— Девочку убрать проще, — Дайд пожал плечами. — Вы всё время сидите в доме с неплохой магической защитой и вылезаете в люди только с сопровождением, да и то редко. А Эн Рин постоянно бегала туда-сюда. Даже с учётом охраны его высочества — она гораздо уязвимее. Убрать её как специалиста значило убрать вас как мага. Сейчас она в безопасности, преступникам должно быть безразлично, потеряла ли она память или жизнь, лишь бы не могла вас лечить. А вот вы… Что значит эта струящаяся капелька магии внутри вашего контура? Арманиус объяснил всё, что мог, насчёт «точки невозврата» и, закончив, услышал: — Я пришлю вам иллюзиониста. — Зачем? — Никто не должен знать, что вы прошли эту самую «точку невозврата». Никто, кроме меня и специалиста, который придёт делать вам иллюзорный амулет. — А ему вы доверяете? Дознаватель дёрнул губой. — Не ваше дело. М-да, этот мрачный типчик демонски напоминал Берту его самого… — А Валлиус? — Никто, — отрезал Дайд. — Вне подозрений у меня вы один. Вам невыгодно терять своего лечащего врача. — И что, — Арманиус развеселился, — его высочество Арчибальд тоже подозреваемый? Взглядом Гектора Дайда можно было превращать огонь в лёд. — Естественно, архимагистр. Мало того, что это именно его кольцо превратило девочку в растение, так еще и у вас с ним, мягко говоря, натянутые отношения. И об этом знают все. — Да, вы правы, — Берт поморщился, — но всё-таки Арчибальд в качестве преступника — это… ?лава дознавателей чуть заметно усмехнулся. — Поверьте, архимагистр, я за свою карьеру уже научился понимать, что преступником может стать каждый. Вопрос лишь в необходимости преступления. Я пока не вижу особого смысла для его высочества убирать вас. Но это пока. А теперь ответьте мне на несколько вопросов по поводу Эн Рин… Через пятнадцать минут после того как Дайд ушёл, вынув из Берта всю информацию, какую только мог вынуть — только что душу на месте оставил, — пожаловал маг-иллюзионист. Посмотрел на Арманиуса, фыркнул и выдал ему тонкую цепочку, которую полагалось надевать на ногу. Перед этим только поводил руками вдоль тела Берта, а после прошелся гибкими пальцами по длине цепочки, явно формируя какую-то определённую иллюзию. Впрочем, почему — какую-то? Арманиус прекрасно понимал, что иллюзионист впечатывает в цепочку рисунок его контура, только магия в нём двигаться не должна. — Почему именно на ногу? — поинтересовался Берт, застегивая амулет. — Регламент, — пояснил мужчина. Он был такой же немногословный, как и Дайд. — И не снимайте. — Мой проректор — прекрасный артефактор. Он не поймёт, что… — Нет. На вас достаточно других амулетов, они здорово фонят, и уловить в этом фоне наш невозможно. Он очень слабый. Надо знать точно, что он там есть. — А если всё-таки… Иллюзионист закатил глаза. — Скажете тогда, что носите слабенький иллюзорный амулет. Допустим, омолаживающий, против морщин. Такие амулетики можно на любом уличном рынке купить. — Я раньше не носил. — Ну а тут вдруг стали носить. Можете сказать, что Эн Рин подарила на праздник перемены года. Не могла она? Арманиус улыбнулся. — Она — могла. В шутку. — Ну вот. А вы надели. Тоже в шутку. Почему бы и нет? Подтвердить она это всё равно не сможет. Да уж. Когда Берт наконец залетел в госпиталь и поднялся на второй этаж, в кабинет Валлиуса, чтобы узнать о состоянии Эн до процедуры, его встретил злой как демон Брайон. — Ты свихнулся? — прошипел он и постучал себя по голове. — Опоздал на два с половиной часа! Проспал или утренний понос?! — Дайд приходил, — пояснил Арманиус, и главный врач удивлённо замер с вытаращенными глазами. — Да, он сам будет заниматься делом Эн по просьбе Арчибальда. — Ясно, — Валлиус кивнул, разом успокаиваясь. — Что ж, это к лучшему. Насколько