– Джером Баркер был процентом Вашего риска. За его смертью стоите Вы? – Я и вправду приложила руку к его уходу. Вместо настоящих таблеток, которые он умудрялся совмещать с выпивкой, он неделю перед своей преждевременной кончиной пил пустышки, которые я ему подсунула. Джером Баркер был одинок: ни семьи, ни дальних родственников – никого у него не было, кто мог бы начать расследование. Я не удивилась. Просто появился ещё один повод довести дело до конца – выпустить пулю. Услышав про уход, я озвучила ещё один вопрос: – С какой целью в Миррор блюлись ритуалы, связанные с приходом, переходным состоянием и уходом клонов? – Чтобы клоны не забывали о цели своего существования и не сомневались в ней. Вы – расходный материал, не имеющий души… – Думаю, Вы сильно ошиблись, – следующие мои слова стали неожиданностью даже для меня. – Думаю, у меня всё же есть душа. – Ты единственная из Миррор, кто якобы чувствовал в себе душу. И это как раз доказывает, что мы не ошиблись: у клонов нет души. – Вы только что поспорили с самой собой, – тяжело вздохнув, я встала и вышла из-за стола. – Я ухожу. – Ты ведь хотела всадить пулю в мою плоть, – брови Мортон хладнокровно приподнялись, голос продолжал плеваться кусками льда вместо слов. – Нельзя убить того, кто уже мёртв. – От услышанного её вдруг неожиданно и очень сильно передернуло, что доставило мне своеобразное удовольствие. – Если подумаете меня сдать – за меня отомстят другие клоны, либо я сама приду за Вами, потому как на меня непросто выйти. И если я приду второй раз – Вам будет очень больно, пусть и только физически, ведь души у Вас давно нет. Чтобы у Вас совсем не осталось сомнений в том, что Вам не стоит посылать за мной погоню, я скажу Вам, что если Вы сделаете неверный выбор, Ваша дочь узнает о том, что Вы записывали Ваши телефонные разговоры с ней на диктофон. – Ты украла записи?! Я невольно ухмыльнулась своему мысленному замечанию: надо же, свои подлости она ценит столь же высоко, как полученные при помощи их деньги. – Ваш диктофон в столе. Я сделала дубликат записи. И он уходит со мной. Попробуете искать меня – запись распространится, и все узнают, что Вы сделали со своей дочерью. – Ты не могла оставить карточку в Миррор! Надо же… Как сильно ей плохо от осознания того, что заработанные кровью клона деньги не попали в её руки. – Я уже сказала, где покоится пепел Вашей карты. Можете съездить на руины Миррор и попробовать откопать останки своих пустых надежд. Глаза Мортон резко потухли, а лицо неожиданно сморщилось и стало совсем старушечьим, бесцветным, смятым… Блеф Джерома Баркера достал её из потустороннего мира – доконает ли он её? Нет, не он. Она сама. Она всё сама сделает – сама расправится с собой. В этом она мастер. – Не может быть, чтобы выжило много клонов… – себе под нос пробубнила она. – Ты врёшь, с целью напугать меня, но у тебя ничего не выйдет… – Вас там не было, – резко оборвала старуху я, – а мы были. Я видела всё собственными глазами. Пламя, в которое канул Миррор – ответ клонов на издевательства оригиналов. Многие озлоблены и жаждут отмщения. Попробуйте его избежать. Но если Вы ещё раз попадётесь мне, если только подумаете найти меня – Вашу жизнь Вам уже никто не сохранит. Весь мир узнает о Ваших зверствах, включая историю клона Вашей дочери. Её подбородок остался опущенным на грудь. Я прошла мимо нее, мимо забившихся под комоды, злобно шипящих старых котов, и вышла через разбитую заднюю дверь. Так ещё одна пуля осталась невыпущенной – ушла со мной. Глава 41 Близился полдень. После плотного завтрака я сидела за столом с ноутбуком, который любезно предоставил мне Брэм, и так сильно погрузилась в изучение личного сайта Перл По, что не заметила, в какой именно момент Брэм отделился от кухни и подошел ко мне. – Любишь стихи? – вдруг поинтересовался он. Я подняла взгляд на него, мыслями всё ещё пребывая в интернете: – Что такое стихи? – Это, – он взял сборник, перешедший в моё владение от Джерома Баркера, который я вытащила из своей сумки и забыла вернуть обратно. – Ты про сборник красиво сложенных слов? Да, мне нравится. – Мне тоже такое нравится, – его взгляд зацепился за газетную страницу, лежавшую под сборником. Вытирая руки о полотенце, висящее на его правом плече, он начал отрывисто читать. – Свидание со звездой… Аукцион… Все вырученные деньги отправятся в Стокгольмский приют брошенных животных… – он посмотрел на меня сверху вниз. – Ты фанатка Перло По? – Угу, – округлив глаза, я утвердительно кивнула головой, не желая отвечать словами, потому как меньше всего на свете мне хотелось врать этому оригиналу. – Хм… Первое что-то нормальное от тебя, – развернувшись, он направился назад на кухню и уже там пробубнил себе под нос слова, которые я не расслышала: “Это странно”. Спустя пять минут, согласно