Глеб Я с раннего детства учился решать вопросы следующим образом: быстро, качественно, радикально. Там, где другие будут долго и тщательно мять булки, я все разрулю в три минуты или даже быстрее, причем максимально эффективно. Вот и с вопросом личной жизни я решил разобраться так же радикально, как и со всем остальным. — Глеб? — Анжела встречает меня в прихожей. — Милый, я так ждала тебя! Все в порядке? Вскользь замечаю, что на жене красное коктейльное секси-платье. Она собралась гулять? Или это очередная попытка затащить меня в койку? Припоздала ты, милая, я там уже сегодня был. — Нам надо серьезно поговорить, — шумно вздыхаю. Не предвкушаю истерику, которую она мне закатит. Однако жена неожиданно бледнеет, пятится и начинает оправдываться: — Я ничего не делала… Я ни в чем не виновата… Глеб, что бы тебе ни сказали, верь только мне! Ее поведение со всех сторон странное. Но разбираться, в чем дело, мне сейчас не с руки. — Пойдем в гостиную, — зову ее с собой. Усаживаю Анжелу на диван, устраиваюсь рядом. — Я вот о чем хотел с тобой поговорить… И тут она удивленно охает: — Глеб, почему у тебя на рубашке оторвана пуговица? Хватаюсь за рубашку, вспоминаю, как сорвал ее с себя в квартире Мирославы. Надо же, даже не заметил, что выдрал пуговицу. Вон как меня прорвало. — Я готов оплатить тебе курсы этого самого… как ты его назвала? — Агнеша Лишевски? — спрашивает Анжела с круглыми глазами. — Да, его, — киваю. — Ух ты! — жена аж в ладоши прихлопывает. — Глеб, спасибо! Я так рада, ты даже не представляешь… — Есть условия, — спешу остудить ее радость. — Я заранее на все согласна! — говорит она с горящим взглядом. — Ты пройдешь эти курсы в Питере, а не в Москве. — Почему в Питере? — удивляется Анжела. — Глеб, милый, ты что, хочешь оплатить мне путешествие в Питер? Ох, это очень щедро с твоей стороны… Я давно мечтала побродить по художественным галереям, проникнуться атмосферой… — Я хочу купить тебе там квартиру, — говорю со значением. — О, это даже лучше! — кивает Анжела. — Отличное капиталовложение. И я смогу жить там, пока буду проходить обучение, а потом приезжать, чтобы глотнуть немного свежего воздуха, новых культурных веяний. Ведь в столице так душно… К тому же ты вечно занят, а если не занят, то такой бука… — Ты переедешь туда насовсем, — спускаю ее с небес на землю. — Я хочу развод. — К-какой развод? — охает она, а потом взмахивает руками и начинает визжать: — Ты с ней спишь, да? Поэтому рубашка порвана? — С кем? Она так резко меняет тему, что я даже не успеваю переключиться. — С этой прошманде из Задрыпинска, Миркой! Я права?! — последнее она уже кричит. — И как давно? Ну? Отвечай! Врать не хочу, а обсуждать Мирославу тем более. — Наш брак давно уже стал фикцией, так что… — У нас будет ребенок! — начинает визжать Анжела. — Ты что, забыл? И ты собираешься бросить меня с ребенком одну? Что ж ты за человек такой… — Анжела, — тяжело вздыхаю, — ребенок останется со мной. Можешь не переживать, тебе не придется о нем заботиться. Мне кажется или она выдыхает с облегчением? Впрочем, выражение ее лица очень быстро меняется на страдальческое. — Ты ведь это все не всерьез, да? Скажи, Глеб… Шумно вздыхаю и отвечаю: — Мы с тобой когда-то договорились, что, если кто-то из нас пойдет налево, честно друг другу говорим и разбегаемся. Вот, я все честно сказал… Она не дает договорить, выставляет вперед ладони и начинает тараторить: — Глеб, ну сходил ты налево, с кем не бывает, зачем же сразу развод? Я, так и быть, готова тебя простить… Отказываюсь понимать, что у этой женщины в голове. Я ведь вроде бы не просил прощения. — Я уже все решил, Анжела. Я договорился с одной риэлтерской