– Что работает? Себастиан заговорил тише, так, чтобы Николь не слышала. – Она рисует свои воспоминания. Смотрите, это непосредственно перед тем, как мы нашли ее в пещере. Она возвращается назад во времени. Сперва меня и скорую помощь, теперь пещеру… – Вы хотите сказать, что она, возможно… – с беспокойством спросила Мария прежде, чем Себастиан остановил ее шиканьем. – Ш-ш… Увидим. Главное, чтобы она продолжала, – объяснил он, пытаясь принять успокаивающий и ободряющий вид. Мария явно не разделяла его уверенности. Мысль о дальнейших рисунках, казалось, пугала ее. – Потому что тогда вы узнаете то, что вам нужно, – ответила она бесцветным голосом. – Она нарисует убитых братьев, и вы раскроете дело. Себастиан толком не знал, что говорить. В ее словах содержались и правда, и ложь. Он заботится о Николь. Но раскрыть дело ему тоже требуется. Ради нее. – Думаю, никому из нас не хочется, чтобы этот человек оставался на свободе. Мария не ответила, но через некоторое время кивнула. Надо, чтобы Николь продолжала рисовать. Для них это единственный способ обрести покой. После событий этой ночи Торкель усилил охрану. В лифте, по пути в новую палату – подальше от первого этажа, – с ними поднимались двое полицейских. Николь, молчаливая и маленькая, сидела в кресле на колесиках, перед ней стоял Себастиан, позади нее – Мария. При приближении их маленькой группы двустворчатая дверь в коридор, идентичный тому, который они покинули, автоматически открылась. В конце коридора перед открытой дверью стояли Торкель и Ванья. Подойдя, Себастиан бросил взгляд в открытую дверь. Новая палата, те же грязно-белые стены, такой же поцарапанный серо-зеленый пластиковый пол. Две кровати. Правда, еще у небольшого стола стоит обитый оранжевой тканью маленький двухместный диванчик и такое же кресло, а кроме того, внутренние стены имеют большие окна, так что из коридора можно видеть все, что происходит в палате. – Мне необходимо поговорить с коллегами, – обращаясь прямо к Николь, сказал Себастиан. – Но мы будем стоять здесь, так что ты сможешь все время видеть меня в окно. Никакой реакции от девочки, естественно, не последовало, да он ее и не ожидал, но девочка явно удовлетворилась объяснением, поскольку проследовала с Марией в палату, не протестуя и не пытаясь его удержать. – Пожалуйста, не раздвигайте занавесок, – проговорил Торкель в спину Марии и получил в ответ кивок. Полицейские встали по обеим сторонам двери. – Что нам известно о сегодняшней ночи? – спросил Себастиан, как только они остались одни. – У больницы есть камеры наблюдения в холле и перед приемным покоем. Билли пошел посмотреть, не удастся ли получить записи, – ответил Торкель. – Как себя чувствует девочка? – продолжил он, кивая в сторону соседней комнаты. – Трудно сказать, но она начала рисовать, это шаг в нужном направлении. – Себастиан поднял правую руку, в которой держал рисунки Николь. – Можно посмотреть? – Ванья протянула руку, и Себастиан отдал ей два листа. – Но она не говорит? – продолжил Торкель. – Ни слова. – Известно ли, почему он так легко справился с охраной? – Деннис говорит, что около половины двенадцатого сходил за кофе. Правда, вполне возможно, что он еще немного вздремнул. Себастиан огорченно вздохнул. Он бросил взгляд в палату, где Николь только что выбралась из инвалидного кресла и улеглась в постель. Мария подоткнула вокруг нее одеяло, достала книгу из маленького мешочка на спинке кресла и села на край кровати. Николь лежала, повернув голову вбок, и неотрывно смотрела в сторону Себастиана. Он легонько помахал ей рукой. – Как она? – оторвав взгляд от рисунков, спросила у Торкеля Ванья. – Она занимается подбором нового глаза, так что, наверное… хорошо, насколько это возможно, – ответил Торкель и повернулся к Себастиану. Это ему следовало бы спросить, поинтересоваться, проявить некоторую заботу, но от него такого, разумеется, не дождешься. – В финансовом положении Карлстенов пока тоже ничего примечательного, – продолжил Торкель. – Никаких крупных поступлений или выплат мы не