информации на сайте Перл По, я стала обладательницей единственного билета на свидание со звездой, выглядящего как пять заглавных букв, чередующихся с пятью цифрами: G5O3X6J7E9. Согласно дополнительной информации, с моего счета (я использовала данные всё же не испепелившейся в пожаре Миррор карточки) списалось ровно десять тысяч пятьсот пятьдесят долларов. Я запомнила все цифры и все буквы – зрительная память всегда являлась моей сильной стороной, – и вернула ноутбук Брэму, перед этим не забыв закрыть все вкладки в браузере, который ещё необходимо было “чистить”, но я ведь не знала, что он сохраняет в себе историю просмотров страниц в интернете. Свидание с Перл По состоится завтра в обед, а до тех пор о нём можно и забыть. Сегодня Брэм хочет отдохнуть в баре Бабирай, а я хочу составить ему компанию, потому что он меня пригласил и ещё потому, что мне нравится его компания. Стоит расслабиться. А то я как-то начинаю раскисать… И, кажется, знаю из-за чего: я зачеркнула уже два имени в Чёрном Списке Бездушных. Именно после этого внутри меня вдруг возникли противоречивые ощущения: я так и не поняла, что для меня значат эти зачеркнутые человеческие имена. Ведь их носители продолжают оставаться живыми. Я оделась в одежду, купленную мне Брэмом, и вдруг почувствовала странное облегчение. Наверно, связано оно было с тем, что в своей старой одежде, прежде кажущейся мне такой безопасно-скрывающей, я стала чувствовать себя “тяжело” – всякий раз, когда я покидала яхту в своём чёрном облачении, я шла за кем-то из ЧСБ. Поэтому мне оказалось так неожиданно приятно выйти на улицы Стокгольма в чём-то новом. В баре произошло кое-что необычное. Рита и Илайя даже заметив нас не подошли к нам: поздоровались издалека, а после и вовсе будто испарились. Зато Бабирай оставалась самой собой. Увидев, что я опустошила очередной бокал с шипучим напитком, она приблизилась к нашему с Брэмом столику – сегодня мы отчего-то заняли самый укромный из всех имеющихся в этом зале столиков, расположенный в тёмном углу напротив выхода. – Рита и Илайя как будто сблизились, – игриво подмигнул Бабирай Брэм, стоило ей только остановиться рядом с нами. – Да тебе показалось! – Уверен, что не показалось. – Тогда не сглазь! – она угрожающе помахала своим наманикюренным указательным пальцем прямо перед носом Брэма. – Ну что, ещё напиток? – хозяйка парома посмотрела на меня. – Угу, – активно допив через трубочку остаток, я протянула ей бокал. – Снова кока-колу? Или заново спрайт? – А можно смешать? – решила пошутить я. – Хм… Оригинально, – прищурилась Бабирай и, забрав бокал, ушла. Я так вся и сжалась. Как будто меня холодной водой облили… На что она только что намекнула?!.. На то, что подозревает, что я притворяюсь оригиналом?! Или она уже не просто подозревает, но уверена в своих догадках?! – Эй, – Брэм совершенно неожиданно положил свои огромные ладони поверх моих сжатых кулаков, сжатие которых я заметила только в эту секунду. Я замерла, глядя на эту странную картину, не зная, как это воспринимать. Ладони у него были очень тёплые и полностью покрывали мои кулаки… – Знаешь, что значит “оригинально”? – Конечно знаю, – я резко отвела взгляд в сторону, но кулаки не разжала и его ладоней не стряхнула. Видимо, он понял, что я блефую, потому что сказал следующее: – Конечно знаешь. Но я хочу тебе объяснить по-своему, можно? – он сжал мои кулаки, а я в ответ только кивнула и вернула свой взгляд к странной картине наших встретившихся рук. – Синоним слова “оригинально” – “уникально”. Бабирай имела в виду, что ты сказала что-то такое, до чего не смог додуматься ещё никто. На такое способны только оригинальные личности. – Бабирай считает, что я оригинал? – я с неприкрытым любопытством посмотрела в глаза собеседника, стараясь понять, не блефует ли он. – Да, Бабирай считает, что в тебе бурлит оригинальность. Он сказал эти слова так серьёзно, таким уверенным тоном, что я сочла, что это не может быть блефом. Сама того не понимая, от услышанного я вдруг просияла – улыбка проступила сама собой. Брэм снова заговорил: – Знаешь ли ты, что у тебя очень красивая улыбка? – Да ну… – Серьёзно. И очень красивый голос – мне нравится его звучание. Но больше всего мне нравятся твои глаза. Знаешь, как говорят: глаза – это зеркало души. От услышанного я на несколько секунд замерла, а потом, словно хватаясь за спасительную соломинку, буквально впилась в собеседника взглядом, почти так же, как он в мои уже расслабленные кулаки: – Что ты только что сказал? Что мои глаза – зеркало? – Зеркало души, – он усмехнулся. Для него это были простые слова, а для меня… Целая жизнь. Целый шанс на настоящую жизнь! – Ты видишь в моих глазах душу? – я не заметила, как вцепилась в его пальцы своими. – Вижу. – Точно? – Точно. – И какая она? – Кто какая?