конторой в Питере, тебе в ближайшее время подберут двухкомнатную квартиру в пределах суммы, которую я им озвучил. А пока ищут, ты поживешь в гостинице. Собери самое необходимое, я купил тебе билет на завтра. Деньги на курсы и квартира — это мой тебе прощальный подарок. — Откупиться хочешь? — прищуривает глаза она. — Я не поняла, ок, курсы, квартира, а жить я на что должна, прости? От ее наглости у меня отвисает челюсть. — Я обеспечиваю тебя жильем, оплачиваю дорогие курсы. Как по мне, это и без того щедрый подарок. Видимо, она так не считает. — У нас в договоре прописаны алименты! — визжит Анжела. На это я невольно хмыкаю. — Алименты прописаны при условии, что ты родишь мне ребенка. Ты родила? — спрашиваю с прищуром. — Или я по умолчанию должен содержать тебя до конца жизни? Готов поклясться, именно так она и думает, хотя вслух эти мысли все же не высказывает. — Ой, вот не надо этого тыканья, — пыхтит жена. — Получишь ты своего ребенка от драгоценной сурмамочки… Моя задача, считай, выполнена, я яйцеклетку сдала. Ребенка, так и быть, можешь забрать себе, а алименты мне заплати, пожалуйста… Потрясающая нахалка! Как знал, когда не брал ее яйцеклетку, как знал. — Открою тебе страшную тайну, милая, — говорю не без удовольствия. — Ты не являешься биологической матерью ребенка, которого носит Мирослава. — Т-то есть как? — Теперь уже приходит очередь Анжелы ловить отвисающую челюсть. — Меня беспокоили твои проблемы с бесплодием, а также диабет. Я подумал, что ребенку лучше иметь более здоровый генофонд, и использовал для оплодотворения донорскую яйцеклетку. Пожалуй, я должен был давно тебе об этом сказать, извини меня за то, что ввел в заблуждение. Чем дольше говорю, тем более диким становится выражение ее лица. — Глеб, ты обалдел? — пищит Анжела. — То есть ты хотел, чтобы я чужому ребенку вот этими вот руками меняла памперсы, нос подтирала? Ты в своем уме? Ну ты и урод… Единственное, что ее волнует в свете открывшихся фактов — что я хотел навесить на нее неприятные обязанности. Смотрю на эту эгоистичную сучку и думаю, что я вообще в ней нашел? Памперсы ей менять не хочется и нос подтирать. А вот Мирослава готова. Причем чужому ребенку, как она думает… Почему среди толп девчонок я в свое время выбрал именно Анжелу? Я себя таким образом наказывал, что ли? Она ведь не внезапно стала сучкой, она всегда такой была. Но я с упорством, достойным лучшего применения, пытался ставить ее в рамки, объяснял, как себя можно вести, как нельзя. Все из-за чего? Из-за классного секса? Но секс с ней давно превратился для меня в нечто механическое. — Собирайся, Анжела, — вздыхаю устало. — А не поеду я никуда! — заявляет она с важным видом. — Я не собираюсь жить в этом Питере впроголодь… Ты просто обязан меня обеспечить! Я же тебе не изменяла… — Найди работу, — пожимаю плечами. — Или наконец продай что-то из своих картин. Ты же вечно говоришь, что тебя недооценивают. Может быть, в Питере найдутся ценители тоньше Московских. В любом случае, скоро сюда придут горничные из клининговой компании и помогут тебе собрать самое необходимое. Остальное тебе отправят уже завтра. — Пф-ф… — Анжела сдувает челку и складывает руки на груди. — Я просто сэкономлю нам с тобой время и никуда не поеду! — А каким образом это сэкономит нам время? — искренне удивляюсь. — Ну уеду я, и что? Ты же заскучаешь без меня! И месяца не пройдет, ты примчишься за мной! Ну, максимум через два месяца… Ты же всегда ненавидел, когда я уезжала надолго, тебе вечно хотелось меня… Не поеду! Избавлю тебя от трудов по моему возвращению. Меня уже буквально трясет от ее наглости. — Если не уйдешь отсюда сама, тебя выпроводят, — говорю зло.