— Я уже поручил своему юристу заняться вопросом развода, а Анжела уже завтра утром покинет Москву, она переезжает в Питер. Как ты понимаешь, мое предложение съехаться в силе как никогда. Плюхаюсь в кресло напротив. — Вот так да… — ошарашенно охаю. Не ожидала я от Глеба такой прыти. Но боже мой, какие формулировки! Вот что такое для него брак — всего лишь нюансы. И как съезжаться с таким человеком? Мне становится не по себе. — А как же быть с тем, что она мама моего ребенка? — спрашиваю с замиранием сердца. — Вы это обговорили? И тут замечаю, как Глеб морщится, медлит. Кажется, будто решает, как поступить. — По этому поводу не переживай, — машет он рукой. — Почему? — спрашиваю настороженным голосом. — Это твой ребенок, Мирослава. Его слова откликаются во мне дикой, почти животной любовью к еще нерожденному малышу. Да-да, мой! Чьих бы кровей ни был, но он мой душою… — В сердце я всегда буду считать его своим, — киваю. — Я понимаю, что Анжеле сейчас ребенок не нужен. Но она ведь может передумать… — Ты меня не поняла, Мирослава, — качает головой Глеб. — Ты — биологическая мать ребенка, которого носишь. Последние слова Глеба ни в какую не хотят укладываться в моей голове. — Т-то есть как? Этого не может быть! Глеб разводит руками: — Яйцеклетка Анжелы до сих пор хранится в клинике, я могу легко это доказать. Врачи оплодотворили твою яйцеклетку, Мирослава. На миг теряю дар речи. С силой выдавливаю из себя: — Но как? Это же невозможно… я не… Не сдавала никакой яйцеклетки — хочу я сказать, и не успеваю. Глеб перебивает меня резким вопросом: — Еще недавно ты хотела этого ребенка, так, Мирослава? — Хотела, — киваю с чувством. — Хочу! Но я все равно не понимаю, как… — Так ли это важно? — спрашивает Глеб. — Просто прими как данность, что ребенок мой и твой. Все просто. — Ты издеваешься? — впервые за все время нашего знакомства я обращаюсь к Глебу на «ты» и даже этого не замечаю. — Как такое могло случиться? Врачи же не идиоты, чтобы так сглупить… — Это не врачебная ошибка, — качает он головой. — Все было сделано по моему заказу. Слушаю его, а перед глазами все плывет, ладони потеют. В голове уже даже не винегрет, а нечто, чему нет названия. Каким моральным уродом надо быть, чтобы провернуть такое без ведома женщины? И это я с ним должна съезжаться? Изображать любовь? Глеб замечает резкую перемену моего настроения. — Я дам тебе время подумать над моим предложением, — говорит он резко погрубевшим голосом, поднимается с места. — Через неделю я вернусь за твоим положительным ответом. Глава 31. Страж Глеб Граждане, объясните дураку: кто меня дергал за язык? За каким чертом я дал ей неделю на размышления? Я был пьян или под наркотой? На кой хрен я это вообще ляпнул? Жалею о своих словах сразу же, как только оказываюсь за дверью квартиры Мирославы. Не хочу от нее уходить. Мне физически некомфортно от того, что я оставляю малышку одну. Хоть приковывай себя наручниками к ее двери, честное слово. А вдруг к ней ночью опять наведается этот псих в зеленой шапке? Вдруг именно ее квартиру решат ограбить какие-нибудь психи? Или, скажем, у соседей начнется пожар и перекинется на ее квартиру, а на дом вообще упадет метеорит… Этих «вдруг» мое больное воображение придумывает еще тысячу. Причем это в лайтовой версии! В хардкорной счет идет на миллионы. Мне нужна моя Мирослава. Она нужна мне сейчас… Пусть я не буду заниматься с ней сексом. Да боже мой, я к ней даже не притронусь, но пусть она будет рядом, под моей защитой. Чтобы я мог в любую минуту увидеть ее, прикоснуться, поцеловать. Ладно, я согласен без поцелуев! Успокаивает лишь то, что я сразу узнаю, если она кого-то впустит или выйдет сама, благодаря камере в коридоре. Эта мысль позволяет хоть немного выдохнуть. Еду домой как в тумане. Все еще не верю, что я оставил ее там одну. Весь следующий день тоже проходит будто мимо меня. Я что-то делаю на работе, с кем-то говорю, даже умудряюсь провести совещание, а мысли лишь о ней и нашем ребенке. Ближе к вечеру начинаю не на шутку волноваться. Она могла бы хоть раз за эти сутки мне позвонить. Мне много не надо — просто рассказала бы, как у нее дела, как провела день, что нового делала. Минута-две ее воркования в трубку значительно улучшили бы мое настроение. Стало бы легче дышать. Но она молчит! Будто издевается надо мной. Это ее способ показать мне, что я неправильно себя повел? Радует лишь одно — дома меня больше не ждет Анжела. Она уехала, как я ей и велел. Я не смог бы больше жить с ней при любом раскладе. Как только я коснулся губ Мирославы, жена стала для меня чужой женщиной. Да и была ли когда-то родной? Теперь я в этом вовсе не уверен. Засовываю гордость в задницу, первым набираю Мирославу. Гудок, два, три… семь. Ответа нет. Не позволю себя игнорировать! Тут же пишу ей: «Мирослава, что за цирк? По договору ты всегда должна быть на связи». Ее ответ приходит почти сразу: «Извини, была в душе. Что-то случилось?» — Случилось, мать твою за ногу, — рычу себе под нос. — Я видеть тебя хочу! Но я ведь пообещал ей неделю на размышления, так ее растак. Кем она меня посчитает, если сегодня же потащу ее к себе домой? Отметаю эту мысль, какой бы соблазнительной она ни была. «Просто хотел узнать, как ты себя чувствуешь», — специально выбираю максимально мягкую формулировку, чтобы она расслабилась. «Норм», — отвечает она. И все. Четыре гребаных буквы. Ей букв для меня жалко?! Тут же сатанею, борюсь с сильнейшим желанием вышвырнуть телефон в окно. Медленно массирую виски, откинувшись в кресле в своем кабинете, пытаюсь прийти в себя. А потом неожиданно вспоминаю: раз она не выходила из дома, может быть, ей нечего есть! Она же несколько дней не была у себя в квартире, а потом упорхнула туда, скорей всего даже не забежав в продуктовый. И потом туда не ходила. Знаю это, потому что из дома она не выходила. Мне не пришло ни одного уведомления с камеры, установленной в ее прихожей, а значит, входная дверь не открывалась. Есть ли у нее еда? А вот и повод наведаться в гости. Я же не могу позволить моей девочке голодать. Она ведь беременна моим сыном. Довольный собственной идеей, я тут же ухожу из офиса и иду в ресторан европейской кухни, заказываю сразу несколько блюд. А потом с кучей пакетов являюсь к Мирославе. Она открывает не сразу. Видно, что удивлена моему появлению.