— Позволь мне заплатить за что-нибудь, — сказал я, когда она положила на стойку темно-фиолетовую гроздь винограда. — Ни за что, — она взглянула на меня через плечо и улыбнулась. — Дрю. Серьезно. Внутри меня что-то перевернулось от того, как прекрасна она была. Гладкая кожа с красивым оттенком, зацелованная солнцем. — Нора, ты готовила для меня ужин двадцать вечеров подряд. Пожалуйста, позволь мне заплатить тебе за это, — умолял я ее глазами, желая дать ей понять, как сильно я этого хотел, как много ее простая доброта значила для меня. Питание для меня было больше, чем поддержание энергии и здоровья. С ней это становилось тем, что оно собой представляло — ее заботой и уходом, неким совместным занятием. Я привык заботиться сам и получать заботу в ответ. В деревнях я навещал и помогал тем, кто не мог помочь себе сам. Я охотно отдавал свою энергию, а мои пациенты, как правило, принимали ее. В свою очередь, женщины во время моих командировок заботились обо мне. Они благодарили меня плодами и блюдами своей земли и своих столов. Я с благодарностью принимал все это. Но здесь все было по-другому. Что я давал Норе? Что она получала от нашего совместно проведенного времени? — Готовить для двоих легче, чем для одного, — объяснила она просто, сложив сумку и убрав ее на противоположную стойку. — Мне не хватает кого-то, для кого я могла бы готовить. На этом разговор о долге и деньгах был окончен. Она с легкостью перемещалась вокруг меня, снова принявшись разбирать и распаковывать покупки. Ее лицо не выражало никаких эмоций, но у нее была та легкая улыбка, к которой он так привык. Движения ее рук приостановились, она повернулась ко мне и спросила с легким беспокойством: — У тебя ведь есть гриль? — Гриль? Да, конечно. Он вон там. Я повел ее через свою маленькую кухню к задней площадке, указав на забытую темно-серый гриль, который находился как раз за площадкой. — Так себе, конечно, — признал я, пожав плечами и почесав затылок. — Вообще-то я его не так часто использую. Когда она усмехнулась мне, я добавил: — В смысле, вообще не использую. Она прошмыгнула мимо меня и осторожно приподняла крышку, заглянув внутрь, где все было покрыто паутиной. — Он идеален. Ее глаза пробежались по всему двору, словно ища чего-то. — Можешь очистить его от паутины, а я пока пробегусь по улице, подберу пару брусков? — Да, мэм, — ответил я, довольный тем, что мне поручили какое-то дело. В последнее время наблюдение за тем, как она готовит, сводило меня с ума. Мне приходилось прикладывать максимум усилий, чтобы не преследовать ее по всей кухне, обхватив ее бедра. — Я скоро. Я смотрел на удаляющийся силуэт, который вышел через дверь и скрылся с поля зрения. Мой взгляд задержался на ее длинных, загорелых ногах. К ее возвращению с другой холщовой сумкой в руках гриль был вычищен и готов. Я улыбнулся, услышав, как открылась и закрылась дверца. Мне так нравилось та легкость, с которой она перемещалась по моему дому. Я встретил ее внизу лестницы, взяв у нее сумку. — Принесешь сюда еще какое-нибудь добро, и можно выделить в ванной местечко для твоей зубной щетки. Она улыбнулась и прервала зрительный контакт, когда ее щеки зарделись. — Прости, — пробормотала она, убрав за ухо непослушную прядь. — Я в последнее время вроде как оккупировала твою кухню, да? — Нора, — сказал я, повернув ее лицо к себе и подняв ее подбородок. — Я пошутил. Мне нравится видеть твои девчачьи цветастые миски в своей раковине. Она хлопнула меня по плечу и вручила мне пакет с древесным углем. — Ну ладно, мужицкий мужик. Разведи для женщины огонь. Мы сидели вдвоем на шероховатых деревянных ступеньках с бокалами вина в руках. Ее бедра были так близко от меня. Я чувствовал ее жар даже на позднем послеобеденном солнце. Тунцовые стейки, которые она принесла на обед, мариновались в холодильнике, а мы наблюдали, как угли меняют цвет от черного к серому и почти белому. — Вон там, – сказала она шепотом, перемещая взгляд от тлеющих брусков к моему жалкому — но чистому — двору. — Ты действительно над многим здесь поработал. Она повернулась ко мне с довольной улыбкой. — Тебе не все равно. Это заметно. — Я прибрался, — сказал