– О’кей. Она положила трубку. Билли сунул телефон в карман. Это что-то новое. Он действительно не имел представления о том, как такое должно происходить. Инстинктивно это казалось немного… неловким. Они будут просто разговаривать, или еще и слать фото по «Скайпу»? Может, Мю знает, и тогда надо просто ей подчиниться. Он как раз собирался подняться по ступенькам к входной двери, когда она открылась и навстречу вышел Себастиан. – Привет, ты куда? – спросил Билли, взявшись за ручку открытой двери. – В каком смысле? – Я просто поинтересовался. – Тебе придется интересоваться дальше. Вниз по ступенькам, по ухоженной садовой дорожке, на улицу, и скрылся. Билли смотрел ему вслед. Себастиан ушел. Его номер пуст. Такой случай, возможно, больше не представится. Никто не знает, сколько они еще здесь пробудут. Прийти к Себастиану с бутылкой вина и, зайдя в туалет, прихватить немного ДНК он не мог. Во-первых, Себастиан не пьет спиртного, во-вторых, он – в отличие от Ваньи – счел бы это, несомненно, подозрительным. Они совсем не в таких отношениях. Билли принялся обдумывать то, что намеревался проделать еще раз. Что произойдет, если его застукают? Их отношений это не разрушит, они коллеги, и никак не больше. Что само по себе немного странно, поскольку Билли единственный в команде не был откровенно недоволен, когда появился Себастиан. Тем не менее, тот гораздо ближе к Урсуле и Ванье, которые с самого начала хотели любой ценой от него отделаться. Хотя, возможно, это не так уж странно. Они – женщины. Билли не знал, как это выходило и почему срабатывало, но Себастиан, похоже, имел почти магическое воздействие на противоположный пол. Во всяком случае, когда дело касалось укладывания их в постель. Завидовать тут, собственно, нечему. Он злоупотреблял ими, как другие злоупотребляют алкоголем. Наверное, на следующее утро он чувствует себя так же скверно, как алкоголик после пьянки. Может, действительно чувствует? Билли не знал. Да его это и не волновало. Единственное, что его в данный момент интересовало относительно Себастиана Бергмана, это является тот отцом Ваньи или нет, а чтобы узнать это, ему требовалось раздобыть ДНК. Он открыл дверь в гостиницу и прошел прямо к маленькой рецепции. – Здравствуйте, мой коллега только что ушел, а у меня в его номере остался ноутбук. Как вы думаете, не мог бы я на минутку взять ключ и забрать его? Ему разрешили. В лесу было темно, и он медленно и осторожно продвигался по маленькой лесной дороге. Свернув сюда с шоссе, он выключил фары и был вынужден вести машину, используя в качестве единственного источника света луну. Он, насколько мог, наклонился над рулем, чтобы хотя бы пытаться что-нибудь различать. Для того чтобы суметь быстро войти и выйти, ему хотелось припарковаться как можно ближе, но оставаясь незамеченным. В свете луны он увидел сбоку от дороги небольшое открытое пространство, поле с высокой прошлогодней травой. Он хотел избежать необходимости разворачиваться, когда будет потом выбираться отсюда, поэтому развернул машину на 180 градусов, бампером в нужном направлении, вышел и огляделся. Чтобы дойти до больницы потребуется, вероятно, не больше пятнадцати минут. Он планировал добраться до большой дороги, шедшей параллельно, в нескольких сотнях метров, но держаться вдоль опушки леса, чтобы скрыться за деревьями, если кто-нибудь поедет мимо. Хотя кто станет разъезжать в такое время – часы показывали 2:45. Весь город Турсбю спит. А он нет. Он достал с заднего сиденья маленький рюкзачок и пошел. Ночь выдалась ясная, но прохладная, и сверкающая луна бросала на деревья вокруг него сказочный свет. Рюкзак казался тяжелым, хотя и не должен бы. Чувство вины утяжеляет все, за последнее время он это осознал. Если совершаешь поступки, на которые, как ты полагал, ты не был способен, словно бы начинают действовать другие физические законы. Что-то дается тяжелее. Что-то легче. Убивать детей. Это тяжелее всего. Последнюю мысль он отбросил. Она всегда задевала его больше, чем хотелось. Причиняла боль. Шоссе рядом с ним было совершенно пустынным, как он и предполагал, но он все-таки