И этот румянец, что я вот тут заметил, вместе с бегающими горящими глазами мне категорически не нравился. Потому как то, что я подумал – плохо, возможно, безнадежно, но, бл*, я ей об этом не скажу. Просто надо выяснить, что моя «старшая сестренка» себе там надумала. Вот и бро так удачно пошел «чаю попить». Поэтому только Марк исчез за дверью, я вопросительно уставился на Гоху. – Ты же понимаешь, что мне не упало стать очередной, проходной, так сказать «звездочкой на фюзеляже»? К чему? Я свои чувства и эмоции давно строить научилась. Сейчас попереживаю… и переживу, – да, всегда она была умной, волевой, а после психотерапии плевать хотела на эти все дурацкие «как надо» и «так положено». Но здесь такое дело, деликатное: – Зай, а ты не думала дать ему… шанс? – Разве что просто дать, но тут мы возвращаемся к самому началу, что мне оно не упало… – Но ты понимаешь же, что время пришло. Пора нам. Вот. Я верю, что мозг мой на место встал уже. Мне надо разобраться с тем прошлым, что жизнь мне всю перекроило. Не имею права тебя тянуть в это дерьмо, да и ты же сама тоже? Гаухар смеется свободно, совершенно не стесняясь, что в такие моменты у нее и глаз не видно, слезы текут и на носу морщины: – Естественно, сама. Мы же столько лет знакомы, поэтому ты лучше меня знаешь, что я там думаю. – И хочешь. Зай, я лучше тебя знаю, потому что мне не стремно назвать вещи своими именами. Хотя бы для тебя, – шумно выдыхаю. Гоха переходит на шепот внезапно: – Да. Я по-прежнему жуткая трусиха. – Перестань! Я мало знаю женщин, кроме материного шабаша, кто бы был более психически устойчивым и смелым. Просто признай это. – Признаю, терапия успешно закончена. А еще я сошла с ума и влюбилась, – выдыхает резко и зло. – Вот! Можешь же! Почему с ума-то сразу? – смеюсь, такая она забавная сейчас: взбудораженная, глаза выпучены, сердитым ежиком сопит. – Потому что только идиотка, наблюдая столько лет за тем, как могут безответно любить и себя при этом губить, поступит так же. Ну, как бы да, но это просто нельзя признать. Не сейчас, иначе она так и не рискнет: – Выдохни. У тебя все отнюдь не безнадежно… – Конечно. Ты сам себе не веришь, – грустно замечает Гаухар. – Погоди, Гох, не част и… Недоумение делает ее глазки очень большими. Хочется сказать: «Вот так и ходи!», но время шуток пока не настало. – Да что уж теперь-то? Вообще, есть смысл намекнуть, что кто-то засиделся в девках, да пора гнездо бы устроить, наверно? – Детка, но может быть пора? – начинаю издалека. Но знакомы мы давно, поэтому она сразу понимает, куда я клоню: – Пора что? Ты же знаешь мое отношение к интиму? Ой, как-то мы сразу глубоко провалились, я же про обязательный разговор хотел намекнуть. Приходится выкручиваться банальщиной: – Ну, как бы в твоем возрасте да по медицинским показаниям… И сразу становится понятно, что тема горячая и кто-то вот-прям-щас отхватит: – Давай начни сейчас меня уговаривать, как мой гинеколог! Рус, я взрослая девочка, и одна лишняя деталь в организме мозги мои не аннулирует! Для женского здоровья нужен оргазм, а не вот это вот нелепое все. А знаешь, какой самый распространенный оргазм у женщин? – Откуда? Я вообще достаточно невинен в этом плане… – ой-ой-ой, куда нас понесло-то, бл*. – А, ну тогда, слушай меня, маленький брат, я займусь твоим просвещением. Хотя бы в теории… – Я уже офигел от тебя достаточно, так что жги! Фу-х, как-то жарковато стало. А эта воспитанная девочка из приличной семьи с умным видом, типа, лекцию мне задвинула: – Самый распространенный и легкий в достижении женский оргазм – клиторальный. А там, как ты понимаешь, проникновения никому никуда не уперлось. Так что не волнуйся за мое женское здоровье, братишка. У меня с этим все нормально. – Ну, охренеть… – именно с этими словами на пороге возник Марк Адриан. – Теперь-то уж точно… – обалдела Гоха. Да, некстати он нам тут сейчас вообще: – Нашел время влезть! Я только-только что-то по существу про женщин начал узнавать, как принесла тебя нелегкая, зараза. Давай, бро, иди, чаю все ж таки попей! Пусть и невежливо, но Марка я выставил. Нужно все же красавицу нашу на верный путь наставить, а кто, как не я? Я же это все видел-перевидел в семейке нашей развеселой: – Короче, так, умница-красавица, просвещение – это хорошо, но ты же видишь, ситуация складывается криво и без разговора вам не обойтись. – Зачем? Я сейчас тихо пострадаю осень-зиму, потом будет весна, тогда уже должно будет пройти все это, глупое. – Чего вдруг глупое? Может, ты и твои взгляды на жизнь, семейные ценности, отношения между мужчиной и женщиной – именно то, что ему надо? Но, пока не спросишь – не узнаешь. Помнишь, сколько папа Влад вокруг мамы кружил? Да, даже когда у них вроде и закрутилось уже, то из-за глупого недопонимания они столько времени и нервов потеряли. Так что говорить! Надо разговаривать. Обязательно. У тебя все получится, помни об этом! – Я очень хочу тебе верить. Но мои страдания на потом отложим, сейчас скажи, что за планы? – хочется ей все же съехать с темы, да. Поэтому так, в общих чертах: – Сейчас восстанавливаюсь, собираю информацию, думаю. Не удивительно, что занятая своими переживаниями Гоха, довольствуется этим: – Хорошо, надеюсь, тетя Рита тебя из рук пока не выпустит. Хотя у них там, на работе, очередной трэш, ну, да, родители тебе сами расскажут. И уплывает на кухню. Чаю попить. После того как Гоха, теперь уже точно «подруга дней моих суровых», а совсем не «любимая девушка» или «невеста», как многие привыкли считать за эти годы, упорхнула выпить с матушкой чаю и посплетничать слегка, я задумался. О себе, о Марке, о бате. О том, как нас сильно плющит столько лет. Всех по разному поводу, но достаточно тяжко ломает каждого. И что надо рубить к чертям все эти хвосты из детства. Ибо дальше с ними хода реально нет. Да и окружающим от этого наследства тоже хреново. И да, что за очередной трэш там у них на кафедре? Деду Ревазу я, ясен день, позвоню, но и родителей надо опросить. По отдельности. Глава 26 Руслан Перед сном неожиданно, но приятно, снова явился Никитос минут на пять посидеть. Спросил, чем я увлекался в начальной школе, удивился, что космосом: – Ну а я, бл*, на карате хочу. Или на бокс. Не, это понятно, переживает человек за собственную неготовность дать миру пи*ды. Очень тут батя будет в тему: – Это не просто. Надо много работать. Ты отца спроси, он и сам в боксе мастер спорта, и тренеров хороших знает. – Да, че спроси? Занят вечно, у него наука, нах*. Че я полезу? – Ничего, для тебя время точно найдется. И для бокса, и ты еще на шахматы его пригласи, если играешь. Если нет – попроси научить. А там можно будет потихоньку и все остальное у него спрашивать, что интересно. – Вот бл*. Я подумаю.