я, пытаясь посмотреть на свой двор ее глазами. — Предыдущие жители реально запустили его. Она кивнула, соглашаясь с ним, и продолжила созерцать пустынное пространство. Я не мог не почувствовать себя каким-то профаном, когда представил разницу между воображаемым мной видом ее дворика и моего. Мое уважение к ней окрепло, когда я прикинул, сколько времени и сил должно было отнять у женщины самостоятельное проживание и содержание хозяйства. — Немного сумасшедшая соседка… — проговорил я, продолжая изучать глазами бокал. — Мне нравятся наши ужины. Я схожу по тебе с ума, не сказал я. Она кивнула и сделала еще один глоток вина. Солнце отражалось от хрустальной ножки бокала и от рыжих и золотых отсветов ее волос. Раньше я не замечал их: они были похожи на пламя. Внезапно я осознал значения всех метафор о поглощении пламенем, и каждая из них подходила. — Мне тоже. Потом она вдруг тихо усмехнулась, и я ждал, что она скажет еще что-то. — Вообще, это очень мило, — начала она, толкая маленький камешек по потрескавшемуся цементу носком своего ботинка. — Мне не хватает этих мелочей. Я внимал тону ее голоса, отрешенному и мягкому. Интересно, чего еще ей не хватало. — Ты имеешь в виду готовить для кого-то? — уточнил я. — Конечно, — кивнула она. — Или просто компании. С бывшим мне было… хорошо. Это единственное, что я могу сказать. Но нам не было восхитительно. Настал мой черед кивать. Я понимал, о чем она, — получать удовольствие от общения с человеком, но не ощущать принадлежности друг другу. —Мне не хватает именно глупостей, — начала она, качая головой. — Чтобы кто-то косил траву на лужайке, доставал с полки что-то тяжелое… — Она улыбнулась, и я слегка подтолкнул ее локтем. Тогда она продолжила самым нежным голосом. — Мне бы не помешало дружеское плечо… — она замолкла, а затем облизнула губы и подняла бровь. — Хотя с некоторыми вещами я и сама могу справиться. Румянец исчез, и она сделала большой глоток. Моей коже было слишком жарко, а рукам — слишком пусто. — А сейчас сможешь? — поддразнил я ее. — Определенно. Ее губы преобразились в хитрой улыбке, и затем она отвернулась, но я успел ее увидеть. — Я был бы не против услышать об этом больше. Нора взглянула на меня изучающим взглядом. — Думаю, это будет проблематично. — Да? Только тогда я осознал, как близко мы были друг к другу. Мне нужно было только чуть-чуть наклониться, и я мог поцеловать ее. — Да, — прошептала она, улыбаясь загадочной легкой улыбкой. — Думаю, пора достать рыбу. Она встала и пошла в дом, вернувшись через пару мгновений с большой тарелкой с тунцовыми стейками и нарезанными овощами. Когда она разложила рыбу на раскаленной металлической сетке, та зашипела, и богатый аромат дыма и кунжута напомнил о многих прошлых ужинах — ужинах, которые были менее интимными, менее домашними, менее… всякими. В этот вечер я не хотел о них думать. Ужин приготовился быстро, и мы снова сидели друг напротив друга за моим избитым кофейным столиком. Я откусил большой кусочек и закрыл глаза от того, как рыба таяла во рту. Я мурлыкал, продолжая жевать, и совсем не удивился, когда увидел, что она смотрит на меня. — Сколько у тебя татуировок? — спросила она, рассматривая мои руки, плечи и шею. Я перестал жевать, обдумывая ответ, не в силах отвести взгляд от ее глаз, молчаливо оценивающих мое тело. — Много, — ответил я с улыбкой. Она подняла на меня почти удивленный взгляд, как будто настолько увлеклась своими мыслями, что забыла собственный вопрос. — Это не очень вежливо, — упрекнула она меня, напоминая о предыдущем разговоре. Она спросила, почему я не хотел, чтобы она узнала меня лучше. Я был ошарашен, потому что настолько погряз в своей рутине, что мне никогда не приходило в голову, что ей захочется узнать меня таким образом. Я понимающе кивнул. — Я начинал с большего количества. И добавлял к ним еще, пока они не растворились друг в друге. Так что, отвечая на твой вопрос, сейчас у меня их меньше, просто они покрывают большую площадь моей кожи. Она положила в рот горошек, жуя и размышляя о моем ответе. Ее язык выскользнул, чтобы слизнуть каплю соуса с палочки для еды. Мне пришлось отвести взгляд.