— А ты? — Я любил. И надеялся, что со временем всё изменится, она передумает, растает. Помнишь, как я ухаживал за ней? Берт кивнул — да, он помнил. Арен постоянно находился у них дома, носил Агате цветы и заваливал её подарками. Сестра… была ли она равнодушной? Вот это Берт не помнил. Кажется, она была холодна, но он принимал эту холодность за обычную женскую хитрость. — Агате нравился Аарон. — Но он ведь… — Да, он уже был тогда женат. Но разве это имеет значение, Берт? Ей нравился мой брат, и она частенько навязывала ему своё общество. Навязывала — потому что Аарон, в отличие от меня, любит свою жену. — Арен чуть усмехнулся. — И он был не в восторге, да. А я — тем более. По этому поводу мы чаще всего и ссорились. И накануне тоже. А утром, во время обычной прогулки в парке, наткнулись на портальную ловушку. Активатор был у меня, его подарила мне сама Агата, и я всегда носил его с собой — амулет-цепочка, чтобы не видеть сны. — Заметив удивлённый взгляд Арманиуса, император пояснил: — Я не высыпаюсь, когда мне что-то снится, поэтому Агата и подарила мне такой амулет. Это была её собственная разработка. Видимо, она вплела туда и формулу портальной ловушки, когда делала. — Арен… — Я не закончил. Ловушка сработала, но не так, как рассчитывала Агата. Она должна была уничтожить меня, но я сам — нейтрализатор, точнее, я как стена, наткнувшись на которую, магия перекинулась на ближайшего ко мне человека — на Агату. Берт вздохнул и на секунду прикрыл глаза. А Арен продолжал говорить: — Клянусь, я пытался её спасти. Но у меня было каких-то пять секунд. Пять демонских секунд, во время которых она сгорела заживо. Теперь сердце разморозилось — и начало обливаться кровью. А император всё продолжал: — Велмар и другие артефакторы сказали, что это была её дипломная работа — порталы и портальные ловушки. И артефакты, которые использовались для построения именно этой ловушки, сделала Агата. Если бы ловушка сработала как надо, всё сгорело бы целиком и полностью, и никто не смог бы определить мастера, но её замкнуло, и… — Арен, — вновь перебил императора Берт, — скажи мне… Серьёзно скажи. Ты веришь, что она могла? Ты веришь в это? — Я не верил раньше, — ответил Арен, глядя прямо в глаза Арманиусу. — Но потом, после всех доказательств… Кто ещё, Берт? Покушений на меня больше не было. И Агата в то время меня уже, наверное, ненавидела. Говорила, что я навязываю ей своё чувство. — Арен… Возможно, у вас были разногласия, но убивать?.. — Я тоже не верил раньше, — повторил Арен устало и как-то безнадёжно. — И знаешь… лучше не верь. Так легче. Я поэтому и засекретил дело, что знать правду слишком больно. Берт молчал и думал, хотя думать было неуютно. Могла ли Агата совершить попытку убить Арена? Нет, ни за что. И дело было не в вере Берта в невиновность сестры, нет. Кое в чём другом. — Арен… Агата была ученицей Велмара. Свою дипломную работу она писала у него. — Да, я помню. Что ты хочешь сказать? — Велмар наверняка знал про твою родовую особенность. Знал же? — Знал, — кивнул император. — Но Агате не говорил. По крайней мере так он уверяет. — Моя сестра интересовалась кровной магией, она её изучала. Вашу — в том числе. Арен… она не могла не знать, что тебя не возьмёт портальная ловушка. Послушай, ты же сам помнишь — Агата была очень хорошим, очень талантливым артефактором. Даже если она не знала точно — она должна была предположить, изучить вопрос, поставить эксперимент, в конце концов! Тем более, что в момент покушения находилась рядом и фактически подвергала себя риску. Агата никогда не была беспечна в вопросах артефакторики. А случившееся, получается, произошло из-за её беспечности. — Я думал об этом, но… — Арен устало вздохнул и покачал головой. — Все мысли утыкаются в тупики. Нет ни одного доказательства невиновности Агаты, кроме вот этого «она не могла». А доказательств вины у комитета набралось достаточно. — А Дайд? Что говорит Гектор? Император улыбнулся впервые за разговор. — А ты умеешь подбирать аргументы, Берт. Что ж, когда я познакомил ?