держался самого края леса, хотя двигался бы значительно быстрее, если бы вышел на обочину. Однако он придерживался плана. Ничего в нем не менял. Планы строятся для того, чтобы им следовать. Примерно через десять минут впереди показалась крыша больницы. Здание наполовину скрывал травяной склон, ведший, как он знал, к задней парковке. На склоне рос довольно солидный кустарник, который он собирался использовать, чтобы взобраться на вершину незамеченным. Больница имела два входа: большой с фасада и приемный покой. Ни один из них он использовать не намеревался. План состоял в том, чтобы проникнуть внутрь через какой-нибудь из аварийных выходов. Их существовало несколько, с каждой стороны здания, и он неоднократно видел, как персонал и пациенты стояли перед ними и курили, оставляя двери приоткрытыми, даже по вечерам. Если немного повезет, это должно означать, что там нет сигнализации. Во всяком случае, попробовать стоило. Он двинулся наискосок через кустарник, и вдруг почувствовал сильный сладковатый запах, напомнивший ему о лете и ежедневных прогулках. На последнем отрезке перед вершиной он осторожно пригнулся и посмотрел вниз, на парковку, которая оказалась почти пустой. Всего четыре машины на площади, способной вместить в двадцать раз больше. Он немного подождал, чтобы убедиться, что к стоящим машинам никто не направляется, а потом с максимальной скоростью пересек пустынную парковку и подбежал к ближайшей двери. Там он достал из рюкзака черные кожаные перчатки и надел их. Попробовал открыть дверь. Заперто. Она слегка поддалась, когда он за нее потянул, и он быстро прикинул, не стоит ли взломать ее ножом. Решил, что лучше пройти дальше влево, к следующему аварийному выходу, возле которого он видел куривший персонал. Он быстрыми шагами двинулся вдоль стены. Подошел к двери и увидел, что ему, в виде исключения, повезло. Кто-то из любителей никотина забыл переместить маленький камушек, который лежал между дверью и порогом, не давая ей закрыться. Он вошел в темный коридор и осторожно закрыл за собой дверь. Первый этап пройден. Дальше будет труднее. В полумраке он увидел светящуюся красновато-оранжевую кнопку выключателя, но решил лучше воспользоваться своим маленьким фонариком со светодиодной лампочкой. Открыл внешнее отделение рюкзака, достал фонарик и включил. Увидел, что находится в выкрашенном в желтый цвет подвальном коридоре. Он осторожно двинулся вперед, миновал стоящую больничную кровать, затем прошел мимо нескольких дверей с табличками «КЛАДОВАЯ». Он остановился, вернулся обратно и принялся обследовать кладовые. Если немного повезет, он сможет найти одежду, которая облегчит ему продвижение наверху. В плане имелись слабые места: риск обнаружения и возможность идентификации. Этот риск он сейчас, может быть, сумеет минимизировать. В первой кладовой лежали полотенца, разного рода защитная бумага и перевязочный материал. Он поднял несколько ящиков и нашел один с медицинскими масками. Вынул одну и надел. Почувствовал на губах и щеках под маской собственное горячее дыхание. Уже лучше. Теперь лицо хотя бы частично скрыто. Он стал искать дальше. Во второй комнате находились в основном одеяла и простыни, но в третьей удача ему улыбнулась. Склад одежды, полный коробок с отмеченными размерами. Он поискал в тех, на которых значилось 154 и 156, и собрал оптимальный комплект одежды. Получилось: зеленые брюки, зеленая рубашка и шапочка на голову. Вроде походило на то, что надевают перед операцией, и наверняка покажется странным, что кто-то пришел, подготовившись к хирургическому вмешательству, в три часа ночи. Но это сделает его максимально неузнаваемым. Он отложил фонарик и стал переодеваться в его свете. Свой плащ он сложил и спрятал в одной из коробок. Надел рубашку и брюки поверх собственных. Нацепил шапочку. Нашел пару стерильных перчаток и надел их вместо своих. Достал из рюкзака нужные вещи, а потом спрятал его в коробке рядом с той, в которую положил плащ. У рубашки, к сожалению, отсутствовали карманы, а ему требовалось куда-нибудь спрятать нож и принесенный с собой электрошокер. Он предпочел