обнаружили. – Что это? – Ванья показала Себастиану на рисунок. Тот, из пещеры. – Это из пещеры, – ответил Себастиан. – Она начинает с того, что ближе всего по времени, и идет назад. На первом рисунке скорая помощь, а второй показывает пещеру внутри. Она приближается к дому и к тому, что там произошло. Ванья кивнула и опять посмотрела на рисунок. Торкель заметил у нее на лице озадаченность. – В чем дело? – спросил он. – Я была возле пещеры, но, очевидно, упустила… – Она снова подняла рисунок повыше и показала на мужчину с расходящимся лучом у головы, нарисованным желтым цветом. – У кого из вас была шахтерская лампочка? – Эрик подтвердил, что возле пещеры ни у кого из его сотрудников шахтерской лампочки не было. Торкель выглядел мрачным, когда они примерно через четверть часа вновь собрались возле палаты Николь. – Наш убийца побывал в пещере, он побывал в больнице. Похоже, он решил заставить ее замолчать навсегда. – Откуда он узнал, что она в пещере? – произнесла Ванья, не обращаясь ни к кому конкретному. – Он знает окрестности. Он из этих мест, – ответил Себастиан и посмотрел в окно палаты, где Николь лежала в постели на спине и дремала. Мария отложила книгу, которую читала, и направилась к дивану. – В точности как я говорил, – добавил он. – Эрик Флудин и его персонал тоже, – вставила Ванья. – Но они до этого не додумались. – Флудин недотепа, – вздохнул Себастиан, снова поворачиваясь к коллегам. – Мы имеем дело с умным и очень целеустремленным преступником. – Если он из этих мест, я предлагаю увезти отсюда Николь, – решительно сказал Торкель. – Мы отвезем ее в одну из наших защищенных квартир в Стокгольме. – А ее можно перевозить? – поинтересовалась Ванья, бросив взгляд на худенькое бледное существо в больничной постели. – Я спрошу у врачей, но, насколько я понимаю, никаких физических повреждений у нее нет, и к тому же, она из Стокгольма, так что получится, как будто она едет домой. – Я поеду с ней, – заявил Себастиан тоном, который, как он надеялся, покажет, что вопрос не подлежит обсуждению. Тем не менее, Торкель посмотрел ему в глаза вопросительно. – Она свидетель с психологической травмой, а я психолог, – уточнил Себастиан преувеличенно назидательным тоном, словно объяснял ребенку. – Она вышла из пещеры потому, что доверяет мне. Я принесу больше пользы рядом с ней, чем сидя и проверяя выписки со счетов или просматривая записи с камер наблюдения, или выискивая отпечатки пальцев в каменных пещерах, или чем вы там собираетесь заниматься. – Он опять повернулся к соседней комнате. Темные волосы Николь разметаны по подушке. Маленькие ручки на животе, кончики пальцев почти касаются друг друга. Спокойное дыхание. При виде нее его переполняла неописуемая нежность. Нежность и желание защитить ее. Сделать это он сможет, только если будет рядом с ней. – Она доверяет мне. Сейчас даже больше, чем матери. Кроме того, я пообещал ей держаться поблизости, – закончил он, сам удивившись тому, насколько эмоционально прозвучал его голос. Невзирая на то, что к нему только что обращались таким тоном, будто он идиот, Торкель признал справедливость рассуждения. Девочку необходимо увезти из Турсбю. Она уснула, положив голову ему на плечо. Первоначально Себастиан собирался сесть рядом с водителем, предоставив Марии и Николь свободнее расположиться на заднем сиденье, но когда они начали устраиваться в машине, стало ясно, что Николь хочет, чтобы они оба сидели с ней. Поэтому теперь они все теснились на заднем сиденье коричневого «Опеля Зафира Турер», которому предстояло везти их в Стокгольм. Когда решение о перемещении Николь было принято, дело пошло очень быстро. В начале десятого к крытому и, в некоторой степени, защищенному от взглядов с территории больницы подъезду для скорой помощи подкатил автомобиль без полицейской символики. Себастиан, Мария и Николь поспешно заняли места, и никто из журналистов их отъезд не наблюдал, по крайней мере, насколько они могли видеть. Сейчас они ехали уже около часа. Машина стабильно шла на скорости 110 километров