ектора с содержанием дела, он сказал, что это очень, ну просто очень грамотная подстава. Сердце сжалось — а потом разжалось. Значит, хотя бы Дайд не верит в виновность его сестры. А это немало! — Не спеши радоваться, доказательств у Гектора нет. И за давностью лет вряд ли они появятся. Так что забудь это всё, выброси из головы и живи дальше. «Как я», — говорил взгляд Арена. Но Берт хорошо понимал — забыть он не сможет. Впрочем, как и император. По крайней мере по-настоящему забыть. Так, как всё забыла Эн. — Ещё кое-что, Арен. Сними с меня печать — запрет на вход в Геенну. Наверное, впервые в жизни Арманиус наблюдал за тем, как у его величества до такой степени округляются глаза. — Ты сошёл с ума?.. Из императорского дворца Берт вышел на онемевших от напряжения ногах. Разговор с Ареном отнял много сил, особенно вторая его часть. Конечно, загадка гибели сестры тоже волновала Берта, но всё же за десять прошедших лет он успел смириться с её смертью, а с потерей памяти Эн — нет. Поначалу император про Геенну даже слушать ничего не хотел и чуть не выставил Берта прочь из кабинета. Но затем задумался. А значит, первый шаг к успеху был сделан. Второй и окончательный шаг помог сделать Дайд, одобривший идею Арманиуса, как глава Дознавательского комитета. И вот после этого Арен, поколебавшись еще немного, всё-таки снял с Берта печать-запрет на вход в Геенну и позволил ему покинуть дворец. Теперь нужно было возвращаться к Эн, но Арманиус пока не мог — его потряхивало от пережитого напряжения. Оказывается, он волновался, чрезмерно волновался, опасаясь, что Арен убьёт своим отказом и эту надежду. Но всё получилось. До обеда ещё было время, и Берт немного погулял по парку возле дворца, а потом прошёлся и вдоль набережной. Вдыхал морозный воздух и улыбался чудесному ощущению искрящейся изнутри силы и полностью восстановленного контура. Это пьянило ещё больше, чем обычно — оттого, что Берт знал: в последний раз. Он прощался. Но не было ни жалости, ни сожалений, ни желания остановиться на полпути. Он должен вернуть память Эн. Должен. Любой ценой. Потому что она этого достойна. * * * Вернувшийся домой Берт выглядел довольным, а еще — целым и невредимым, и Эн немного успокоилась. Но затем вновь встревожилась, когда Арманиус заявил, что сегодня они не будут учиться, а будут только отдыхать и развлекаться. — Но почему?.. — Потому что у всех сейчас каникулы, и у тебя они тоже должны быть. Каникулы, значит… Эн была уверена: дело вовсе не в каникулах. Берт что-то задумал, поэтому и хочет немного отвлечься, расслабиться. И эта мысль ей совсем не нравилась. — Пойдём на Дворцовую площадь, посмотрим, как её украсили в честь Дня Альганны. — День Альганны?.. — Он завтра. Ничего особенного, просто чествование власти императора и величия империи, — улыбнулся Берт. — Всегда в предпоследний день зимних каникул проходит. С утра на Дворцовой площади — торжественная церемония подтверждения власти, а потом — народные гуляния. Пирогов напекут целое море! Если на день перемены года лакомятся пряниками, то в День Альганны — пирогами. Может, уже начали продавать… Хочу пирог с грибами. Будешь? Эн занервничала еще больше — слишком уж оживлённым, будто нарочито, казался Берт. — Буду… А что значит — церемония подтверждения власти? — Ерунда. Выходит Арен, выносят Венец под магическим колпаком, снимают его, и Венец должен перелететь императору на голову. Так подтверждается его сила и власть. Абсолютно бессмысленное занятие — после коронации Венец не может сменить носителя, — но народ радуется. Так что собирайся, пойдём, прогуляемся. Эн кивнула, не зная, что ей делать — просить не выходить из дома и пытаться разговорить Берта здесь? Или пойти на площадь, а там уж посмотрим?.. Так толком ничего и не решив, она всё-таки отправилась в свою комнату — одеваться, втайне надеясь, что ошибается, и это странное настроение Берта ей только кажется. * * * С площади уже сняли новогодние украшения, повесив другие, приуроченные ко Дню Альганны, более строгие и официальные — флаги с гербами и символикой правящей династии, ленточки белого и золотого цветов, — а в торговых палатках появились сувениры для гостей столицы — маленькие брошки, серьги и кольца с лилиями, цветком-покровителем правящего рода. Одну такую брошку Берт купил для Эн и прикрепил к её пальто. Она радовалась и улыбалась, но не так активно и непосредственно, как в прошлый раз, перед днём перемены года. Повзрослела. А может быть, чувствовала его настроение — Берта слегка потряхивало от мыслей о том, что предстоит ему ближе к ночи, и он старался заглушить свои ощущения активными действиями. Рассказывал Эн про День Альганны, и про Венец, и про свадьбу Арена восемь лет назад. Именно на Дворцовой площади стоял Центральный храм Защитника, в котором молодой император — Арен тогда только что короновался, — сочетался браком с очень юной Викторией Азалиус, представительницей одной из древнейших аристократических фамилий в Альганне, тем самым спася её отца от разорения.