Он улыбается, обнимает меня за плечи и притягивает ближе, пока мы продолжаем идти. – Возможно, это лучшее место, куда можно прийти после долгого рабочего дня. Зайти в пекарню, купить торт, сфотографировать его, полюбоваться, а затем прийти сюда и съесть его на берегу залива. – Только не стоит забывать о птицах, днем они ведут себя крайне бессовестно. – Дельное замечание. – Хочешь расскажу, откуда я это знаю? – спрашивает он. – Пожалуйста, скажи, что основываясь на собственном опыте. Он кивает. – Однажды, просидев один охрененно длинный день в конференц-зале с братьями, я понял, что необходимо проветрится, поэтому взял немного тайской еды, принес ее сюда и начал есть. Сначала все шло неплохо. Одна чайка здесь, вторая там. Я помахал руками, пытаясь их отпугнуть, но потом они начали разговаривать… щебетать, переговариваясь друг с другом: «Эй, вон там, на конце пирса сидит доверчивый идиот…» – А почему у них бруклинский акцент? – Эти птицы бывали в тех местах. – Я смеюсь, и он продолжает: – Сначала, когда передо мной приземлилась птица, я не придал этому особого значения. Потом вторая появилась сбоку, другая позади. Они стали группироваться, их становилось все больше и больше, начали подбираться все ближе и ближе, пока одна храбрая особа не клюнула меня в ногу. – Боже, она правда так и сделала? – Черт подери, да. Прямо в голень. Разумеется, я заорал на нее, наклонился, чтобы посмотреть место укуса, и вот тогда-то они и начали приближаться. – Они устроили трюк с подсадной уткой. – Вот именно. Я растерялся и не знал, как защититься. Птицы атаковали меня, перья летели в разные стороны. Они стучали клювами, так что я отшвырнул свою коробку с едой подальше и дрожал, надеясь на лучшее. Я смеюсь так, что у меня на глазах выступают слезы, а потом говорю: – Боже, тебя чуть не заклевали до смерти! – И это было даже не самое худшее. – А что тогда было самым худшим? – Когда я орал на них, умоляя оставить меня в покое, один из них нагадил. – Боже, на тебя? Они забрали твою еду, а потом нагадили на тебя? Разве это справедливо? – Не совсем так, но, учитывая, как сильно эти наглецы хлопали крыльями, какашки полетели в мою сторону и приземлились мне на лицо. Я ахаю и прижимаю ладонь ко рту. – Боже, нет, не может быть! – Так и было. Птичье дерьмо попало мне на лицо. Стоит ли говорить, что мой и без того дерьмовый день – прости за каламбур – стал поистине дерьмовым. – Удивительно, что ты пришел сюда после такого. – Пирс здесь ни при чем, – говорит он. – Я сам виноват, наивно рассчитывал, что смогу поесть в туристическом месте, где полно диких птиц, которые часто ведут себя крайне агрессивно. Урок усвоен, и теперь, когда я прихожу сюда, есть только я и мои мысли. Ну… теперь и ты. Мы доходим до конца пирса, я подхожу к перилам и прислоняюсь к ним, глядя на волны и темную даль. Поднимается ветерок, и я, поежившись, вздрагиваю, но не успеваю обнять себя, чтобы согреться, как Джей Пи набрасывает мне на плечи свою кожаную куртку. Оглядываюсь и вижу, что он остался в тонкой футболке с длинными рукавами. – Джей Пи, не хочу, чтобы ты замерз. – Не переживай, со мной все нормально, – заверяет он, после чего подходит ко мне сзади, кладет руки на перила по обе стороны от меня и прислоняется грудью к моей спине. Теперь я прижата к перилам. На мгновение застываю, не зная, что делать, но, ощущая, как меня окутывает тепло, расслабляюсь. – Как поживает твоя мама? Все еще наслаждается тем, что они с Джеффом наконец живут одни? Я усмехаюсь. – Да. – Лотти жила с ними, и одной из главных причин, по которой она заключила сделку с Хаксли, стало желание дать маме и Джеффу немного уединения после многих лет жизни с нами, девочками. Джефф с мамой часто бывают в доме Лотти и Хаксли, приходят на обед или на вечеринку на заднем дворе, Джей Пи и Брейкер уже знакомы с ними. – Им нравится. Сейчас они строят беседку и спорят о том, в какой цвет ее покрасить. Джей Пи кладет подбородок мне на плечо, его щека прижимается к моей. Можете называть меня сумасшедшей, но это не похоже на общение кратковременных компаньонов – скорее на нечто большее, и мое