— Десять лет назад у Алекса были отношения с женщиной по имени Бренди. Она казалась ему идеальной женщиной. — Он почесывает подбородок и пожимает плечами. — Алекс устроил вечеринку в ее любимом ресторане, и перед друзьями и семьей попросил ее выйти за него замуж, и она согласилась. Я наблюдаю за Джордан в поисках любого намека на дискомфорт, любой реакции вообще, но она застыла, ожидая продолжения истории. — Они вместе ушли с вечеринки, и как только Алекс отъехал от ресторана, Бренди сняла кольцо и сказала ему, что не может выйти за него замуж. Можешь себе представить его удивление. Он не мог понять, почему она приняла его предложение только для того, чтобы отвергнуть его несколько часов спустя. — Хейс глубоко и тяжело вздыхает. — Она сказала, что он поставил ее в неловкое положение, спросив об этом в присутствии людей, которые ей небезразличны. Потом призналась, что была несчастна с ним, и сказала, что никогда бы не позволила этому зайти так далеко, если бы не деньги. Каждый мускул в моем теле напрягается при воспоминании. Ее насмешливый смех, то, как она призналась в правде, словно плюя мне в лицо. — Бренди нанял Август. Он держал ее на жалованье, чтобы она притворялась девушкой Алекса, думал, что прикосновение женщины излечит Алекса от вспышек ярости. Август, как, оказалось, тоже принимал Бренди в своей постели. Джордан разинула рот, а затем захлопнула его. — Ты никогда не задумывалась, почему Алекс не водит машину? Она не отвечает ему, но ее дыхание учащается. — Бренди взбесилась в машине, начала кричать на Алекса, сказала ему, что спит с Августом. Она называла его глупым и насмехалась над ним за то, что он… другой. Она вывела его из себя, и он потерял самообладание. Алекс просто хотел, чтобы она замолчала. Джордан смотрит на меня, и я заставляю себя смотреть ей в глаза, хотя вижу в ее взгляде полное разочарование и страх. — Он врезался на своей машине в кирпичную стену. Она не выжила. Суд определил, что это был несчастный случай. Мы расплатились с ее семьей, замяли инцидент, и Александр согласился никогда больше не говорить об этом. — Хейс тяжело выдыхает, и его плечи опускаются. Он встает, но двигается так, словно весит пол тонны. — Еще одна вещь, которую ты должна знать о моем брате. Я бы унес эту историю с собой в могилу, если бы он не пригрозил меня уволить. Если ты заботишься о своей безопасности и благополучии, то будешь держаться от него как можно дальше. — Брат бросает на меня полный ненависти взгляд. — Теперь доволен, кусок дерьма? Я киваю. Хейс выходит из пентхауса, не сказав больше ни слова. ДЖОРДАН Я сижу, сжав руки в кулаки, мое сердце застряло в горле. Как будто то, что он сказал мне прошлой ночью, не было достаточным предупреждением, тот факт, что его нрав ответственен за гибель женщины, должен стать подтверждением того, что Александр небезопасен. И все же, несмотря на все, что я знаю, меня все еще тянет к нему. Тянет так сильно, что трудно уйти. Трудно. Но не невозможно. Александр неоднократно говорил мне с того самого дня, как мы встретились, что причинит мне боль. Мужчина не может контролировать изменчивые и непредсказуемые вспышки. В сочетании с чрезмерно собственническими высказываниями и тем, как он укусил меня или схватил за горло, все это предупреждающие знаки, которые я не могу игнорировать. Если я не уйду сейчас, то стану следующим заголовком, и все будут удивляться, почему я не ушла, когда у меня был шанс. Даже он сам хочет, чтобы я ушла. Александр стоит в дальнем конце гостиной, прислонившись спиной к стене и засунув руки в карманы, как будто пытается выглядеть как можно менее угрожающим. — Зачем говорить мне это сейчас? Того, что ты сказал прошлой ночью, было достаточно, чтобы оттолкнуть меня. Он отворачивается и смотрит в пол, как будто напоминание о том, как он обошелся со мной прошлой ночью, причиняет боль. — Я бы уже ушла, если бы мне было куда идти. Так зачем же рисковать репутацией своей семьи и своей компании, рассказывая мне о Бренди? Александр стонет, словно в агонии, при упоминании ее имени. Когда он поднимает взгляд, я вижу только усталость и поражение. — Я хочу, чтобы ты знала, насколько я опасен. Тебе небезопасно находиться рядом со мной. Никому не безопасно. Теперь я это понимаю. Честно говоря, я не верю, что он когда-либо причинит