в час в восточном направлении по шоссе Е18. За рулем сидела Фредрика. Она только один раз, сразу после городка Сунне, спросила, можно ли включить радио, а в остальном молчала. Себастиан возблагодарил свою счастливую звезду за то, что не переспал с ней, – тогда молчание, вероятно, казалось бы немного неловким, а так оно было желанным. Когда стало ясно, что они поедут в столицу, Билли вызвался отвезти их, но Торкель предпочел оставить его в Турсбю. Записи с камер наблюдения в больнице ничего не дали, но у них обозначился для работы временной промежуток. Вырубленный полицейский непосредственно перед нападением посмотрел на часы. В результате началась работа по добыванию снимков с дорожных камер, которые могли зафиксировать машину по пути в больницу. В такое время ночи много машин на дорогах быть не должно. К сожалению, вокруг Турсбю и в самом городе камер висело не особенно много, и, если человек, которого они ищут, обладал таким знанием окрестностей, как полагал Себастиан, то он почти наверняка избегал имеющихся камер. Но не предпринять попытку они не могли. Ванье предстояло вместе с Фабианом Хельстремом поехать к пещере и посмотреть, не смогут ли они обнаружить каких-либо следов человека, побывавшего там до приезда Эрика и Себастиана. Они оба были совершенно уверены в том, что не видели поблизости никакой припаркованной машины. Значит, кто бы он ни был, он наверняка добирался туда пешком. Во всяком случае, какой-то отрезок пути. Они обратились к населению с просьбой, чтобы все, кто видел утром в субботу припаркованную в радиусе нескольких километров от пещеры машину, связались с ними. Пока никто не звонил. – Вам нужна остановка? – спросила Фредрика, когда появилась табличка, извещавшая о наличии через километр возможности поесть и сходить в туалет. Себастиан и Мария посмотрели друг на друга, и Мария отрицательно покачала головой. – Нет, спасибо, – ответил Себастиан и слегка выпрямился, осторожно, чтобы не разбудить Николь. Он чувствовал усталость, прошлой ночью ему удалось поспать чуть более двух часов. Плюсом богатой событиями ночи и поспешного отъезда являлось то, что он больше не встретился с Малин Окерблад. Он успел только добраться до собственной гостиницы, чтобы быстро собрать вещи. В гостинице его ожидал сюрприз. На лестнице, по пути в номер, его окликнул портье. – Надеюсь, это ничего, что я вчера вечером впустил к вам в номер коллегу? Себастиан остановился, очевидно, с настолько удивленным видом, что молодой человек за стойкой, не дожидаясь вопроса, продолжил объяснять. – Вашего коллегу, Билли Русена, он забыл у вас в номере компьютер, а вы ушли. Себастиан попытался связать воедино услышанную в этих предложениях информацию, но тщетно. Билли даже не заходил к нему в номер с тех пор, как они приехали, и уж тем более не забывал там никакого компьютера. Однако Себастиан не собирался раздувать из этого целую историю. Он лишь многозначительно кивнул. – Да-да, конечно, все в порядке. Точно. Никаких проблем. Поспешно сгребая свои немногочисленные принадлежности, он пытался сообразить, зачем Билли понадобился доступ в его номер. Ничего не придумал. Все вроде на месте. Прослушка? Камера наблюдения? Чего ради? В таком случае Билли мог ожидать увидеть только немного гостиничного секса, а это представлялось крайне малореалистичным. Так в чем же причина? Он удовольствовался тем, что знает о таком факте. Догадываться зачем придется когда-нибудь позже. Сейчас, в машине, эти мысли вернулись, но он слишком устал для того, чтобы сосредоточиться. В салоне постоянно поддерживался 21 градус, мотор жужжал, тихая музыка и голова Николь у него на плече. Себастиан прислонился к окну и тоже заснул. Тремя часами позже они остановились на Софиелундсвэген в пригороде Эншедедален к югу от Стокгольма. Когда они проезжали мимо Глобуса[9], Фредрика объявила, что впервые видит это здание в реальности, а не на фото, и Себастиан на мгновение заволновался, что она с кем-нибудь столкнется, – так долго она смотрела на огромную металлическую сферу.