– Э-э-э, из-за того, как ты посмотрел на Лотти, и потому что в этой комнате лишь члены семьи, а еще ненавязчивое приглашение на встречу. Он прав. – Ты правда считаешь, я стал бы тратить рабочее время на то, чтобы объявить о чем-то подобном? Я не стал бы объявлять подобные новости в конференц-зале офиса. Ха… и то верно. – К тому же я еще как минимум год не хочу думать о беременности. Мне нужен чудесный медовый месяц, и детям в нем не место, – добавляет Лотти. Ну вот, больше никаких предположений о беременности. – Тогда почему мы здесь? – спрашиваю я. – Потому что информация, которую я озвучу, не должна выйти за пределы этих стен. Новость строго секретная, на данный момент мы единственные, кому она известна. – Давай выкладывай, – говорю я. – Хватит драматизировать. Хаксли бросает на меня испепеляющий взгляд, но, к счастью, мне нет до него никакого дела. – Нам позвонил Уильям Эдисон, наш риелтор. Мы выиграли тендер на историческое здание Анжелика-билдинг в Сан-Франциско. Охренеть… Келси непонимающе оглядывается. – Что за Анжелика-билдинг? – Одно из самых выдающихся многоэтажных жилых зданий в Сан-Франциско. В настоящее время оно пустует, поскольку нуждается в серьезном ремонте. Несколько месяцев назад его выставили на продажу, но вместо простого предложения нам пришлось представить дополнительные планы относительно того, как мы планируем сохранить здание во время ремонта, – объясняет Хаксли. – Очень красивый объект, – добавляет Брейкер. – Расположен сразу за заливом, а еще там панорамные окна и одни из самых замысловатых работ из мрамора, которые я видел. – А почему это секрет? – спрашивает Келси. – Потому что до объявления новостей наша команда должна провести оценку, а затем составить планы относительно того, как нам действовать дальше. Как только пресса разнюхает, будет очень трудно спокойно выполнять работу, реставраторы начнут шпынять туда-сюда и указывать нам, что делать. – Хаксли кладет ладонь на стол. – У нас есть две недели до того, как о соглашении будет объявлено. Я хочу, чтобы к этому времени были составлены все планы и подписаны контракты. – Простите, – прерывает его Келси, оглядывая присутствующих. – А какое это имеет отношение ко мне? – Мы хотим, чтобы ты оценила экологическую сторону проекта. Мы уже ведем переговоры со специалистом по солнечным панелям, чтобы узнать, какие у нас есть варианты получения энергии, но в случае со строительными материалами и организацией нам нужен и твой вклад. А это значит, что сегодня вечером ты отправляешься в Сан-Франциско, чтобы встретиться с Эдисоном и его командой. – Ого. – Келси несколько раз моргает. – Ладно. Конечно, без проблем. – И Джей Пи поедет с тобой. Ах вот оно что. Я, черт подери, так и знал, что-то подобное обязательно случится. Даже при том, что я не исключал такое развитие событий и понимаю стоящие за этим решением причины, все равно говорю: – А зачем ехать мне? Уверен, Лотти и Келси со всем справятся сами. Я ей не нянька. – М-м-м… у меня запланирована куча встреч по поводу свадьбы. – Лотти морщится. – Не уверена, что смогу их перенести. Я не знала, что должна поехать с Келси. – Тебе не обязательно ехать, – отрезает Хаксли, неотрывно глядя на меня. – Эффективность проектов – вотчина Джей Пи, а это значит, что поедет он. – Твердость в его голосе напугала бы любого другого сотрудника, но на меня она не действует. В данном случае его тактика запугивания бесполезна. Мы смотрим друг на друга, напряжение в комнате усиливается, и я жду, что Брейкер вскочит, скажет что-нибудь, но когда все по-прежнему молчат, понимаю – помощи ждать неоткуда. Гиблое дело. Они все ополчились на меня и заставляют отправиться в Сан-Франциско с Келси, девушкой, общения с которой я пытаюсь избежать. Но так как Келси всегда старается всем угодить, она вмешивается и предлагает: – Если Джей Пи занят, я могу поехать одна. Уверена, что со всем справлюсь. – Хрена с два у тебя получится, – бросаю я до того, как успеваю остановить себя. Все взгляды устремляются на меня, возможно, они шокированы моей явной злостью. Черт, получилось грубо, и я пытаюсь сбавить обороты. – Тебя ждет нечто большее, чем просто прогулка по офису. Неприятно это говорить, но ты недостаточно опытна, чтобы справиться со всем самостоятельно. Учитывая материально-техническую сторону вопроса, такая работа больше подходит Хаксли. Если бы взгляды могли убивать, я бы давно не дышал. Но мне едва ли есть дело до этого. Я