— О чем ты? — нахмурился Дима. Вероятно, он реально не понимал, что им двигало тогда. Вполне возможно, и сейчас тоже. Небесный запрограммирован на это. — О том, что тебе нужно себе и своему окружению как-то объяснить, почему такой породистый самец выбрал безродную дворняжку. Сын — это аргумент. А признаться, что нравилось трахаться со мной, ну такое. Стыдно, да, Дим? — Что за бред! — Расслабься, — не удержалась и хлопнула его по плечу, — ты выбрал подходящую женщину, своего круга, вот с ней и будь счастлив, а меня не втягивай в это, — развернулась и зашагала прочь от него. — Мы разводимся, — услышала вдогонку. Мне было все равно, но я все же обернулась на ходу и произнесла это вслух: — Мне все равно. Уже дома пришло сообщение: Приеду завтра. И следом: Целую… Я не стала отвечать, наоборот, очистила переписку. Я прекрасно помнила, как Небесный умел манипулировать, укрощать, приручать, соблазнять. На меня больше это не действовало, но все же я не настолько самоуверенна. — Ждет? — спросила у мамы, вышедшей из детской. — Ага, водички попросила. — Отдыхай, — погладила по плечу, — я отнесу. — Ален? — естественно, она хотела знать, что будет дальше. — Потом, — проговорила и, взяв стакан воды, направилась к дочери. — Мам, ты была с дядей Димой? — с любопытством поинтересовалась Катя. Я только кивнула. — А он кто? Я замялась, обдумывая каждое слово. Судя по настрою Небесного, дети скоро узнают, кем он приходится. Но я должна максимально обезопасить их от травмы потери, если решит, что отцовство не так занимательно, как рассказывали в сказках. Катя, после возвращения из отпуска три года назад, спрашивала про «дядю-папу», даже требовала к себе. Конечно, возраст сгладил огорчение и притупил память, но время шло, дети росли: с каждым годом вопросов будет больше, а ответы станет сложнее придумывать. — Дима… Дима папа Кирюши. — И мой? Я слабо улыбнулась и погладила ее по голове. Катя по отчеству была Семеновной, и я не скрывала, что ее папа умер. Правда, тогда она была совсем малышкой. Когда Ярослав исчез из нашей жизни, а я носила Кирилла, объясняла, что будет братик, не вдаваясь в подробности. Катюша была слишком мала, чтобы провести анализ: как без папы рождаются дети? Про своего она спрашивать перестала, но, видимо, решила, что отец у них с братом один. Это логично. Хорошо еще, что выяснять не стала, где ж он тот самый папа… — Нет, малыш, — крепче обняла ее, — твой улетел на небо, когда ты еще была в животике у меня. Его звали Семен, поэтому ты у меня Екатерина Семеновна. — Папа теперь на небе живет? — спросила тихим шепотом, инстинктивно понимая, что говорим о сокровенном: жизни и смерти. — Да, — ответила, хотя сильно сомневалась, что Семен попал в рай. — Пусть тогда дядя Дима будет и моим папой, — проговорила с потрясающей детской непосредственностью. — Он добрый. Я только вздохнула: как объяснить детской душе запутанные взрослые отношения? — Катюш, понимаешь… Я не знаю, как часто Дима будет приходить. Он как бы это сказать: биологический отец Кирюши. Это не значит, что он будет с нами жить, понимаешь? — А что такое бирогический? — Би-о-ло-ги-чес-кий, — повторила по слогам. — Это значит, что у них с Кириллом одна кровь. А у тебя, меня, бабушки другая. У меня не было ни возможности, ни желания, да и знаний не хватало, чтобы вывести генетическую формулу родства единоутробных брата и сестры. Надеюсь, дочь поняла меня. — Значит, если нет общей крови, то папой быть не может? — Теоретически да, — медленно проговорила, — но ты ведь знаешь, что есть детки из детских домов: у них нет родителей по крови, но их могут усыновлять и удочерять — эти люди становятся им родителями. Мамой и папой. Да, не по крови, но по сути. — А если… — Все. — строго оборвала. — Знаю я тебя: тысяча почему, чтобы не спать. Поцеловала ее и вышла. Мама ждала меня на кухне, но я больше не могла: все, финиш, выдохлась. Лечила, врачевала себя, по частям собирала и снова сломалась… Глава 33 Алена — Не сегодня, ладно, — устало пресекла застывший на лице матери вопрос. Взяла большую кружку чая, сделанную для меня: приятно остывшую, чтобы можно было пить и наслаждаться, не боясь обжечься. — Пойду лягу, — проговорила и спряталась в спальне. Кирюша спал у себя, в той же приставной кроватке, что и его сестричка в этом же возрасте. У меня были деньги купить все новое и даже дорогое, но я не стала. Зачем? После Катюши много базовых