— Эй, люди, а я? Мой самолёт? Вы что, так нас и бросите? Если я не ошибся, это Уильям. Не так часто он говорил в нашей компании, чтобы я узнавал его голос даже качаясь на мягких, убаюкивающих волнах промедола. И снова Бобров ответил мягко, затем к нему присоединился Семёнов и, почему-то, Рут. Они, наверное, специально выбрали такой тон, чтобы успокоить собеседника и не допустить вспышки агрессии, как с Сэнди. Слов я уже не разбирал, на меня этот гомон подействовал как новая порция снотворного. Кажется, я даже захрапел. Новая Земля. Латинский союз. Горы Сьерра-Гранде. Окрестности посёлка Суэрте. 26 год, 4 месяц 23 число. 13:35 Уильям шёл замыкающим и постоянно оглядывался назад. Ему казалось, что как только он прекратит смотреть на место аварии, с Меридианом тотчас что-то произойдёт. Они всемером отправились в посёлок Суэрте — четверо русских солдат, два техника и он. Солдаты передвигались почти строем, насколько позволял лес, а техники отстали, сказав, что догонят остальных позже. Быть единственным в группе, не говорящим по-русски, оказалось сложно. Все русские, с кем Траутмен до того имел дело, а он неоднократно выполнял заказы руководства Русской Республики, знали английский. Многие говорили почти без акцента. Так что пилот считал, что и сейчас вся группа будет общаться на его родном языке, как в привычных голливудских фильмах. Но прошло больше двух часов пути, а единственное, что он слышал, были короткие, чёткие, но абсолютно непонятные команды, да еле слышные разговоры между собой. Не зря русских зовут варварами, думал Уильям, «Бур-бур-бур». Ничего не понятно. Узкую речку, которая текла по дну ущелья, группа ловко пересекла, прыгая с камня на камень. Уильям прошёл чуть медленнее, но всё равно, гордился. Ни разу не поскользнулся, не промахнулся, даже одежду не намочил. Подъём дался пилоту тяжело, но он всё равно старался не отставать. Наконец, вышли на ровную площадку возле водопада. Там уже горел костёр, но никого рядом с ним не было. — Привал, — скомандовал сержант, потом добавил что-то ещё, Уильям не разобрал. Солдаты разбежались по поляне, начали вглядываться в кусты и чащу леса. И вдруг, прямо с веток, на траву прыгнули Витёк и Огромов. — Мы же говорили, что догоним, — радостно прокричал Селезнёв. — Даже костёр успели запалить. Уильям подошёл к сержанту. — Сержант, вы понимаете по-английски? — Конечно, — ответил тот почти без акцента. Его ответ будто прорвал плотину в сознании Траутмена. Он долго и сбивчиво объяснял русскому сержанту, что двое техников не совсем люди, что руки у них изменяют длину, и что догнали группу они, скорее всего, прыгая по-обезьяньи по веткам, поэтому лично он, Уильям Траутмен третий им бы доверять не стал. Сержант кивал, внимательно слушал, не пытаясь вставить ни слова. И лишь когда пилот окончательно выговорился, спокойно пояснил: — Спасибо, но мы всё это уже знаем. Сергей и Виктор сами рассказали и показали. Теперь наши учёные будут изучать этот феномен. — И вы не боитесь, что они смогут на вас напасть, ещё что-то сделать? Они же не люди! — Конечно, не боюсь. Они не просто люди, а хорошие ребята. Ну а то, что подверглись этой мутации… что поделаешь. Но, к счастью, на их психику это никак не повлияло. До самого окончания отдыха пилот старался незаметно следить за двумя не совсем нормальными людьми, но ничего подозрительного в их поведении не обнаружил и в итоге даже немного успокоился. Наконец, группа собралась и двинулась дальше. Они перевалили через хребет, в быстром темпе, Траутмен даже запыхался и вспотел, прошли пару десятков километров по редкому горному лесу, состоящему, казалось, из одних толстенных, в два, а то и три обхвата деревьев, и наконец, почти на закате, вышли на околицу посёлка. — Отделение, стой! — скомандовал сержант, и Уильям больно ткнулся носом в спину впереди идущего — за долгие часы спорого шага он привык держать дистанцию в строю, и теперь, не поняв приказа на остановку, немного не рассчитал. Сержант дал короткую команду, и группа мгновенно скрылась в кустах. — Мистер Траутмен, в трёхстах метрах впереди засада. Трое в кустах, у всех оружие. Спрячьтесь, а я проведу переговоры. Уильям кивнул и встал за белый в чёрную полосу ствол. Сержант бесстрашно зашагал вперёд, за ним незаметно крались двое солдат. Разговора Траутмен не слышал, но