Глава 15 Новая Земля. Латинский союз. Горы Сьерра-Гранде. Научная база. 26 год, 4 месяц 23 число. 06:15 Бобёр со своей зверской компанией копались в обломках до самого утра. К рассвету между двумя разрушенными зданиями уже набралась порядочная куча найденного. Серёга очень сокрушался только по той причине, что не осталось ни одной целой тетради, лабораторного журнала, или дневника экспериментов. Нам с Сэнди удалось отлично поспать в эфиролёте. Но сначала я долго объяснял, что это за транспорт такой и чем он уникален. А Рут Эндрюс подарила моей спутнице красивое золотое кольцо с рубином. Подозреваю, что таким образом предательница хотела загладить свою вину. Сам салон привычного мне транспортного средства радикально изменился. Войдя, я, во-первых, сразу почувствовал, что к оформлению приложила руку женщина. Оба кожаных пилотских кресла оказались застелены чем-то, что я сначала принял за мексиканские пончо, и лишь присмотревшись, распознал расшитые в латиноамериканском стиле чехлы для автомобильных кресел. Во-вторых, наши отчёты и планы, обычно свободно лежащие на панели или вообще, где попало, теперь были уложены в полиэтиленовые файлы и аккуратно собраны в стопку. А в довершение всего, над панелью управления раскачивался на пластиковой пружинке миниатюрный плюшевый заяц. В общем, Рут Эндрюс обживала эфиролёт изо всех скромных сил. Похоже, на профессора у неё наметились серьёзные планы. Условно хвостовая часть вертолёта была завалена цинками с боеприпасом, камуфлированными спальниками, большими сумками и так далее. В уголке над всем этим горделиво возвышался РПГ-7, к счастью, не снаряжённый. Видимо, группа поддержки собиралась к нам на выручку основательно. Впрочем, если руководил этим зверством Бобер, то я удивляюсь, как они ещё танк не захватили. Уильям Траутмен третий, похоже, не отходил от профессора всю ночь, выцыганивая обещание вернуться за ним и его верным самолётом. Как потом рассказывал Бобров, к утру он так всех достал, что «волчья» команда пригрозила — если Траутмен не заткнётся, то останется один в своём самолёте ждать спасателей, которые ради такого случая ни за что не будут торопиться. А неожиданно спаявшаяся парочка Юрабы Ринеру и Сергея Огромова тихо исчезла, с тем, чтобы через полчаса привести пятерых совершенно деморализованных бывших охранников. Как рассказывал потом японец, один вид кулаков Огромова полностью лишал пленников мыслей о сопротивлении. Они покорно шли туда, куда им указывал вежливый, но твёрдый голос Юрабы. Кстати, я обратил внимание, что эти двое утром уже прекрасно понимали друг друга, говоря на дикой смеси английского, русского, и, кажется, даже японского. Пленников до самого утра допрашивал Бобров, тщательно записывая показания на свой диктофон, кстати, тот же, что у него был два года назад. Они до судорог боялись, что дикие злые русские расстреляют их сразу же после допроса, но Бобёр их просто отпустил. Естественно, сначала сделал снимки АйДи каждого из них, привязав показания к личностям. Бывшие охранники с полчаса топтались на территории разрушенной лаборатории, не веря своей свободе, но затем, посовещавшись, гуськом миновали знакомую щель в камнях и скрылись в чаще. После пленников как-то незаметно Бобров переместился к японцу. На этот раз диалог ничуть не походил на допрос. Через пару минут я заметил нехарактерную для японского темперамента энергичную жестикуляцию и подошёл поближе. — …это не японское имя, Бобров-сан, — услышал я пояснения. — Я взял это имя три недели тому назад, когда перешёл на новую Землю. — И что оно означает? — Спасибо, что вы спросили, — японец вежливо поклонился Серёге. — Это дань уважения любимому киноактёру. Мне очень нравится фильм «Великолепная семёрка». Я считаю его очень неплохой переделкой «Семи самураев» Куросавы. Вот в честь… — Юл Бриннер, как я понимаю? — включился я в разговор. — Совершенно верно, Гена-сан. — Нравятся русские? — Простите, но я вас не понял. — Русский парень Юлий Бринер родился и жил во Владивостоке. Что это за город, думаю, знает каждый японец. Он уехал в Америку, чтобы заработать на лечение матери. — Ру… русский? — на японца было жалко смотреть. Он покраснел, зачем-то оглянулся. Но буквально через секунду взял себя в руки. — Спасибо, Гена-сан, за информацию. Надо же, я и не знал этого. В ответ хочу вам сказать, что, если бы кто-то месяц назад сказал мне, что я буду хорошо относиться к русским, а тем более возьму себе русское имя, я считал бы этого человека плохим шутником. Но сейчас… Я очень рад, что