бы взять пистолет, но на этот раз требовалось нечто значительно более тихое. В прошлый раз до возможных свидетелей было далеко. Здесь они будут в соседней комнате. Он вышел обратно в коридор и вернулся к стоящей неподалеку кровати, снял с тормозов колесики и несколько раз для пробы покатал кровать туда-сюда. Она двигалась легко и без особого шума, хотя одно колесико норовило тянуть в сторону. Нож и электрошокер он положил под подушку. Потом он в последний раз прошелся по коридору в новой одежде в поисках других путей бегства. Обнаружил две лестничные клетки и лифт. Четыре разных аварийных выхода помимо того, которым воспользовался, чтобы пробраться внутрь. Вроде неплохо. Он взял кровать и покатил ее к лифту. Лифтом наверх, по лестнице вниз. Таков был план. Он вызвал лифт и услышал, как механизм с жужжанием пришел в движение. Начать он собирался с первого этажа, который, насколько он понял, отведен под общую терапию, значит, девочка должна лежать там. Освещенный лифт спустился. Зайдя в него, он посмотрел на панель. Три кнопки: 0, 1 и 2. Он в последний раз проверил предметы под подушкой и закатил кровать в лифт. Нажал на 1, металлические двери закрылись, и лифт мягко и медленно тронулся с места. Он почувствовал, что напряжение возвращается. Это последний шанс. Лифт остановился. Он приехал. Мужчина катил перед собой больничную кровать. Пока он никого не видел и не встретил. В коридоре со сверкающим зеленым полом было пусто. Он остановился и прислушался. Где-нибудь должен находиться ночной персонал, и ему хотелось обнаружить их прежде, чем они увидят его. Немного дальше из открытой двери слышались голоса. Минимум два человека. Женщины, наверное, персонал. Он решил пойти в противоположном направлении. Коридор шел квадратом вокруг всего здания, так что в какую сторону ни пойди, можно обследовать весь этаж. Слышать людей за спиной казалось лучше, чем проходить мимо них. Через некоторое время голоса женщин стихли, и вскоре уже слышался только тихий металлический скрежет колесиков. Он смотрел на двери, мимо которых проходил. Все они были одинаковыми: белые, без окон и закрытые. Возле дверей отсутствовали имена пациентов или какая-либо другая информация, на что он надеялся. Это все усложняло. Открывать каждую дверь не хотелось. Это увеличивало бы риск, что его обнаружат. Под конец, возможно, придется, но начинать с этого он не намеревался. Он собирался сперва составить себе общее представление, в худшем случае пройти полный круг, а потом, если потребуется, начать проверять палату за палатой. Трудные вещи становятся легче, когда имеешь общее представление. Это он знал по опыту. Чуть впереди одна из дверей была приоткрыта. Он подкатил кровать туда и остановился. Послушал, не слышно ли чего-нибудь из комнаты. Тихо, как в могиле. Решил заглянуть внутрь. Девочка наверняка не здесь, в такую удачу он не верил, но это давало ему возможность посмотреть, как выглядят палаты. Двери находились на одном расстоянии друг от друга, из чего следовало, что палаты за ними одинаковые. Он выпустил кровать из рук и на секунду задумался, не взять ли с собой нож, но решил оставить его под подушкой. Сначала общее представление. Действие только после локализации цели. Он осторожно открыл дверь и заглянул. Внутри было темно. Свет проникал только из коридора позади него. Четыре кровати. Три заняты. Похоже, женщины. Вроде все спят. Он решил идти дальше. С новым знанием. Он настолько сосредоточился на девочке, что не подумал о том, что в больничных палатах лежат по несколько человек. Тот факт, что отдельную палату удается получить редко, не был для него новостью. Однако это его рассердило. Не потому что это что-нибудь меняло, но он не любил обнаруживать, что не все предусмотрел. Он опять покатил перед собой кровать. Держась за нее, сразу почувствовал себя увереннее. Вскоре он подошел к тому месту, где коридор поворачивал направо под прямым углом. Он слегка замедлил шаг и осторожно направил кровать за угол. Дефектное колесико сделало кровать при повороте тяжелее, чем он предполагал, и она сама по себе скользнула немного