Он узнал ее. – Здорово. Это скорая помощь, в которой мы с тобой ехали? – спросил он. Она повернула блокнот к себе и продолжила рисовать. Мощная фигура в зеленом плаще, которая кого-то несет. Николь явно талантлива. Он сразу увидел, кто это. – Это я? Николь подняла взгляд. Ему показалось, что он увидел в ее глазах «да». Она склонилась над рисунком и опять взяла фломастер. Быстро нарисовала что-то на фигурке на руках у Себастиана. Большие глаза. Рта нет. Она. Себастиан ехал из больницы в несколько приподнятом настроении. У Николь хорошая образная память. Конечно, рисунок, изображавший ее саму и Себастиана, был простеньким, но там присутствовало на удивление много точных деталей. Татуировки у одного из санитаров. Коричневые низкие ботинки Себастиана. Полицейская машина, стоявшая чуть в стороне от скорой помощи. Это был хороший знак, и они с Марией решили, что завтра продолжат. Тем не менее, придя к себе в гостиничный номер, он чувствовал себя усталым и разбитым. Он прилег на кровать и задремал, но его разбудил настойчивый стук в дверь. Себастиан подсчитал, что между тем, как он открыл дверь, и тем, как Торкель начал его ругать, прошло максимум три секунды. Никакой приветственной фразы. Просто два быстрых шага в комнату. Себастиан не успел даже спросить, что ему надо. Торкель сразу накинулся на него. – Скажи, что ты не спал с руководителем нашего предварительного следствия. Себастиан закрыл за Торкелем дверь. – Я не спал с руководителем нашего предварительного следствия. Очевидно, это прозвучало ровно настолько неубедительно, как было задумано. Торкель повернулся к нему, и Себастиану показалось, что он видит, как у того на лбу пульсирует маленький сосуд. Это наверняка нехорошо для сердца. – О чем ты, черт побери, думал? – Ты же меня знаешь, – с легкостью ответил Себастиан и обезоруживающе слегка пожал плечами. – Я не думал. – Тебе пора начать думать. Раз ты работаешь со мной, ты должен подстраиваться к моим правилам. Судя по его виду, Торкель по-прежнему пребывал на волоске от инфаркта, и Себастиан, хотя громкие выговоры ему не нравились, был готов, по крайней мере, пойти ему навстречу и обсудить вопрос. – Я понимаю, что ты возмущался, когда я случайно оказывался в постели со свидетелями и подозреваемыми, но что такого, если я трахаю нашего прокурора? – Это непрофессионально. И, честно говоря, ты со всеми своими женщинами, то, что ты просто берешь, что захочется, плюешь на то, есть ли у них другие отношения, плюешь на других людей, все это уже стоит у меня поперек горла. Себастиан застыл и посмотрел на начальника, который не спускал с него мрачного взгляда. – Все дело в Урсуле, – заключил Себастиан и сел на кровать. – Все дело в том, что ты совершенно неспособен держать член в штанах, – продолжил Торкель, не обращая внимания на замечание Себастиана. – И в том, что такое поведение наносит вред моему отделу и лично мне. – Потому что Урсула была у меня дома… Торкель шагнул к Себастиану и, казалось, изо всех сил сдерживался, чтобы не бросить ему обвинение. – Покончи с тем, что бы ты там ни начал с Малин Окерблад. Сегодня же вечером! Это приказ. – Я довольно плохо воспринимаю приказы. – Я мог бы попросить тебя ради старой дружбы, но поскольку ты постоянно показываешь, как мало она для тебя значит, у меня остается мало возможностей. С этим он удалился. Три шага, грохот захлопнувшейся двери. Казалось, в комнате стало даже тише, чем до его появления. Себастиан медленно выдохнул. Этого он действительно никак не ожидал. После разговора в номере Торкеля он думал, что они с этим разобрались, все разрешили, уладили. Урсула ужинала у коллеги, когда угодила под выстрел. Это произошло из-за трагического стечения множества случайных обстоятельств. Просто случайность, не более того. Однако Торкель еще явно не полностью смирился с этим. Себастиан подумал, что заставить Торкеля примириться с произошедшим могло бы только воссоединение с Урсулой. Полноценное. Если бы она согласилась на официальные, известные всем отношения. Возможно, на брак. Но если Себастиан хорошо знал Урсулу – а он думал, что знает, – этого никогда не произойдет. Теперь ему предстояло решить, как провести остаток вечера. Он довольно долго обдумывал, как избежать сегодня вечером встречи с Малин. Один тот факт, что она вернулась в Турсбю на сутки раньше и сразу по приезде спросила о нем, явно говорил о повышенном интересе к его персоне. Он и так обычно старался избегать повторного секса, а с женщиной, которая столь активно ищет