— Здорово! — сказал Рон действительно радостно, и секундой позже Эн поняла, почему — он пояснил: — Это ведь твоя заслуга, понимаешь? Благодаря тебе всё! — Да, — она тускло улыбнулась, взбалтывая ложкой суп, — жаль только, что я этих заслуг совсем не помню. — Ничего, я помню. Я тебе всё расскажу! «Не надо», — подумала Эн, теперь уже абсолютно уверенная — она не хочет, чтобы ей что-нибудь рассказывали. * * * Через три часа, как Валлиус и обещал, Берту стало немного легче. Он даже смог встать с койки и доползти до туалета, хотя медсестра настойчиво предлагала ему утку. Но Арманиус категорически отказался. — Здоров, значит, — хмыкнул заглянувший в палату Йон. — Больные не возражают против утки. Впрочем, — он на секунду задумался, а потом расплылся в улыбке, — настоящие больные вообще не возражают. — Потому что пребывают без сознания? — съязвил Берт. — Именно. Или у них нет сил возражать. А раз ты возражаешь, значит, выздоравливаешь. Что не может не радовать. Сам Арманиус по-прежнему не мог радоваться — слишком сильно тошнило. Один раз его всё-таки вырвало, и как раз после этого стало намного легче, словно еда в желудке мешала жить. Но всё-таки намного больше собственного состояния Берта беспокоила Эн. После посещения столовой она немного замкнулась в себе, явно о чём-то думая, и он непременно расспросил бы её о теме размышлений, но сил не было. Валлиус вновь заглянул в палату, когда Берт прогнал санитарку, принесшую ему обед — от запаха капустного супа резко подурнело, — и поинтересовался, оглядев Арманиуса с ног до головы: — Выписываем? Или еще побудешь тут до завтра? — Выписывай, — Берт кивнул и поморщился — голова сразу закружилась. — Лежать я и дома могу, всё равно вы здесь ничего не делаете. — Да, ты прав. Нечего койку занимать, — охотно согласился Йон. — Тогда я скажу, чтобы подготовили выписку. Минут через десять принесут. Эн, проследи, чтобы наш болезный выполнял все рекомендации оттуда. — Не волнуйтесь, Брайон, — сказала Эн серьёзно. — Если что, я его к кровати привяжу. — Думаю, это не понадобится, — засмеялся главврач, — он и так не убежит. А если попытается, всё равно упадёт. — Спасибо, — поблагодарил их обоих Берт мученическим тоном, вызвав у Эн слабую улыбку. Дома Арманиус вновь уснул, а когда проснулся, обнаружил, что тошнота сильно уменьшилась. И контур, и магия ощущались уже гораздо лучше, и это наконец вызвало у него хоть какие-то радостные эмоции. Вторые радостные эмоции пополам с удивлением вызвали у Берта Эн и Дайд, расположившиеся на диване в библиотеке и уминающие огромный круглый мясной пирог прямо из коробки за увлечённой беседой. Руками, без тарелок и приборов. Эн смеялась, а Гектор, хитро поблескивая единственным настоящим глазом, рассказывал что-то, кажется, из студенческих баек: — И вот этот преподаватель иллюзорной магии решил привнести новый подход к обучению и заявил студентам, что экзамен автоматически будет засчитан тому, кто сумеет его напугать за семестр при помощи сделанной иллюзии. Был он очень невозмутимым человеком, но не ожидал, что его затея окажется настолько популярной. В результате беднягу пытались напугать чем-либо каждый день. — И как? — спросила Эн, улыбаясь. — Получилось? — У меня — да, — сказал Гектор с явной гордостью в голосе. — А у остальных — нет. — И что же ты сделал? — Ничего особенного, — пожал плечами Дайд. — Архимаг Тант как раз недавно развёлся с женой, и я создал её иллюзию, которая стояла в парке университета и, потрясая кулаками, кричала: «Где там мой бывший муж? Приведите мне его сюда, я его придушу! Слышишь, Томас?! Я беременна!» — Жестоко, — укоризненно покачала головой Эн, тем не менее смеясь. — Зато действенно. Правда, архимаг после того, как развеял мою иллюзию, заявил, что ставит мне пятёрку автоматом, но лучше, чтобы я не показывался ему на глаза до конца обучения. «И во время моих лекций я бы на вашем месте залезал под парту». Так вот сказал. — И что, ты действительно?.. — Конечно. И под парту залезал, и прятался каждый раз, когда замечал его в коридоре. Однажды замешкался и остался без штанов. В иллюзорном смысле, конечно, — уточнил Дайд. — Тант создал иллюзию того, что с меня штаны спали. Выговор, правда, ему потом настоящий влепили, а вовсе не иллюзорный… — Извините, что прерываю вашу увлекательную беседу, — кашлянул Арманиус от двери. ?