– В таком случае давай начнём прямо сейчас. Откуда ты взялась? Где твой дом? – я закусила губу и отвела взгляд. – Плохо стараешься или я неправильно спрашиваю? – в его голосе не было злобных нот, хотя он и был напряжен. – Ладно, когда захочешь рассказать – просто дай мне знать, и я выслушаю, хорошо? – Не хорошо. – Что это значит? – Я не захочу рассказать. Ни тебе, никому. Никогда. – Хм… – Говорю это, чтобы ты не надеялся на то, чего не будет. Я не хочу тебе врать. Поэтому говорю правду. – Ллладно, – упершись руками в бока, он поджал губы и перекатился с носков на пятки. – Поживём – увидим. Смотришь историческую передачу про Стокгольм, но смотришь на английском языке. – Я знаю шведский, английский, испанский, чуть хуже французский и немецкий языки. Нас обучали языкам на тот случай, если вдруг шведские клоны начнут поставляться за границу, чего так за всю историю существования Миррор ни разу и не произошло. Миссис Франссон утверждала, будто клонов до сих пор не поставляют по всему миру только из-за узколобости политиков других стран. – Вот видишь! – неожиданно бодро произнёс Брэм, что заставило меня вновь посмотреть на него – его глаза в этот момент как будто улыбнулись мне. – Не так уж и сложно. Хоть что-то о себе ты всё-таки способна рассказать, и это здорово. – Разве я что-то о себе рассказала? – я не поняла. – Конечно. Я уже знаю, что тебя зовут Ариадна Неон, что ты родилась восемнадцать лет назад тридцать первого мая, а теперь ещё и то, что ты владеешь несколькими языками, что ещё больше укрепляет твой образ иностранки. – Да, я иностранка, – сразу же просияла я. – Что рисуешь? – его взгляд вдруг скользнул по моему предплечью, прикрывающему блокнот. Помедлив немного, я всё же убрала руку и показала ему портрет: – Ты, случайно, не знаешь этого парня? Он может быть старше, чем на этом портрете. – Нет, не знаю никого похожего, – сдвинул брови Брэм, после чего вдруг врезался в меня выразительным взглядом. – Ты его ищешь? – я решила не отвечать, поэтому отвела взгляд. – У тебя, знаешь ли, талант. Очень подробный и правдоподобный портрет получился. Сказав это, он направился к кухонным шкафчикам, а я сразу же закрыла блокнот с новым опасением – нормально ли уметь так рисовать и вообще иметь талант? Не странно? Не выдаст ли клона во мне именно талант? Я ещё хотела нарисовать портрет Роудрига и Мортон, и ещё портрет 11110, но замечание о таланте сразу же отбило у меня всякое желание делать это – желание не привлекать к себе внимание было выше. Я заглянула в бумажный пакет, оказавшийся ко мне ближе остальных, и замерла от неожиданности: поверх клетчатой материи рубашки лежало что-то до боли знакомое – пластиковая карточка. Очень похожая на ту, что я отобрала у Мортон, только другого цвета и с другими знаками. – Что это? – взяв карточку в руки, я продемонстрировала её Брэму, наливающему себе бокал воды. – Банковская карта. Я и так казалась ему странной – он сам это сказал – так смысл идти на попятную, если стремишься обладать точной и подробной информацией? – А можешь рассказать, какой в этой штуке смысл? Он сделал глоток, посмотрел на меня, тяжело выдохнул: – Банковская карта – это место хранения денег. Не дождавшись дополнительных разъяснений, я сдвинула брови и начала осматривать карточку: – Не понимаю. Ты хранишь в ней деньги? Но это ведь невозможно, в неё ведь нельзя засунуть бумажку, – я вновь посмотрела на собеседника. Он вновь тяжело вздохнул: – Что же ты за иностранка такая… На карточках хранятся электронные деньги, которые с неё можно снять в виде бумажных денег. – Как же с неё снимешь деньги, если это просто карточка? – Есть специальные аппараты, которые предназначены для выдачи денег, снимаемых с карт. Такие аппараты банкоматами называются – слышала о таких? – я всё же пошла на попятную и утвердительно кивнула головой. – Ну конечно слышала, я даже не сомневался. – Хмыкнул он, и я сразу поняла, что эти слова он сказал не всерьёз. – Сегодня у нас будет вкусный обед и не менее вкусный ужин. – Но у нас и прежде приёмы пищи были вкусными, – заметила я. – Недостаточно. Я могу лучше. Знаешь, я давным-давно мечтал стать шеф-поваром. Если ты не в курсе кто такой шеф-повар, – он внимательно посмотрел на меня и, по-видимому, поняв, что я не собираюсь отвечать, продолжил, – это самый главный человек на кухне. Тот, кто не просто готовит, а очень вкусно готовит. Ты когда-нибудь видела, как готовится блюдо? Он спросил простодушным тоном, как будто многие оригиналы не видели в своей жизни процесса приготовления блюд. Я повелась: – Нет, не видела. И совсем не умею готовить. – Хочешь узнать, как готовится лазанья? А заодно и что такое лазанья? – Очень хочу, – как же легко он меня разводил в эти секунды! – Тогда неси сюда бежевые пакеты с продуктами. На протяжении всего сегодняшнего дня я буду демонстрировать тебе чудеса шведской кулинарии. Глава 30 Я снова проснулась от собственного вскрика: видимо, поток свежего воздуха проник в комнату и коснулся моего тела, отчего моё сонное подсознание навеяло мне пробуждение от потоков ледяной воды. Однако стоило мне только