– Да, знаю. – Не будь у меня Мю, и не собирайся я жениться, то… – Я знаю, тебе незачем… Я понимаю. Опять стало тихо. Так тихо, что Йеннифер впервые услышала вентиляторы и слабое жужжание люминесцентных трубок на потолке. Она откашлялась и снова скрестила руки на груди. – Знаешь… – Она вновь откашлялась и ее голос, похоже, обрел бо́льшую силу. – Было… «здорово» неподходящее слово, но… было приятно узнать, что хочется не только мне. – Да, не только тебе. Но я не могу. – Взгляд Билли убедил ее больше слов в том, что он не лжет. – Я понимаю. Все в порядке. Опять стало тихо, но на этот раз тишина была не такой неловкой. Скорее печальной, словно мгновение, которое им хотелось пережить, было упущено, и оба знали, что больше им никогда не доведется его пережить. – Ты по-прежнему должен мне сотню, – сказала Йеннифер, пытаясь улыбнуться. Билли мрачно кивнул. Он мог бы предложить, что отыграется или удвоит ставку, попытаться вернуть их отношения к нормальному состоянию, к тому, какими они были до поцелуя, но на сегодня стрельбы с него уже хватило. Себастиану в конце концов удалось настроить в гостиной детский канал. Он остался сидеть с Николь на диване и смотрел телевизор вместе с ней. Ванья не подозревала, что когда-нибудь увидит Себастиана за просмотром мультфильма. Мария уже пришла в себя и занялась едой. Ванья особого голода не испытывала, но помогала ей готовить спагетти с мясным фаршем. Вся ситуация казалась ей крайне странной. Будто она общается с новой подружкой Себастиана. Они по-девичьи болтают на кухне. Скоро все сядут есть, пить вино и обсуждать планы на лето или какие-нибудь подобные банальности. В каком-то смысле очень типично для Себастиана Бергмана. Необходимость надежного жилья для свидетельницы и ее матери превратилась в некое подобие семейного ужина. – Вы давно знаете Себастиана? – с любопытством спросила Мария, кроша томаты для мясного фарша. Ванья обернулась к ней. – Не особенно. Около года, чуть больше. – Но он ведь не полицейский? – Нет, он криминальный психолог. – Да, он говорил. Я еще никогда не встречала таких людей. Ванья лишь любезно кивнула, испытывая легкую неловкость от того, к чему идет разговор. – Я считаю, он потрясающий, – продолжила Мария. – Не знаю, что бы мы без него делали. Одно то, как его приняла Николь. Просто невероятно. – Да, общаться с людьми он умеет, – сухо заметила Ванья, надеясь, что Мария уловит в ее тоне некоторую иронию. Но та ее полностью пропустила. – И он такой щедрый, – продолжила Мария по проторенному пути. – Одно то, что мы получили возможность у него жить. – Удачно, что у него есть гостевая комната. – Вообще-то мы спим не там, – с некоторым смущением проговорила Мария, взглянув на Ванью боковым зрением. – Нет? – Мы спим у него. Николь лучше спится между нами, – пояснила Мария. Ванья уставилась на нее. Что она говорит? Они спят в одной постели? Мария, казалось, впервые услышала, как это прозвучало. Она немного покраснела. – Но ничего такого. Мы просто спим вместе. Ради Николь. – Собственно говоря, меня это не касается, – сказала Ванья. – Я еще никогда не встречала подобных людей, – с нежностью повторила Мария. Ванья натянуто улыбнулась и прервала ее. – Да, наверное, не встречали. Извините меня, но мне надо пойти с ним немного поговорить. Я должна ему кое-что рассказать. О расследовании. Ванья покинула кухню, а Мария удивленно посмотрела ей вслед. – Себастиан? Ты можешь подойти? Ванья затащила его в кабинет. Закрыла дверь. Себастиан сразу увидел, что она рассержена, что что-то не так. – В чем дело? Что случилось? – спросил он, как только она закрыла дверь. – Чем ты, черт возьми, занимаешься? – прошипела Ванья. – Ты о чем? – С этими двумя. За