познакомился с вами, Гена-сан, с вами, Бобров-сан. А ещё я доволен, что среди моих друзей появился настоящий русский богатырь, бесстрашный и могучий Сергей Огромов. Мы проговорили с ним весь день, Сергей-сан открыл мне душу. А вечером показал свою смелость. Юраба поманил нас с Бобром пальцем и тихо, почти шёпотом признался: — После того, что произошло ночью, я рад, что взял русское имя. Хотя, честно говоря, первыми русскими, которых я встретил на этой Земле были бандиты. Я их убил. Может быть, я поступил неправильно? — Всё верно, Юраба, — развеял его сомнения Бобров. — Я читал отчёты. Вы же знаете, в каждой нации есть как хорошие люди, так и плохие. Вот и вы встретили и тех, и этих. — А что вы сделаете с пленными охранниками? — неожиданно спросил японец. — Да ничего. Я уже сказал им, что они свободны. — Бобёр, ты их просто так отпустишь? — спросил я. — А кому они на фиг нужны? Вот если бы эти хлопчики знали, где результаты экспериментов хранятся, или, там, флэшки какие с дневниками… а то какой бесценный научный опыт пропадает. — Бобёр, не надо, — попытался отговорить я. Он задумчиво, расфокусировав взгляд, посмотрел мне куда-то в район левого уха, и воскликнул: — Точно! Флэшки! А лучше сервер. Затем, повертел головой, нашёл Витька и махнул ему рукой. — Селезнёв, ко мне! Витёк подбежал почти мгновенно. — Виктор, вы лучше всех знаете здание. Скажите, в каком месте может располагаться серверная? — Так это, товарищ… — Без чинов, Виктор. Вы же не на службе. — А! Ну, тогда вон там, видишь плиты шалашиком встали? Только серверной здесь нет. Так, шкаф с компьютерами. Так он под этим шалашом и есть. Не успел Бобёр махнуть рукой, подзывая свою волчью команду, как я сорвал с его разгрузки две эфки, спешно выдернул кольца, подошёл на десяток шагов ближе и одну за одной забросил гранаты в «шалашик». Взрывы слились в один, все, кто был рядом, синхронно повалились на землю. Плиты разлетелись в стороны и явили публике исковерканный серверный шкаф, полный обломков. А я корчился, лёжа на земле. Ноги взрывались резкой болью, сознание раз за разом пыталось провалиться в чёрную пропасть. Дежа-вю, мелькнула сквозь боль прозрачная тень мысли. Кажется, такое уже было. Через минуту боль прошла, и я увидел склонившегося надо мной Боброва. В руках у него была шприц-ампула. — Придурок, ты что сделал? Ты понимаешь, какую ценность ты уничтожил? — Заткнись, Бобёр. Ты мне, конечно, друг, но подумай шире. Сколько людей уничтожили эти эсэсовцы, и скольких я, возможно, спас. — Капитан Бобров, майор Стрин всё правильно сделал, — кажется, это кто-то из «волчьей стаи». И следом по-английски: — Не трогай Гену! — это Сэнди. Она тут же склонилась надо мной и зашарила руками по коленям. Я уже почти не слышал разгоравшегося на территории спора, но по звукам казалось, что Бобёр отстаивает свою точку зрения один. На меня накатила сонливость, я зевал, а Сэнди безжалостно кромсала мои штаны и бинтовала ноги. — У тебя колени разбиты, — печально сообщила она. — и осколки в ногах. Нужен врач. — Отойдите, девушка, — к нам подбежала Рут Эндрюс. Она мягко оттолкнула Сэнди, некоторое время мяла мои ноги, я морщился и временами шипел. — Первую помощь я окажу, но здесь требуется хороший травматолог. Самый лучший на новой Земле, как мне известно, это доктор Бельфор. Но кто это такой и где он живёт, я, к сожалению, не знаю. — Скажите, мисс Эндрюс, а как зовут вашего знаменитого доктора? — Увы, мистер Бобров, это мне тоже неизвестно. — Бобёр, это, наверное, Анжи. — Та самая? — Ну да. Она же осталась в Лимпо и устроилась в больницу. — Блин, Струна! — с упрёком вскрикнул Бобров. — Вот зачем ты? И там всё порушил, и себя. — Сергей, сейчас не время для упрёков, — к группе подошёл Семёнов. Выйти в транс не позволяло чувство нереальности происходящего, вызванное промедолом. Так что приходилось просто лежать. — А ну, всем не двигаться! — раздался дрожащий от возбуждения женский голос, и я не сразу узнал Сэнди. — Если вы, гады, прямо сейчас не займётесь его коленями, я… я не знаю, что с вами сделаю. — Сэнди, девочка, опусти пушку, — никогда ещё Бобёр при мне не говорил так ласково и наставительно, прямо как с сумасшедшим. — И тогда наши ребята тебя не пристрелят. — Но Гена… он же умрёт. Ему помощь нужна. Срочно. — Не умрёт, — это Семёнов. — Мы прямо сейчас, на вертолёте, отвезём его к врачу. А первую помощь Рут уже оказала. Не волнуйтесь, мисс, всё с вашим женихом будет хорошо. — Он мне не жених. Я, не глядя, по голосу, почувствовал, как Сэнди краснеет.