я знаю, Гектор редко не раскрывает дела. — С Агатой так и не раскрыл. — Я тоже не всех больных вылечиваю. Но ты запамятовал, Берт — Дайд стал главой комитета года через полтора после гибели твоей сестры, и вряд ли ему сильно хотелось в этом рыться… Ладно, хватит болтать, дуй в терапию срочно. А то все усилия Эн насмарку будут. Очень хотелось сказать, что уже не будут, что «точка невозврата» пройдена, но предупреждение Дайда связывало язык. И Берт промолчал. Конечно, он ни на мгновение не верил в то, что Валлиус может быть замешан в этом деле, но всё равно считал, что дознаватель прав, и чем меньше людей знает истину — тем лучше. А ещё Арманиус всё время думал о проблеме, которую он так и не смог озвучить Дайду. Хотя это было глупо, и стоило сказать Гектору правду ради Эн. Да, Берт не считал, что Арчибальд может быть преступником, поэтому промолчал в момент «допроса», а теперь засомневался. В конце концов, пусть Дайд сам решает, важно это или нет. Отдохнув десять минут после процедуры, Берт вышел из палаты и как мог быстро пошёл в реанимационное отделение, к Эн. По пути он изумлённо оглядывался — по всем коридорам и лестницам ходили люди в зелёной форме дознавателей, напоминая выросшие среди белых больничных стен кактусы. Хотя Арманиус, конечно, понимал, почему их так много — необходимо было опросить всех сотрудников больницы, и если бы это делали человека четыре, они и за неделю бы не справились. А так Дайд к вечеру получит необходимые материалы, и наверняка тех, кто его особенно заинтересует, он будет вызывать на разговор уже к себе. По крайней мере Берт не сомневался, что увидит ?ектора еще не единожды. Эн спала, а рядом с ней на постели сидел Янг. Гладил девушку по руке и что-то шептал. Арманиус приостановился и осторожно, почти бесшумно, вошёл в палату. — …прости меня, Энни, — успел он уловить окончание фразы, сказанной отчаянным шёпотом, прежде чем Янг обернулся и скривился от такой явной неприязни, что Берт даже удивился. Ему-то он что сделал? — Здравствуйте, архимагистр. — Мальчишка тут же справился с собственным выражением лица, превратив его в безразличное. — Она только недавно уснула, придёт в себя не раньше, чем через два часа. — И, отчётливо скрипнув зубами, добавил: — Спрашивала про вас всё время. Берт кивнул. — Спасибо, Рон. На секунду в лице Янга вновь мелькнула неприязнь. — Зачем вы оформили опекунство? Ректор хотел было спросить, откуда он знает, а потом вспомнил, что по больничному регламенту возле палат всегда вешались листочки с номерами браслетов связи родственников или опекунов. Видимо, уже повесили, и мальчишка увидел. — Это моё дело, — ответил Арманиус как мог ровно. — Вам не о чем волноваться. Светлые глаза Янга, казалось, потемнели. — Если вы обидите Эн… И Берт не выдержал: — Вы влюблены в неё? Мальчишка опешил, но быстро пришёл в себя. — Это моё дело, — процедил он полупрезрительно-полунасмешливо. — А вы, архимагистр? Арманиус усмехнулся. — Я — нет. И ведь даже не соврал. — Тогда зачем она вам? — Не верите в мои добрые намерения? — Добрые намерения? У вас? — теперь в голосе не было ничего, кроме презрения. — Идите к демонам, архимагистр, вы знаете Эн меньше двух недель, а я — десять лет. Вы вообще не замечали её, в упор не видели, пока она не начала вас лечить. Что это — благодарность? Или вы просто заметили её наконец и разглядели? Хотите её, да? Какой же глупый и ревнивый щенок. Впрочем, Арманиус в его возрасте, наверное, был не лучше. — Валлиусу вы тоже не доверяете? — При чём тут Валлиус? — Свидетельство об опеке на время лечения обязательно подписывается главным врачом госпиталя, — пояснил Берт, не удержавшись от насмешливого тона. — Или Брайона вы тоже подозреваете в неприличных желаниях?