открыть глаза, как я сразу же поняла, что со мной всё в порядке – я не подвешена к потолку, на моём теле сухая рубашка… Посмотрев в сторону изголовья, я увидела источник свежего воздуха – вторая выходящая наружу дверь, которая до сих пор всегда была закрытой, теперь была приоткрыта. Поднявшись с дивана и аккуратно сложив ещё тёплый от моего тела плед, я подошла к столу, на котором лежали игральные костяшки: накануне вечером мы с Брэмом играли в знакомые мне шашки и в новую, совершенно неизвестную мне, но очень увлекательную игру – домино. Сложив шашки и домино в коробочки, я поставила их рядом с красивыми солдатиками, на выступ окна, и подошла к двери. За дверью расположилась короткая деревянная терраса, на которой запросто поместился бы стол с четырьмя стульями. Выйдя на террасу, я сразу же увидела Брэма плавающим в воде. – Не холодно? – поинтересовалась я, посмотрев на солнце, которое хотя и согревало, всё же как будто не выдавало своей благосклонности на купание в открытой воде, да ещё и до наступления девяти часов утра. – Можешь попробовать воду сама, чтобы узнать, – отозвался Брэм, остановившийся на одном месте. – Купальник я тебе не купил, но ты вполне можешь вместо него использовать комплект тёмного белья. – Да, пожалуй, так и сделаю, – моя готовность пробовать всё новое всё ещё не удивляла меня. Я уже развернулась с намерением зайти назад в яхту, чтобы переодеться, как вдруг вспомнила, что вчера перед игрой в настольные игры Брэм куда-то убрал все пакеты с покупками. Развернувшись, я увидела Брэма уже плывущим мимо яхты. – А где те вещи, что ты вчера купил? – В шкафу в моей спальне, левая дверца, третья полка снизу. В ответ я положительно кивнула головой, но только подойдя к его комнате поняла, что именно он для меня сделал – он не просто купил мне вещи, он выделил для них целую отдельную полку в своём шкафу, что значит потеснил себя самого ради того, чтобы мне стало комфортнее… На пороге комнаты я замерла из-за внезапно возникшего у меня в голове вопроса, ответ на который я никак не могла найти: почему он так добр со мной? Из-за чего? Должна же быть причина. Но я её откровенно не вижу. Его спальня оказалась совсем небольшой. Почти всё место занимала кровать, над которой висел проектор, возле кровати была одна подвесная полочка, слева от входа стоял шкаф на всю стену – вот и всё обустройство. Как и в главной комнате, здесь не было ощущения роскоши, но ощущение уюта было почти что осязаемым. Подойдя к кровати, я удивилась её высоте. Присев на её край, я изумилась тому, что мои ноги едва достают до пола, а сама кровать оказалась настолько мягкой, что я не устояла и прилегла на неё. Невероятная, пружинящая мягкость! Как вообще можно на таком спать? Должно быть, с улыбкой на лице и без кошмаров. Встав, я подошла к шкафу, отодвинула вбок левую дверцу и на третьей полке снизу действительно нашла нужные пакеты. Разобрав их, я нашла комплект тёмного нижнего белья и примерила его: чёрные трусы и чёрный полуспортивный лифчик по размеру подошли идеально. Так как в спальне не было зеркал, я не увидела себя со стороны, а потому не вспомнила о состоянии своего тела – в частности, спины – спадающее поднывание которого стало почти привычным, и потому с лёгкой душой отправилась “проверять” воду. Когда я начала спуск, Брэм плавал в отдалении, а потому, к моей радости, не видел, как я, морщась и кусая губы от прохлады, совсем не героически погружаюсь в воду, которая оказалось очень даже прохладной. Однако я знавала в своей жизни ледяные температуры вод, так что прохладная меня не испугала – я быстро погрузилась по плечи. И, только погрузившись по плечи, с удивлением вспомнила, что я ведь не умею плавать! С-с-совсем… Я вообще впервые в жизни вижу такое большое скопление воды и вдруг согласилась плавать!.. Наверное, мне всё-таки стоит начать фильтровать предлагаемые мне этим оригиналом предложения, иначе я не только начну ходить шатающимся шагом после незнакомых напитков, но ещё и замёрзну в глубоких водах. – Ну что, наперегонки? – Брэм вынырнул из-за угла яхты. Я резко развернулась спиной к лестнице и, держась за прохладные перила, села на одну ступеньку. – Не получится. Я не умею плавать. – Могу научить. – Ой, нет, не надо. Моя гордость этого не перенесёт, – я искренне заулыбалась. После вчерашнего дня, посвященного вкусной пище, вкусным напиткам и настольным играм, мы оба немного расслабились, и теперь я даже позволяла себе улыбаться ему. – Нет, давай я тебя всё же научу. Он начал поспешно подплывать ко мне. Распознав в его поспешности намерение схватить меня и отцепить от лестницы, я искренне испугалась и, резко вскочив, по подбородок провалилась в воду, отчего напугалась ещё сильнее, но успела схватиться за перила и начала быстрый подъём назад на террасу яхты. Стоило мне оказаться на твердой поверхности, как уже в следующую секунду Брэм очутился рядом со мной. Резко и с силой схватив меня за руку чуть выше локтя, он вдруг пробасил недобрым голосом: – Что у тебя со спиной? Я растерялась, наконец осознав свою ошибку: – Упала… – Не похоже на результат падения.