его общества, это было полностью исключено. Один раз не считается. Два раза – это перебор. Хотя сейчас он не знал. Он разрывался между нежеланием как-либо поощрять Малин и инстинктом воспротивиться Торкелю, который, не будь он так возбужден, сообразил бы, что прямой приказ, наверное, является лучшим способом вызвать у него желание сделать все наоборот. Так уж Себастиан Бергман устроен. Как упрямый ребенок. Наложенный запрет мог превратить ненужные ему на самом деле вещи в вожделенные и важные. Себастиан решился. Многое указывало на то, что он в ближайшие дни покинет Турсбю и Малин Окерблад. Торкель же никуда не денется. Он просто-напросто не может позволить ему победить. Значит, так тому и быть. Быстрый душ и потом секс с руководителем их предварительного следствия. – С кем ты разговаривал? – спросила Мю, как только Билли взял трубку. – Я пыталась дозвониться целую вечность. – С Йеннифер, – ответил Билли и направился на новый круг по хорошо подстриженному газону перед гостиницей. Ему нравилось разгуливать, разговаривая по телефону, да и номер казался ему слишком маленьким и тесным. Он взглянул на часы и понял, что Мю, возможно, и не пыталась дозвониться вечность, но он проговорил с Йеннифер больше часа. – О чем вы так долго разговаривали? – поинтересовалась Мю, и, не знай Билли ее так хорошо, он подумал бы, что в ее голосе присутствует доля подозрительности. Но к несомненным достоинствам Мю относилось то, что в их совместной жизни не существовало ни намека на ревность. Она знала, что у него особые отношения с Ваньей или что они, по крайней мере, таковыми были. Знала, что он регулярно встречается с Йеннифер. Она нормально воспринимала его приятельниц из гимназии и полицейской школы, и он никогда не давал ей повода относиться к их встречам по-другому. Он просто-напросто был не их тех, кто отличается неверностью. Причем всю жизнь. – Я рассказывал ей детали дела. Полезно послушать, что думает кто-нибудь со стороны. Он говорил правду, но о кое-чем умолчал. С этого действительно начался разговор. Они обсуждали свои дела: Йеннифер рассказывала, чем занималась на работе, где, по ее словам, все было так же бессмысленно, а он сообщил о том, что безумно скучные часы в Вермландских лесах привели к тому, что они нашли пропавшую девочку. Или, если быть честным: Себастиан сообразил, где она находится, и сумел вытащить ее из пещеры. – Помнишь, когда мы впервые встретились? – спросила Йеннифер. – Я тогда тоже искала пропавшего ребенка. Лукаса Рюда. Когда мы впервые встретились… Билли подумалось, что так могла бы сказать его девушка. Или настоящий друг. Это прозвучало как-то интимно и укрепило Билли в мысли, что Йеннифер переняла роль лучшего друга, вместо Ваньи. – Да, помню, в гравиевом карьере, – ответил он и готов был поклясться, что Йеннифер улыбнулась так же, как он сам. – Было чертовски жарко, и Ванья мучилась похмельем. – Как она после всего, что случилось с отцом? – Думаю, нормально, она об этом почти ничего не говорит. Потом они обсудили более детально ход расследования, и Билли признался, что ему постоянно чего-то не хватает. Было приятно признаться кому-то, кто – в отличие от Мю – не начнет сразу предлагать советы и идеи, как это исправить, как ему следует думать и что делать, а поймет его по-человечески; кому-то, кто сам побывал в похожих ситуациях и испытал те же ощущения. Конечно, опыт Йеннифер был гораздо более скромным – большинство случавшегося в Сигтуне находилось значительно ниже уровня ее компетентности, – но все-таки. Просто разговор, взаимопонимание, без требований найти «решения», как с Мю. С которой он сейчас разговаривал. Или, скорее, слушал. Она сегодня отправила приглашения и решила еще кое-какие детали относительно свадьбы, с которыми, она надеялась, он согласен, но если что, все или, по крайней мере, бо́льшую часть можно изменить. Она посмотрела зал и считает, что он идеальный, в Dropbox выложены фотографии, и если он сможет посмотреть их в выходные, будет здорово, но в понедельник он должен сообщить окончательное решение. Билли пообещал глянуть и перезвонить. Потом они поговорили о личных делах, как прошел ее день, и закончили, как обычно, тем, как оба скучают друг без друга. – Ты когда-нибудь пробовал секс по телефону? Билли остановился посреди газона. Откровенно говоря, он оторопел. – Нет… А ты? – Нет. Хочешь попробовать? – Я не в гостинице. – Когда ты туда придешь? – Скоро, через несколько минут, – ответил Билли, глядя на фасад перед собой. – Позвони мне тогда.