Сэнди с японцем шустро, будто сто лет в паре работали, усаживают бесчувственных охранников у стволов попарно, сцепляя руки их же наручниками и затыкая рты чёрными форменными беретами. Только бы не задохнулись. — Они дышать-то могут? — спрашиваю у Сэнди. — Мне плевать, кровожадно отвечает девушка. Эти сволочи мою дочь похитили. — Ну-ну. Теперь мы все вооружены. Возвращаемся на наблюдательный пункт. — Гена, надо идти внутрь, — горит желанием Сэнди. — Можем замаскироваться под охрану. Формы вон — пять комплектов. — Не стоит вам туда идти. Что-то серьёзное в этом здании, я его даже прощупать не могу — голову сдавливает. — Что ты сказал? — переспрашивает Витёк, и дождавшись перевода, комментирует. — Они там какое-то излучение хитрое придумали, от него люди в горилл превращаются. Только спирт и спасает. Вон, Серёга бы и не выжил, если бы я его сивухой не отпоил. — Да, Гена, там что-то страшное творится. Смотри, что они с людьми делают. Он без малейшего напряжения вытянул руку почти на два метра и пошлёпал ладонью по камню. Зрелище было фантастическое. Длинное, покрытое волосами предплечье высовывалось из рукава, ладонь покачивалась в стороне. А вдруг незаметно всё пришло в норму. По нашей группе прошёл ропот. — Гена, что это было? — ошарашенно спросила Сэнди. — Это и с моей девочкой такое сотворили? Вот гады! Да их убить мало! Девушка мгновенно вскипела, схватила винтовку и кинулась к сидящим у деревьев охранникам. Я едва успел поймать её за талию и тогда она уткнулась мне в плечо и зарыдала. — Генасик, — раздался сзади голос Витька. — Может, валим отсюда, пока эти не очнулись? Новая Земля. Латинский союз. Горы Сьерра-Гранде. Окрестности научной базы. 26 год, 4 месяц 22 число. 20:22 За день мы успели сходить на стоянку русских техников, даже умудрились влезть на скалу, удивляясь эластичности конечностей Витька и Сергея. Сэнди успешно поохотилась, добыв привычную мне красноголовку. Похоже, змеятина девушке понравилась. Мне вообще казалось, что в чащу она ушла не столько потому, что у нас не хватало еды, а, чтобы выплеснуть злобу на детских мучителей. И, похоже, эффективно, если не считать того, что змея оказалась порублена в куски, а лицо у охотницы было сплошь красным и зарёванным. После обеда решали, что делать дальше. По моим соображениям, следовало остаться здесь, в проверенном и относительно безопасном месте, дождаться Семёнова, а там уже решать, когда, куда и в каком составе лететь. Техники меня поддерживали — им самим до чёртиков надоела робинзонада. Японец вообще готов был хоть пешком бежать в Нью-Рино, где, оказывается, его ждала невеста. Из общего унисона выбивались двое. Уильям Траутмен, который ни за что не хотел бросать свой самолёт. Он предпочитал остаться у Меридиана в одиночестве с тем, чтобы мы договорились с каким-нибудь вертолётом об эвакуации. И Сэнди Андерхилл. Девушка загорелась местью мучителям своей дочери. Она готова была в одиночку ворваться на базу и перестрелять всех, кто под руку попадётся. При этом её не беспокоило, что в подобной ситуации вряд ли бы удалось пройти дальше первого коридора. Отпускать Сэнди одну я не собирался. Мало того, что дочь сгинула, так не хватало ещё и матери там же голову сложить. Так что, дождавшись, пока начнёт темнеть, мы вдвоём выдвинулись в сторону белого кубика главного здания научной базы. — Я всё понимаю, чувства, эмоции, — вполголоса инструктировал я свою спутницу. — Но, чтобы ни одного самостоятельного движения. Держаться только за мной. Иначе, единственное, чего ты добьёшься, это очереди от какого-нибудь охранника. Или, ещё хуже, попадёшь под излучение, и у тебя тоже руки до земли вырастут. Ответить она не успела. — Геныч, почекай, — раздалось сзади. — Витёк, что-то я не слышал о хохлах во Владике. — Так, сам-то я с Новочека, ну, Новочеркасска. Столица казачьего края. Слыхал? — На авиаоборудования трудился? — Не, на НЭВЗе. Паровозы электрические строил. — Ты чего прибежал? — сменил я тему, глядя, как недоуменно смотрит на нас Сэнди. — С вами пойду. Сами вы даже внутрь не попадёте. А я в этом кубике, — он махнул рукой вперёд. — Каждую пустую бутылку знаю. — Потому что сам её