошо лето — не нужно много времени, чтобы собраться на улицу. И все равно Лиса успела украдкой набрать сообщение на телефоне — пусть еë не ждут. Ленивая прогулка с компанией — что может быть лучше вечером? Не столь важно, с кем именно гулять — с одноклассниками или с Игорем. Игорь — он уже вроде как свой. Как дальний родственник, с которым обычно нет нужды общаться. Но вот он приезжает, и к нему быстро привыкаешь. И понимаешь, что без него было скучновато. На улице Лиска нарочно потянула его к магазину по длинной дороге — на короткой можно было и своих встретить, которые считали, что отчим-тиран не выпустил еë из каменной коробки. Дальше они, не сговариваясь, вышли к песьей аллее. Неофициальное название импровизированной парковой зоны, которую облюбовали местные собачники. Городская ночь разнится с деревенской. Деревенская живëт природой — звуками насекомых, запахами травы и дуновением ветра. Городская живет людьми — машинным гулом, отдаленным смехом и другими звуками, природу которых в городской черте не понять. А природу возникшего из-за укромного поворота тела понять вполне можно. И почувствовать по запаху. Лиска, шедшая чуть впереди и не ожидавшая его появления, замерла, дëрнулась куда-то вверх и застыла на месте. — Молодые люди, куда направляемся? — доброжелательно поинтересовалось тело. По его габаритам уже можно было предположить пол, и низкий голос только подтвердил — интересуется мужчина. У Игоря в живот впилась невидимая игла. Он быстро зыркнул по сторонам. Никого нет. Ни собачников, ни группы поддержки пристающего. Только Лиса, как дура, стоит в его прямой досягаемости.