влево. Ему пришлось остановить ее, чтобы она не ударилась о стену. Он выправил кровать и тут же боковым зрением увидел чуть поодаль фигуру. На стуле сидел человек в полицейской форме. Мужчина почувствовал, как по спине пробежала дрожь, и сразу весь напрягся. Полицейского не могли посадить перед дверью какого-нибудь другого пациента. Он на месте. Полицейский посмотрел на наручные часы, а затем прислонился головой к стене и закрыл глаза. Возможно, собрался немного вздремнуть. Мужчина снова взялся за кровать и стал толкать ее перед собой. Полицейский сонно обернулся на звук. Он видит только одетого в больничную одежду человека, катящего кровать, уговаривал себя мужчина, но все-таки слегка увеличил скорость, чтобы полицейский не успел удивиться, что хирург в такое время перемещает кровати. – Приветствую, – произнес полицейский, когда кровать поравнялась с его стулом. Мужчина засунул руку под подушку. – Привет, – ответил он из-за медицинской маски, одним движением выхватил электрошокер, приставил его к шее полицейского и нажал на курок. Маленькая вещица из черного и желтого жесткого пластика затрещала от разряда. Получилось слишком громко, посчитал он, но уже ничего не поделаешь. Тело полицейского несколько раз спазматически дернулось, руки взлетели вверх, а ноги отвратительно подпрыгнули. На секунду показалось, будто сила электрического удара поставит полицейского на ноги. Однако вскоре он с тяжелым хлопком рухнул на землю. Остался лежать. Поверженным. В интернете он вычитал, что у него будет минут десять-пятнадцать, пока паралич не отпустит. На всякий случай он несколько секунд постоял неподвижно, прислушиваясь, не привлек ли он чье-нибудь внимание. Он едва-едва различал голоса из комнаты персонала, но только очень напрягаясь. Ему это краткое действо показалось невероятно громким и беспорядочным, но отсутствие голосов и направлявшихся к нему шагов его успокоило. Путь открыт. Он переступил через полицейского, открыл дверь и заглянул внутрь. Горит только одинокая лампочка в углу. Занята только одна кровать. Хорошо. Но все-таки нет. Вместо девочки поверх постельных принадлежностей лежала спящая женщина. Причем не в больничной одежде, а, похоже, в своей собственной. Наверное, не та палата. Но снаружи сидел полицейский. Чтобы в больнице находился еще кто-нибудь нуждавшийся в полицейской охране, казалось совершенно немыслимым. Ведь дело происходит в Турсбю. Палата должна быть правильная. В любом случае, ему требовалось убрать полицейского, поэтому он выскользнул в коридор, взял его за ноги, затащил в палату и оставил на полу возле ближайшей к двери кровати. Потом закрыл дверь и подошел к спящей женщине. На спинке кровати висит пальто, а на полу рядом стоят черные туфли. Он присмотрелся к ней. Около тридцати пяти лет. Темные, почти черные длинные волосы, круглое, довольно привлекательное лицо. Она казалась отнюдь не пациенткой. Пациенты обычно бывают в больничной одежде. Кроме того, она лежит поверх одеяла, очень близко к краю кровати, вытянув обе руки к центру так, словно кто-то раньше лежал у нее в объятиях. Разве он не читал в газете, что мать девочки находится в заграничной поездке? И с ней невозможно было связаться. Очевидно, полиция ее нашла. Но где же девочка? На обследовании? Срочно увезли посреди ночи? Но тогда мать едва ли осталась бы спокойно спать? Не сходится. Ничего не сходится. Стоя в растерянности и бездействуя, он заволновался по поводу времени. Требовалось решить, что предпринять. Проблема заключалась в том, что у него имелись одни теории. Догадки. Ничего конкретного. На маленьком больничном столике светлого дерева, рядом с кроватью, он увидел кое-что, уменьшившее его растерянность. Рядом с двумя стаканами, одним пустым, другим наполовину заполненным соком, лежали блокнот для рисования и несколько фломастеров. Кто-то в блокноте уже рисовал. Он обогнул кровать и подошел к столику. Поднял верхний рисунок и посмотрел на него. Несколько деревьев, скорая помощь и несущий девочку мужчина. Девочку с длинными темными волосами и большими глазами. Они шли от чего-то, похожего на пещеру.