и бросил? — не удержался я. Витёк жизнерадостно рассмеялся и кивнул. — Гена, о чём вы говорили? Этот русский идёт с нами? — Сэнди, нам нужен проводник. Надеюсь, ты не будешь этого отрицать? — Прости меня. Я сорвалась на эмоциях, ничего не продумала. Я могла погубить и тебя, и себя. — Вот и продумаем всё за оставшееся время. До темноты ещё пара часов, хватит. — На что хватит? — всполошился Витёк. — На планирование операции. Ты знакомое слово услышал, что ли? — Ну, типа да. Я из ваших разговоров кое-что всё-таки улавливаю, не совсем из-под пенька вылез. Но понимаю с пятого на десятое. Вы слишком быстро все балакаете. — Значит, придётся медленнее. Потому что нам сейчас втроём решать, как можно пробраться внутрь и посмотреть на детей. А главное, как добраться до местного бугра и сровнять его с землёй. — Местного бугра зовут профессор Джон Маверик. — А чем они тут вообще занимаются? — Ну, как младший техник я ни к каким секретам не допущен и ничего знать не должен. — Колись, техник, — подначил я его. — Ни в жисть не поверю, что ты что-то да не пронюхал. — Ну так, кое-что. Они тут пытаются человеческую расу улучшить. — Ни фига себе, улучшение. — я вспомнил лесную встречу с полу-разумными гориллами. — Больше на обезьян похоже. — Ты видел, да? — Вон, — я махнул рукой. — Сэнди чуть не схарчили, еле отбил. — Это всё излучение. Маверик хочет, чтобы его создания только ему подчинялись, вот и облучает их какой-то хренью. В результате у них мозги текут. Огромов тоже под раздачу попал, я его еле выходил, — Витёк горестно вздохнул. — Весь самогон на болезного извёл. — Самогон? — Сам удивляюсь, Геныч. Но, оказывается, спирт помогает. Вон, оклемался Серёга. Да и я, похоже, только из-за водки рассудок сохранил. — Интересное кино. До темноты я примерно представлял наш путь по закоулкам базы. Знал, где искать похищенных детей — в правом крыле второго этажа — и где обитает злой гений Маверик. К концу разговора мы с Сэнди приноровились говорить медленно и членораздельно, а Витёк понимал простые фразы почти полностью, а сложные всё реже просил перевести. Не сказать, что нашу группу уже можно было назвать слаженной, но хоть какая-то коммуникация была налажена. Солнце непривычно быстро нырнуло за горную вершину, и на заднем дворе, где проходил наш военный совет, сразу стемнело. Мы проверили экипировку. У нас с Сэнди по автоматической винтовке и короткостволу, а Витёк решил ограничиться одним пистолетом, мотивируя тем, что вояка из него никакой, да и расстояния в коридорах небольшие. — Всё. Выдвигаемся, — скомандовал я. — Только слева осторожнее, — предупредил меня Селезнёв. — Там овраг, куда всякий хлам выбрасывают. Там что мусора предостаточно, ну и это… жмурики тоже попадаются. Серёгу туда же выкинули, думали, загнётся. Я молча кивнул и показал ему, что стоит заткнуться. В молчании, перебежками, добрались до задней двери. Витёк с полминуты поколдовал над замком, и распахнул тяжёлую металлическую створку с необычной вмятиной. Такое ощущение, будто дверь таранили изнутри. В коридоре было темно и тихо. Лишь вдалеке горела лампочка дежурного освещения, с трудом пробиваясь сквозь густую тень. Пару поворотов прошли спокойно, никто не дежурил. Чуть позже я скользнул в транс и прощупал здание, сколько смог. На первом этаже люди были сконцентрированы в дальнем от нас конце здания, в двух смежных комнатах. Десяток человек. Похоже, помещение охраны или даже казарма. На втором этаже мне оказался доступен лишь ближний край. Там были двое, как я понял, учёных. Один сидел за столом и листал бумаги, а второй возился со странной конструкцией, напоминавшей прибор планетарий, какой я видел в детстве. — Где лестница? Виктор молча показал рукой прямо и налево. — Закрыта? Он пожал плечами. — Ну, пойдём, посмотрим. Лестница оказалась перекрыта железной дверью не тоньше входной. Ключа ни у кого из нас, естественно, не было. — Что, проводник, — я посмотрел на Витька. — Похоже, пришли. — Спустись лучше. Вон, видишь, камера? Видеонаблюдение я заметил ещё когда поднимался и сейчас стоял, стараясь не попасть в поле обзора. Однако, кивнул в ответ и послушно спустился на пару ступеней.