которых ты несешь ответственность. Вы спите вместе, втроем? Этого от их легкой болтовни на кухне он никак не ожидал. Обсуждать эту тему он был не готов. Лучше закрыть ее как можно скорее. – Тебя это не касается, – ответил он тоном, показывающим, что обсуждению это не подлежит. – Нет, касается, – ответила Ванья. Она не собиралась позволить ему так легко отделаться. – Это глубоко неэтично. Речь идет о матери и девочке, с которыми у тебя должны быть сугубо профессиональные отношения! – Я спас Николь. – Себастиан развел руками и повысил голос. – Она ко мне привязана! Я помогаю ей. – Дело не в какой-то там заботе, а в тебе. В твоих потребностях. – Она подошла ближе к нему и понизила голос. – Я видела, как ты, уходя, гладил девочку по голове. Как ты кричал им, когда вернулся домой. Ты приглашал меня на ужин к «нам» домой. Словно это твоя маленькая семья. – Ты ошибаешься. – Неужели? Ты вместе с ними спишь! Себастиан почувствовал, что теряет терпение. Начинает всерьез сердиться. Злиться. – Ты набрасываешься на меня только потому, что встретила отца и не можешь… – Речь не обо мне, – сразу отрезала Ванья. Она не поззволит ему примешивать сюда ее личную жизнь. Она не такая, как он. Умеет отделять личное от работы. – Речь о том, что для тебя не существует никаких границ. Ты не видишь разницы. Между работой и личной жизнью, между чувствами и потребностями, своими собственными и других людей. Поэтому ты спишь с кем угодно. Поэтому ты внезапно заводишь себе новую семью. Себастиан, ты должен быть им опорой. Близким другом. Ты не должен использовать их, когда они совсем беспомощны. Это, черт побери, полное безумие! Себастиан просто смотрел на нее. Они могут простоять тут, ругаясь, весь остаток дня. Ему этого не хотелось. Он был не в силах. Быстро вспыхнувшая злость отпустила и сменилась некоторой усталостью. – Я их не использую, – тихо, но четко проговорил он. – Я им помогаю, и если ты этого не видишь, то это, собственно, не моя проблема. Ванья сделала глубокий вдох. Она тоже начала уставать. Они напоминали двух боксеров в конце раунда. – Ладно, допустим, ты делаешь все это ради них. Хочешь только помочь. А ты рассказал Марии, что потерял дочь? Что Николь почти такого же возраста, как была бы сейчас она? – Нет. – Почему? – Потому что это тут ни при чем. Дело не в этом. Не в том, что Сабина… Он опустился на кресло. Сабина потянула его вниз, сделав беззащитным. Ванья поняла, насколько оказалась права. Она постаралась говорить еще мягче. Ей хотелось заставить его понять. Не просто добить его. – Ты жутким образом потерял семью. То мгновение не могло каким-то образом не повлиять на тебя, на все твои поступки. Если ты не видишь, что дело в Сабине, то ты слеп. А это не так. Я знаю. Себастиан больше не отвечал. Лишь смотрел на нее. – Если ты действительно любишь их, будь профессионалом. По-настоящему. Им нужна твоя помощь. Ты должен быть к их услугам. Не они к твоим. Понимаешь? Она не Сабина. На секунду воцарилась тишина. Потом он потянулся и медленно выдохнул. – Я понимаю. Понимаю, что ты ошибаешься. Он встал и пошел прочь из кабинета. Ванья смотрела ему вслед. Собиралась пойти за ним, но ее остановил зазвонивший мобильный. Звонил Стефан Андрен. Он готов встретиться незамедлительно. Если у нее нет более важных дел. Более важных дел у нее точно не было. Дверь в подъезд открылась, и мужчина в машине выпрямился. Поясница ныла. Мужчине даже не хотелось думать о том, сколько времени он просидел, наблюдая за дверью. Человек делает то, что до́лжно. Вышла она. Ванья. Одна. И решительным шагом куда-то отправилась. Что это означает? Что в квартире с девочкой и матерью остался только этот психолог? Ему очень хотелось в туалет.