даже не пытаюсь сделать вид, что меня волнует их реакция. В голосе Хаксли звучит резкость: – Я должен присутствовать на встречах по поводу свадьбы вместе с Лотти. – Раньше ты без проблем летал туда-обратно. – Разве ты не понял, что это твоя зона ответственности? – спрашивает Хаксли. – Ага, только я о ней не просил, – парирую я, а затем указываю на Брейкера. – Почему не может поехать он? Брейкер растерянно смотрит на меня, затем наклоняет голову: – Какого черта должен ехать я, когда Келси работает с тобой? Я понятия не имею, что вы там делаете со зданиями, и вообще не в курсе изменений, происходящих в этом офисе. Теперь я получаю воду в алюминиевой банке, и мне это нравится. – Он наклоняется ближе: – Мужик, что, за фигня? Ты любишь Сан-Франциско, и это твоя работа, так почему ты не хочешь ехать? Отличный вопрос. Но я не могу назвать ему настоящую причину. Разговор и так довольно унизительный, не желаю усугублять ситуацию. Нет, мне нужно придумать оправдание. Что-нибудь стоящее. То, что потребует моего присутствия в Лос-Анджелесе. – Я не могу поехать, – говорю я, как будто предложение само по себе нелепо. – У меня есть… дела, которые нужно сделать. Важные. – Господи, это не совсем то, что я надеялся сказать, но с другой стороны, в голове пустота. У меня нет никаких дел. По сути, я сижу и жду, когда братья скажут мне, чем заняться, поэтому то я и презираю эту работу. – Дела, которые нельзя перенести. – Что за дела? – скептически спрашивает Брейкер. Он меня раскусил. – Важные дела, – повторяю я. – Но что именно? Например? Что? Хм… Мысленно стучу по подбородку. Что может быть такого важного в моей скучной жизни, что помешает мне полететь в Сан-Франциско с Келси? Ничего. Абсолютно ничего. Что совершенно не мешает мне продолжать этот фарс. – Встречи, – отвечаю я. Неопределенность – это правильно. – Встречи такого рода, которые я не хотел бы обсуждать в присутствии дам. Вот оно. Должно сработать. Мужские проблемы. Братский кодекс гласит: если мужчина говорит, что у него назначена встреча, которую он не хочет озвучивать в присутствии дам, обсуждение следует отложить на время, когда поблизости не будет женских ушей. – Встреча, о которой ты не хочешь говорить при дамах? – спрашивает Брейкер. – Типа… у тебя мужские проблемы? Господи, ненавижу его! И что, черт подери, ответить? Если я скажу «да», Келси и Лотти решат, что у меня мужские проблемы, а у меня с этим все в порядке. Все в исправном, рабочем состоянии. Но если отвечу отрицательно, то раскрою свое вранье и мне придется поехать в Сан-Франциско. Так что… сохранить гордость или сдаться? Спасти свою репутацию или мучиться две недели с Келси? Черт… это жесть… Пристально глядя на меня, Хаксли выдает: – Или ты прямо сейчас говоришь, что с твоим членом что-то не так, или отправляешься в Сан-Франциско. Дерьмо. Да все с моим членом нормально. Я не хочу, чтобы кто-то думал, что с моим членом что-то не так, потому что да, я самовлюбленный тип. И Хаксли, черт подери, это известно. – Так я и думал. Ты едешь. Да что за хрень! Попробуй придумать что-то толковое, когда надо соображать на ходу. – Вы уезжаете вечером. Я попросил Карлу заранее позвонить в пентхаус. Все готово, еда на месте. Пентхаус? Да ни за что. Ладно, хорошо, я поеду в Сан-Франциско, но пентхаус? Он что, черт подери, сошел с ума? – Ты серьезно считаешь, что стоит использовать пентхаус? Может, сгодится простой гостиничный номер? – Что за пентхаус? – спрашивает Келси. – Собственность компании, – отвечает Хаксли. – И да, пентхаус необходим. Там вам будет гораздо комфортнее. Мы уже заказали машину, и Карла работает над составлением графика встреч с нашим архитектором и подрядчиками. Раз вы отправляетесь туда, необходимо максимально эффективно использовать время. Командировка продлится две недели. – Две недели? – кричу я. – Ты хочешь, чтобы мы пробыли там две недели? Я думал, у нас двухнедельный лимит на все. – Вряд ли нам понадобится столько времени. Челюсть Хаксли дергается, лоб начинает краснеть, брат вот-вот взорвется. Он разочарован, но кого, черт возьми, это волнует? Он хочет, чтобы я две недели жил в одном пентхаусе с Келси, единственным человеком, с которым я не хочу находиться рядом? Это что, какой-то план влюбленной пары, чтобы свести двух одиночек? Когда это мы раньше заставляли сотрудников жить в одном пентхаусе… да еще и целых две недели? Правильно, никогда. Хаксли строго смотрит на меня и продолжает: