– Просто… Я долго падала, – с этими словами я резко вырвала свою руку из его железной хватки. Уже через пять минут я сидела в штанах и новом лифчике на краю дивана, и послушно позволяла ему намазывать мою спину каким-то прозрачным и быстросохнущим гелем. Я не знала, что думать по поводу происходящего. Он как будто искренне переживал, что вызывало у меня растерянность и даже недоумение: с чего вдруг телесные повреждения, да ещё и не собственные, могут вызывать такое переживание? Да ещё и у оригинала… – Надо же… У тебя почти вся спина синяя, – в его голосе звучало странное недовольство, как будто с примесью непонятной мне озабоченности. – Всё в порядке, – искренне спокойным тоном попыталась уверить его я. – Ты издеваешься? Это, – он провёл пальцами под моей особенно болящей правой лопаткой, – совсем далеко от порядка. Дай сюда свои запястья, – я послушно протянула ему сжатые кулаки. – И пальцы давай тоже… – Он хмурился, как будто злился, но злился странно. Я продолжала не понимать. – Вот почему ты спишь на животе: у тебя спина болит. – Всё в поряд… – я попыталась совершить ещё одну попытку уверить его в том, что со мной действительно всё в порядке, но в этот момент он выдавил на свой большой палец ещё немного геля и вдруг совершенно неожиданно резким мазком нанёс его на правый угол моей нижней губы. – Сиди и не дёргайся, мисс “У меня всё в порядке, я живу на яхте со взрослым мужиком, не задаваясь вопросом собственной безопасности”. – Не понимаю, – я окончательно растерялась. – Разве рядом с тобой небезопасно? – Ты меня совсем не знаешь. Я намного старше тебя. И намного сильнее. Тебя это не смущает? – Ты же добрый, так почему меня должно это смущать? Получается, что меня твой возраст и сила наоборот должны воодушевлять. – Объясни свою логику. – Ты взрослый и сильный, значит на тебя не нападут, что также значит, что рядом с тобой должно быть безопасно. – А на тебя, значит, могут напасть? И с чего ты взяла, что я́ не нападу на тебя? – Я аккуратно вынула свои руки из его ладоней. – Не напрягайся. Я не сделаю тебе ничего плохого. Но ты должна знать, что в этом мире очень много людей, в частности мужчин, которые могут отнестись к тебе очень жестоко. – Я это знаю, – сдвинув брови, я уперлась локтями в колени, ожидая, когда мазь на предплечьях и пальцах высохнет. – Вижу, – Брэм тоже как будто нахмурился. – Твои побои, должно быть, связаны с твоими криками во сне? – я не могла, да и не хотела отвечать на этот вопрос, а потому предпочла промолчать. – Что значит твоё тату? Увидев, что он смотрит на моё запястье, на котором вытатуировано моё клоновское имя, я резко прикрыла его ладонью. – Всё в порядке. Ты ведь сама так сказала, верно? – я смотрела на него настороженно – меня начинало напрягать, что он пытается выведать у меня мою историю. – У меня тоже есть татуировка, – сказав это, он совершенно неожиданно приподнял свою футболку, и я увидела слова на его правых рёбрах, вытатуированные чёрными чернилами так, что их можно было заметить только когда он поднимал руку. – Cedant arma togae, – прочитала вслух я. – Это не шведский, не английский, не испанский, не французский и не немецкий язык. – Это латынь. – Как переводится? – Сначала ты. Что значит твоя? – Ничего… – Она не может ничего не значить, раз ты её себе набила. Тем более, это цифры. Цифры и буквы всегда несут особый смысл. Пять единиц – что они значат? – я совсем потеряла настроение, начала ёжиться. Брэм вдруг гулко вздохнул. – Прибило тебя к борту моей яхты, как водоросль, так ты ещё и молчишь, – от этих слов я совсем ушла в себя. – Ладно, не бери в голову этот наш несостоявшийся диалог. – Как это – не брать в голову? – В смысле, не зацикливайся на этом. Нам стоит позавтракать. Хороший завтрак всегда приободряет. Приготовлю тебе сегодня что-то такое, что пальчики оближешь. – Зачем мне облизывать пальцы? – непонимающе-заинтересованным взглядом посмотрела я на собеседника. Я уже поняла, что уроки этикета миссис Лундберг ничего не стоят в оригинальном мире – уж лучше бы нас обучали приготовлению пищи, – но чтобы облизывать пальцы перед тем, как съесть омлет?!.. – Это метафора, Ариадна. Ты постоянно на метафорах спотыкаешься. Наверное, стоит тебе объяснить… Метафора – это слово или выражение, употребляемое в переносном значении, в основе которого лежит сравнение предмета или явления с каким-либо другим на основании их общего признака. Например: пальчики оближешь – это значит, что блюдо тебе понравится настолько, что после того, как ты съешь его целиком, ты еще захочешь облизать пальцы, чтобы ощутить оставленный на них вкус. В подсознании совершенно неожиданно всплыли голоса Баркера и Мортон, от которых я едва не вздрогнула. – Зарыть топор войны – это тоже метафора? – в ответ Брэм утвердительно кивнул. – Что значит? – Это значит, остановить конфликт. – Бабирай в баре сказала обо мне с тобой, будто подобное притягивается к подобному. Что это за метафора? – Это значит, что люди ментально притягиваются к похожим на себя людям. А вот это непонятно. Я – клон, он – оригинал, мы максимально непохожи. – Ты – бородатый мужчина. Я – девушка с грудью третьего размера, – более понятно завуалировать в эту секунду я бы не смогла. – Я никак на тебя не похожа. – Тонкое объяснение, – отчего-то усмехнулся мой собеседник. – Бабирай, наверное, имела в виду возможную схожесть наших характеров. – Твой характер похож на мой? – Возможно. – Это навряд ли, – я отвела от него взгляд. Он – оригинал, я – клон. Он от кончиков волос до кончиков ногтей уникальный, а я всего лишь чья-то копия. Мы не можем быть похожи вообще ни в чём, и особенно в характерах. – Что ты хочешь сегодня приготовить на завтрак? – Сегодня будут бельгийские вафли с творожным кремом и клубникой. – Звучит здорово, – я прикусила губу, но ощутив на языке горький вкус уже почти высохшей мази, отпустила её. – Я помогу. – Ты ведь не умеешь готовить. – Могу научиться. – Мне одному тесно на такой кухне, а тут ещё ты будешь… – Прости. Я могу не мешать. – Да не мешаешь ты. Просто давай сегодня я сам, – поднявшись с дивана, он направился в сторону кухонного гарнитура. – Может быть, когда я обзаведусь огромной кухней, тогда и приглашу тебя на мастер-класс. – Ты планируешь обзавестись большой кухней? – встав, я подошла к приоткрытой двери, ведущей на террасу, и, надев футболку на почти просохшую спину, заметила очередную фигурку серебристого человечка, спрятавшуюся за шторой. Таких фигурок на этой яхте было пару десятков, не меньше. Я взяла в руки эту, чтобы рассмотреть. – Ничего подобного не планирую. Меня устраивает и эта кухня. Конечно, если бы у меня была семья – жена, дети, их питомцы, – я бы точно сосредоточился на кухне. А так… Мне одному этого пространства более чем хватает. Я подошла к собеседнику впритык, держа в руках фигурку. Он уже достал нужную посуду для приготовления блюда и ещё какой-то аппарат. – Каково предназначение этих предметов? – я протянула фигурку человечка таким образом, чтобы Брэм взглянул. – Просто коллекция. – Что? – Коллекционирование – это систематизированное собирание и изучение каких-то определённых объектов. Я когда-то коллекционировал разные виды этих фигурок. Хобби такое. Я вся изнутри просияла: что такое хобби я знала наверняка – наставник Франссон изводила нас этим предметом. Но про коллекционирование я никогда прежде не слышала. Наверное потому, что этот вид хобби подразумевает собой владение личными предметами, а согласно политике Миррор у клонов не могло быть ничего своего – даже наши тела нам не принадлежали. – Мне нравится, – уверенно заключила я. – Правда? – Сама идея собирать предметы, которые будут только твоими. – Имеешь в виду, что они не будут общими. У тебя что, было много братьев и сестёр? Я на секунду задумалась – в этом утверждения была доля истины. – Да, – наконец решила утвердить я. – Так и думал. Желание иметь что-то собственное – от коллекций до личного пространства – чаще всего возникает в головах детей из многодетных семей. Ну или у сирот. Ты ведь не сирота? Я снова задумалась. – Нет, – в результате наугад выдала я. – А ты, значит, не единственный ребёнок в семье? Раз тоже увлёкся коллекционированием и обзавелся личным пространством в виде этой яхты. – Верно. Но вообще для всех людей типично отделяться от своих родителей в поисках своего места под солнцем. – Метафора? – В точку, – он ухмыльнулся. Теперь наш диалог замечательно складывался – интересно и даже как-то легко, – но его прервал неожиданный стук в дверь. Обернувшись, я увидела через закрытую штору главных дверей женскую тень, в которой с лёгкостью распознала красивую фигуру Риты. В руках у тени что-то было. Опять молоко? А мы ещё не выпили предыдущее…