вещей осталось в хорошем состоянии. Да, на моей улице перевернулся грузовик с деньгами. Только это, увы, не равно счастью. Не в общем понимании, а женскому. Так-то грех жаловаться: дети здоровы, и я тоже. Мама хоть и диабетик, но болезнь держим на контроле. У меня свой бизнес, который приносил пусть не миллионы, но стабильный доход и был отдушиной. Вроде бы все хорошо. И до повторного появление Димы в моей жизни, я считала, что счастлива, что большего мне не нужно. Но он снова здесь: с ноги ворвался и к чертям снес закрытую дверь моего маленького закрытого мирка. Разводится он! Отцом хочет быть! Счастливым со мной и детьми! Только спросить забыл, нужно ли мне это! Не нужно! Совсем не нужно! Наше время давно ушло. Да и было ли оно нашим? Нет, конечно, не было. Мы всегда были вне закона, тайная жизнь, встречи в ночи. Я все это знала и тем не менее ждала, верила, надеялась. Даже после того, как увидела его с другой женщиной в белом платье, с фатой и улыбкой счастливой невесты. Я все равно надеялась. Тогда Дима был нужен мне: его поддержка, нежность, ласка. Любовь… Я хотела, чтобы выбрал меня! Чтобы то чудесное, что родилось во мне, нашло отклик в его сердце. Но этого не случилось. Да, у него были обстоятельства, обязательства, беременная невеста, собственные установки и рациональный подход к жизни. Окей, его право. Мне там не было места тогда, а ему нет места со мной сейчас. Больше не позволю провести меня через ад болезненной любви и бросить одну, сгорать в самой сердцевине душевных страданий. Я вырвала чувства к Небесному с корнем. Выпила противоядие. Сделала прививку от любви. Я победила! Ни один мужчина больше не воспользуется мной! Дмитрию Александровичу нет места рядом со мной. Не впущу, не позволю, не поддамся. Больше никогда! Я заснула легко, но спала беспокойно, урывками. То Кирюша разбудит, то сон мучительно странный приснится. Мое подсознание играло в жестокие игры. Там как в зазеркалье — все наоборот. Там мы вместе. Но я не хотела этого наяву. Да и в сны не верила. — Кто это может быть? — удивленно нахмурилась, услышав стук в дверь. Десять утра, суббота — кого принесло?! Мама замахала руками, когда я хотела подняться из-за стола, и сама пошла открывать. — В глазок посмотри! — крикнула вдогонку. Она так простодушно открывала всем дверь. Сейчас столько больных уродов развелось, что нужно уши, руки, ноги держать востро. — Это Дима, — проговорила через минуту, с трудом выглядывая из-за огромного букета кроваво-алых роз. Классика. Только вот я равнодушна именно к розам. Я любила ландыши. Скромные, маленькие букеты: изящные и милые, но с таким насыщенным богатым ароматом, что благородным розам и не снилось. Дима совсем меня не знал. Как и я его. — Доброе утро, — он смущенно улыбался, зная, что недовольна, но ничего не могу сделать — дети рядом. — Я тут привез вкусненького… Я вздернула бровь, с демонстративным равнодушием рассматривая бумажные пакеты с эмблемой модной кофейни. — А ме? — надулся Кирюша, не понимая, что из этого изобилия лично ему. — А тебе вот, — достал из кармана яичко-сюрприз. Беспроигрышный вариант. — И тебе, мелкая. Катюше тоже дал. — Спасибо, — поблагодарила смущенно она. Видимо, наш вчерашний разговор сказался. — Уськи, — крикнул Кирюша и показал жестом, что хочет на ручки. Дима робко, абсолютно несвойственно ему улыбнулся и подхватил сына. Я отвернулась к окну: слишком смешанные чувства вызывала эта картина. Конечно, я хотела, чтобы Кирилл знал отца. Если Небесный будет любить его, несмотря на наши отношения (которых, естественно, быть не может), то вперед! Дети не должны страдать. Я всегда придерживалась этого постулата. В воскресенье Дима тоже пришел, но уже после дневного сна. Вызвался гулять с детьми. Мне нужно было отъехать, и я попросила маму проконтролировать их. Он опыта общения с людьми такого возраста имел немного, мало ли что произойдет? Кирюша еще на улицу ходил в подгузниках, и вряд ли Дима сможет поменять в случае чего. Или подмыть, если выйдет неожиданность. Небесный, естественно, снова явился с цветами: на этот раз с крупными лиловыми пионами. Я не принимала их, не подходила даже. Мама ставила в воду, но ко мне в спальню не приносила. Знала, что не стоит. В понедельник я приехала с работы около девяти вечера. Заметила очередной букет. Мама сидела в гостиной, сериал смотрела, детей не видно. — А где? — кивнула на пустую детскую.