мне физическую боль — у него был миллион возможностей, когда я по глупости раздвигала его границы, — но мое сердце далеко не в безопасности. Он доказал это прошлой ночью, когда использовал слова моей матери против меня. — Можно тебя кое о чем спросить? — Конечно. — Ты скажешь мне правду. — Как и всегда. Я стараюсь не сводить с него глаз. — Ты сможешь полюбить меня? — Я делаю глубокий вдох, ожидая его ответа, но он не заставляет меня долго ждать. — Нет. — Его карие глаза тверды и непоколебимы. — Я не люблю тебя. И никогда не буду. Его быстрый и решительный ответ выбивает воздух из моих легких. — Ладно. — Слезы угрожают пролиться, но я сдерживаю их и отказываюсь позволить ему увидеть, как я плачу. — Мне просто нужно выяснить, куда я могу пойти. — Должен же быть кто-то, кто примет меня. Может быть, если я попрошу, Линкольн позволит мне остаться на его диване. Александр выдыхает, и напряжение в его плечах исчезает. — Оставайся столько, сколько тебе нужно. — Он отталкивается от стены. — Позволь мне захватить несколько вещей, и я уйду. — Он направляется в свою спальню. — Куда ты пойдешь? Мужчина останавливается и поворачивает голову так, что я вижу его профиль. — Не беспокойся обо мне. Пентхаус твой, пока он тебе нужен. — Он опускает подбородок. — Все, о чем я прошу, чтобы ты ничего не оставляла после себя, когда уйдешь. Он не хочет, чтобы в его пространстве оставалось воспоминание обо мне, и по какой-то иррациональной причине это причиняет боль. Я смотрю, как мужчина уходит, а затем бегу обратно наверх в свободную спальню и закрываю за собой дверь, чтобы я могла поплакать в одиночестве. Я схожу с ума? Зачем мне плакать из-за мужчины, который открыто признается, что не любит меня и никогда не полюбит? И умоляет меня уйти из его жизни? Почему я испытываю такие противоречивые чувства? ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ ДЖОРДАН Прошло два дня с тех пор, как я в последний раз видела Александра. Поплакав, я умылась и спустилась вниз, но обнаружила, что он ушел. Он взял свои туалетные принадлежности, и пропал один из его чемоданов в шкафу. Мне интересно, есть ли у него другая квартира в городе или он живет в отеле. Может быть, спит у одного из своих братьев. Меня не должно волновать, где он ночует, и все же я не могу не задаться вопросом, лучше ли ему спать без меня. В понедельник я связалась с Билли Брейди, который, казалось, был взволнован моим звонком. Он попросил меня встретиться за обедом в его ресторане в Челси на следующий день. Когда спускаюсь взять такси, чтобы ехать на собеседование, я нахожу ожидающего меня Джеймса. — Мисс Уайлдер, — говорит он и открывает заднюю дверцу черного представительского автомобиля. — Куда? — Я собиралась взять такси, — говорю я и чувствую себя странно, когда мои губы изгибаются, потому что я уже несколько дней не улыбалась. — В этом нет необходимости. — Он жестом приглашает меня забраться внутрь. — Я с радостью отвезу вас туда, куда нужно. Переминаюсь с одного высокого каблука на другой. Сегодня я выбрала костюм в клетку от Александра Маккуина, надеясь, что дизайнерская одежда повысит мою уверенность в себе, но я чувствую себя самозванкой. — Мистер Норт знает, что ты предлагаешь меня подвезти? Его улыбка становится немного грустной. — Он настаивал. Мои глаза горят, но я сдерживаю слезы, потому что на мне тонна туши, и я не хочу появляться на собеседовании с Билли Брейди, похожей на енота. — Спасибо, Джеймс. Ресторан Билли Брейди в Челси на Восьмой авеню. — Я забираюсь в машину, и в меня врезается запах одеколона Александра. Я опускаю окно и едва удерживаюсь, чтобы не высунуть голову наружу, как собака, чтобы избежать пьянящего запаха кедра и душистого перца. Сосредотачиваюсь на глубоком дыхании и мысленно провожу генеральную репетицию собеседования на работу. Есть ли другие претенденты? Будет ли их резюме лучше? «Опыт. Талант. Навык. Эти вещи могут превзойти образование». Сосредотачиваюсь на словах Александра, и хотя знаю, что скучать по нему неправильно, я не могу контролировать тупую боль, которую приносят воспоминания. — Приехали, — говорит Джеймс, подъезжая к ресторану. Мы договорились о позднем обеде, когда ресторан будет закрыт между тремя и пятью часами. К счастью, здесь нет толпы людей, и Джеймс может подъехать прямо к двери.