ектор сразу замолчал, а Эн с криком «Берт!» вскочила с дивана. — Но я предполагаю, что у вас найдётся и для меня кусочек пирога? — Естественно, — кивнул Дайд. — Угощайся. Тебе, я смотрю, получше? — Намного, — ответил Арманиус, садясь на диван рядом с Эн и усаживая её тоже, — и тошнота уменьшилась. Зато теперь есть хочу зверски. — Я поэтому и принёс такой большой пирог, — сказал Гектор довольным тоном, — вообще он рассчитан на большую компанию, человек на шесть. Но ты, я думаю, и один прекрасно справишься. Да и мы с Эн помогли уже. — М-м-м, — промычал Берт, с удовольствием откусывая сразу огромный кусок и, прожевав, вздохнул с облегчением. — Блаженство. Ещё бы попить что-нибудь. — Я сейчас принесу! — Эн опять вскочила и понеслась к двери так быстро, что Арманиус даже не успел отреагировать. — Там морс на кухне был! Она умчалась, громко топая ногами, а Берт, вновь примеряясь к пирогу, поинтересовался у Дайда: — Мне кажется, или ты торчишь рядом со мной, потому что не хочешь пропустить тот момент, когда меня попытаются убить? — Как ты догадался, — хмыкнул Гектор. — Ну, это очевидно. — На самом деле я знаю, когда именно это случится, — сказал Дайд, и Арманиус поперхнулся пирогом. — Не волнуйся, не сейчас. У меня есть кое-какая информация. Но всегда существует вероятность ошибки или смены планов убийц. Так что… я лучше побуду рядом. Не хочется потом оправдываться перед твоей Эн. — Она не моя, — возразил Берт и чуть не швырнул в ехидно улыбнувшегося Гектора куском пирога. — Да серьёзно, что ты улыбаешься. За ней принц ухаживает. — Принц… — Дайд закатил глаза. — С каких это пор мы в сказке живём? Блажь это всё. — Арчибальд просил разрешение у Арена, и тот его дал. — Как дал, так и обратно возьмёт. Раньше Эн была талантливой студенткой, перспективным учёным, а сейчас она беспамятная девочка. Император благоразумен и вряд ли позволит Арчибальду подобный брак. Если им нужно показать пример аристократии, которая наверняка не помчится радостно заключать браки, лучше выбрать кого-нибудь другого, а не потерявшую память крестьянку. Сколько лет пройдёт прежде чем Эн восстановится хотя бы до половины своих прежних успехов? А брак необходимо заключить в течение года, как я понимаю. — Слушай, не порть мне настроение. — Дурак ты. Тебе радоваться надо, что конкурент сам отвалится. — Не могу я радоваться. Понимаешь? Пару секунд Дайд молчал, а потом протянул, улыбаясь и качая головой, как старая мудрая бабушка: — У-у-у, как всё запущено… — Я в тебя сейчас на самом деле пирогом кину, договоришься. — Какое кощунство, однако, Берт. Не порть продукты. — Сволочь, — пробормотал Арманиус, а Гектор, вновь посерьёзнев, сказал: — Завтра к этой шаманке я вместе с вами хочу наведаться. К трём жди, я приду и сразу отправимся. — Тебе-то это зачем? Дайд красноречиво округлил глаза. — Ах, ну да. Меня же могут убить, как это я забыл. — Именно. * * * Поздно вечером, когда Дайд ушёл, Берт с беспокойством спросил у Эн: — С тобой всё в порядке? Ты сегодня очень грустная. Что-то случилось? Эн к тому времени уже успела полностью проанализировать сказанное Роном и окончательно решила — она ничего не будет говорить Арманиусу. Для чего? Чтобы подтвердил, что это правда? Но Эн и так понимала — Рон не врал. Чтобы пожалел? Ей не нужна его жалость. Тогда для чего? Узнать подробности? Защитник, что там узнавать, когда и так всё понятно. Эн знала: её уровень дара — всего-то две магоктавы, а это какие-то несчастные крохи. Ясное дело, ректор престижного Граагского университета не желал видеть её в числе студентов. Она бы на его месте тоже не желала позориться. — Всё отлично, Берт. Я просто переволновалась за тебя. Вот так. Лучшая ложь — это правда, просто частичная.