вскоре все трое вернулись. Вместе с ними пришёл розовощёкий лысый мужчина среднего возраста с двуствольной винтовкой в руке. Навстречу им из укрытий выбрались остальные члены группы. — Здравствуйте. Меня зовут Джозеф Бронсон. Я состою в местной дружине самообороны. Скажите, вы не встречали никаких подозрительных людей? — Здравствуйте, мистер Бронсон. Я сержант Зубов. Может, вы расскажете, что случилось, чтобы мы могли понять, какого рода подозрительные люди вас интересуют. — Ох, простите. Мужчина с облегчением поставил ружьё прикладом на землю, потёр руки, кажется, ладони у него вспотели, и пояснил: — Два дня назад недалеко отсюда нашли тело главы поселения. А до того в дом вдовы Андерхилл пришёл подозрительный мужчина. Он до полусмерти избил нашего Грэга, о чём-то ругался с Риксом, это как раз глава и есть, а потом исчез, как сквозь землю. А ещё говорят, в Форт-Джексоне какой-то гад изнасиловал и убил десять девушек, а среди них даже дочку самого управляющего банком. И тоже скрылся, представляете! — Миссис Андерхилл мы видели сегодня утром. Это она застрелила вашего мэра. — Как? — от удивления Бронсон даже выронил ружьё. — В порядке самозащиты. Старик поучаствовал в убийстве её мужа, затем неоднократно уговаривал вдову пойти к нему в любовницы. А когда та отказала, начал присылать к несчастной хулиганов. — Не может быть! А с виду был такой благообразный. Но я-то давно замечал за ним нехорошие мысли. — Про убийство в Форт-Джексоне нам тоже известно. Его совершил некто Слим Винченцо, бандит из Нью-Рино. И, кстати, убиты были не десять девушек, а одна — как раз дочь банкира. Убийца уже наказан. — Откуда вы всё это знаете? Вышли из леса, а такое ощущение, что с почты. — Служба, мистер Бронсон. А сейчас наша группа направляется в дом вдовы, чтобы там дождаться саму хозяйку, и после двинуться дальше по маршруту. Вы можете показать, где живёт Сэнди Андерхилл? — Да, конечно, — Бронсон засуетился, схватил ружьё, но тут же его выронил, да так неудачно, что боёк звонко ударил по тому месту, где в заряженном оружии находится капсюль. — Оно пустое? — с улыбкой спросил Зубов. Дружинник покраснел, отвёл глаза и еле слышно произнёс: — Никогда не хожу в дежурство с патроном в стволе. А то вдруг кого-нибудь застрелю. Новая Земля. Дагомея. Лимпо. 26 год, 4 месяц 24 число. 10:10 Ноги ныли. Боль из острой перешла в гораздо более терпимую форму, тем более, доктор Эндрюс не отходила от меня ни на шаг. Да и куда ей отойти в тесном салоне эфиролёта? Всё остальное время за мной, как могла, ухаживала Сэнди. Так мы и добрались до Лимпо. Точка приземления у нас была уже год, как обозначена, так что Семёнов опустился, как он сам сказал, «будто в мягкое кресло». Как только открылся люк, Бобёр и Сэнди, отпихивая друг друга, ломанулись наружу. Семёнов и Рут подняли меня на носилки, я, кстати, на них и пролежал все полтора суток полёта, и не спеша двинулись следом. — Но у нас раненый! — кричала у ворот Сэнди. — Ничем не могу помочь, мисс. — бесстрастно отвечал ополченец на воротах. — Запись на приём к доктору Бельфор приостановлена до следующей недели. И тут он увидел меня. — Привет, Уильям. — Мистер Сухов! Так это вас подстрелили? Как они умудрились? — Да вот. Засадил сам себе осколков в ноги. — Мистер Сухов, — Биологическая база в порядке, вы можете подождать Анжи и Джозефа там. Они обещали приехать через два дня. — А где они? — Так это… у вас. — У меня? — Ну, в кратере. Дорогу принимают. Точнее, принимает Окочукво, а Анжи поехала с ним. — Спасибо, Уильям. Тогда мы сразу туда. Я повернулся к профессору и спросил: — Андрей Александрович, вы ещё не забыли, как лететь в кратер Сухова? Новая Земля. Дагомея. Кратер Сухова. 26 год, 4 месяц 24 число. 18:50 Нас встречали. На бетонированной площадке стоял гигант Окочукво и махал обеими руками. Он же снял меня с носилок и на руках, как маленького отнёс в мой дом. Мой дом. Долгое время я избегал его. Всё здесь напоминало о короткой, но счастливой, семейной жизни и о гибели той, которую я любил. И сейчас, лёжа на кровати, я смотрел на знакомые предметы. Теперь боли они не вызывали. Печаль. Мягкая, светлая. И воспоминания. Я закрыл глаза и тут же увидел, как мы строили этот дом, как Жанна рисовала эскизы мебели, красила стены и пол… — У меня дежа-вю? — послышался задорный голос Анжи.