романтическое сердце пытается мечтать, в то время как мозг говорит ему «нет, нет и нет». – Какой цвет предпочитает мама? – Черный. – Я сильнее прижимаюсь к груди Джей Пи. – Она следит за трендами. А, Джефф, в свою очередь, приверженец традиций, хочет покрыть его морилкой, потому что для него покраска дерева – тяжкий грех. – Как думаешь, кто победит? – Конечно мама. Она всегда побеждает. Хотя уверена, она позволит ему выиграть в другом. Может, согласится на какое-нибудь растение в горшке, чтобы украсить территорию. – Точно, он ведь заядлый садовник. Возможно, он затевает спор из-за цвета, чтобы затем намеренно позволить ей победить и тем самым получить разрешение на посадку растений. – О, никогда не думала об этом в таком ключе. Зная Джеффа, такой вариант кажется вполне вероятным. – Когда беседка будет готова, они пригласят тебя посмотреть ее? – Уверена, что да, хотя мы чаще бываем у Хаксли и Лотти. Мама хочет устроить для Лотти вечеринку на их заднем дворе. А учитывая, что я подружка невесты, буду помогать. А ты, ты ведь будешь шафером? – Мы делим эту роль с Брейкером, – отвечает он. – Но так как из нас двоих я старше, к алтарю с подружкой невесты пойду я. Так что тебе повезло. – Просто неслыханно, да-да. Уверена, ты сделаешь пару неуместных замечаний. – Будет неправильно, если я не выскажусь. – Он вздыхает: – Тем не менее, несмотря на то, как начались отношения Хаксли и Лотти, я рад за брата. Будучи старшим, он всегда нес ответственность за нас двоих. Когда мы решили вложить деньги в собственный бизнес, он усадил нас и сказал, что устраивает наше будущее, так и получилось. В финансовом отношении мы с Брейкером обеспечены. Нам не о чем беспокоиться. – А как насчет счастья? – спрашиваю я. – Все еще пытаюсь выяснить. – Он выпрямляется: – Уверен, у тебя на утро назначены встречи. Надо отвезти тебя обратно в пентхаус. – К сожалению, да. Я поворачиваюсь к Джей Пи и замечаю на его лице разочарование. Но он снова обнимает меня за плечи, и мы вместе идем обратно по пирсу. – Еще раз спасибо за сегодняшний вечер. Мне было очень весело. – Мне тоже. – Когда нас отправили сюда, я немного испугалась, подумала, что поездка получится странной и неловкой. Поначалу так и было, но последние два дня выдались по-настоящему замечательными. Как раз то, что мне было нужно. – Да, насчет этого, – начинает он, и тут у него начинает звонить телефон. Издав стон, Джей Пи достает гаджет, и я замечаю имя Хаксли, а затем он сбрасывает звонок. Но проходит всего несколько секунд, и Хаксли звонит снова. – Должно быть, что-то важное, – предполагаю я. – Ответь, я подожду тебя в машине. – Уверена? – уточняет он. – Да. Все в порядке. – Пытаюсь снять его куртку, но он поднимает руку: – Оставь себе. Мне не холодно. – А потом отворачивается и подносит телефон к уху. – Что? – отвечает раздраженным тоном. Идя к машине, я слышу приглушенное ругательство, которое срывается с губ Джей Пи, и тут же ощущаю беспокойство. Лишь через десять минут Джей Пи присоединяется ко мне в теплой машине, и когда он садится, я вижу, что его хорошее настроение улетучилось, теперь он беспокойно проводит рукой по подбородку. Я боюсь задавать вопросы, но знаю, что если промолчу, то пожалею об этом. – Все нормально? – Да, – говорит он сквозь стиснутые зубы. – Просто завтра надо будет разобраться кое с какой хренью. – Я могу как-нибудь помочь? – интересуюсь я. Он качает головой и смотрит в окно. – Нет, это моя забота. А потом все. Он закрывается. Вечер, совсем недавно казавшийся идеальным, перестает быть таковым, и я не знаю, что сделать. Что сказать. Или как ему помочь. Поэтому остаток пути мы проводим молча. И когда добираемся до пентхауса, я передаю ему куртку, а он желает мне спокойной ночи. Несмотря на то, что сегодня Джей Пи был веселым и в основном вел себя добродушно, мне грустно от того, как все закончилось. Я расстроилась из-за того, что он закрылся от меня, потому что, несмотря на то, что он говорил о дружбе между мужчинами и женщинами, я чувствовала, что сегодня вечером он принял меня как своего друга. А потом все просто… исчезло. Глава 14 Джей Пи