— Привет, — выдыхаю, жадно ее разглядывая. Она опять в своей дурацкой вязаной кофте, но сейчас меня даже это не бесит. Я так рад ее видеть, что она сгодилась бы мне даже в мешке из-под картошки. Или без оного… Да, однозначно лучше без. — Глеб, ты же дал мне неделю… — охает она раздосадованно. Ее реакция ранит. — Я просто привез тебе еду, ничего больше, — отвечаю сухим тоном. — Спасибо… — шепчет Мирослава. Замечаю, какие бледные у нее губы. Да и сама она бледная. — С тобой все нормально? — спрашиваю, жадно ее оглядывая. Изо всех сил борюсь с желанием ее поцеловать. — Все норм, — кивает она. Опять это норм, будь оно неладно! Мы стоим на кухне как неродные. Она переминается с ноги на ногу, ей явно не комфортно в моем присутствии. Сесть не предлагает, но уходить аллергически не хочу. — Пригласи меня на ужин, — говорю напрямик. Она замирает, распахивает свои волшебные карие глазищи и тихо шепчет: — Извини, я не смогу при тебе есть… О, чего мне стоит не взорваться прямо на месте. Эта ее фраза мне как серпом по причинному месту. Я что, такой монстр, что со мной нельзя даже поужинать? Адски хочется как следует проораться. — Это с чего вдруг? — интересуюсь делано безразличным голосом. Мирослава не отвечает, просто опускает взгляд. Еще недавно уплетала за обе щеки за моим столом, и мое присутствие ей нисколько не мешало. Нехотя иду к двери. А что еще мне остается? — Ну пока? — говорю в прихожей. — Пока, — кивает она все с тем же грустным видом. Никогда ее такой подавленной не видел. Когда она закрывает за мной дверь, еще некоторое время стою на лестничной клетке в надежде, что выглянет, все-таки пригласит провести с ней время. Но все тщетно. Не понимаю, что такого ужасного я сделал? Мирославе сейчас правда было бы лучше, если бы в ней рос ребенок Анжелы? Ну бред же! Или так переживает за сохранность своих яйцеклеток? Это все равно, что каждый мужик переживал бы за любой случай, когда его семя пропадало зря. Ладно, Мирослава не мужик, а чувствительная девушка… Слишком чувствительная, я бы даже сказал. Приказываю себе успокоиться и оставить ее на ближайшую неделю. Пусть подумает, с какой стороны бутерброд намазан маслом. Поймет, что со мной ей будет лучше, чем без меня. Пусть соскучится… Она же может по мне соскучиться, так? Больше не приеду к ней и не позвоню до следующей недели ни разу. Однако и на другой день так же срываюсь вечером с работы. Занимаю наблюдательный пост у ее окон и жду, жду… Как последний осел повторяю эту египетскую пытку и следующей ночью, и потом. Приезжаю к ее дому и смотрю в окна. Ровно в одиннадцать она выключает свет, ложится спать, а я все сижу в машине, только спустя какое-то время рулю домой. Так проходит эта бесконечно долгая неделя. Неделя сплошного игнора с ее стороны. Глава 32. Мышь Мира Я слышу звонок в дверь и невольно вздрагиваю. Все, пути назад нет, он приехал за мной. Мне не надо смотреть в глазок, чтобы узнать, кто за дверью. Я кожей чувствую присутствие Глеба Орлова. К тому же он с утра написал мне сообщение, где указал, в какое время за мной заедет, и уточнил, что к этому часу я должна быть готова. Я и правда собрала вещи. Но даже близко не готова к нему переехать… Как я могу жить с человеком, который хотел забрать моего ребенка? Он что, вообще разницы не видит? Мой ребенок или его жены. Это дикость! Ишь ты, нашел кукушку. А если бы он не узнал, что это мой первый малыш, так и настаивал бы на том, чтобы его забрать? Ведь он приехал убедить меня его отдать. И если бы не секс, совершенно непонятно, чем бы кончилось дело. Я ему не верю ни на грош. А главное — не понимаю, зачем ему я? Он хочет использовать меня в качестве секс-игрушки и матери для ребенка? Никого другого не нашел? Скорее всего, жена ему просто надоела… А тут я. Вся такая с полпоцелуя на все готовая… Фу. Противно и стыдно, что так легко позволила ему все, что он хотел. Ох, как бы мне искрутиться, чтобы не зависеть от милости Глеба? Стань я самостоятельной, способной прокормить себя и ребенка, мне было бы на что надеяться. А без кола и двора кто я? И кто при таком раскладе отдаст мне ребенка? Я потратила эту неделю на то, чтобы найти работу. Искала хоть что-то, что смогла бы делать, будучи беременной и после того, как рожу. Даже нашла подработку копирайтером, хотя опыта у меня никакого. Но на этом все. А о постоянной работе и речи не идет — кто возьмет меня на четвертом месяце? У меня уже отчетливо виден животик. Можно, конечно, надеть на собеседование какой-нибудь балахон, но не прохожу же я в этом балахоне все время. Очень быстро тайное станет явным, и меня погонят взашей. Да я даже испытательный срок не пройду. Конечно, можно сбежать домой к родителям. Но как они меня примут? И примут ли вообще? Если бы все зависело от мамы, проблем не возникло бы. Но папа очень вряд ли будет рад Димке в подоле, как он называет нагулянных детей. С четырнадцати лет меня стращал: «Только попробуй явись домой брюхатой, палками выгоню!» Даже если примет меня, то будет поедом есть за то, что развелась с Антоном, а заодно станет гнобить малыша. А что будет, когда встречусь с Антоном? Не факт, что он не захочет отомстить мне за чесночный соус и развод. Мама по телефону говорила — ходит по городу злющий, как сто чертей, грубит всем направо и налево. Нет, возвращаться в родной город к родителям — это очень плохой вариант. А другого-то и нет! Теперь, когда я знаю о том, что ребенок мой, ни о каком суррогатном материнстве речи не идет. Я не отдам своего ребенка, и точка. Глеб этого не требует, к счастью. Но это сейчас! Пока он думает, что я собираюсь с ним съехаться. А что скажет, если узнает, что мне совершенно не хочется с ним быть? Вполне может лишить меня содержания и прогнать на все четыре стороны, или попросту дождется, пока рожу, а потом точно прогонит. Чего еще можно ждать от человека, который вот так запросто хотел забрать моего малыша? Отказывать Глебу мне сейчас нельзя, иначе окажусь на улице или лишусь ребенка. Непонятно, что хуже! Но боже мой, что он от меня потребует, когда привезет к себе? Стать его рабыней в постели? Как я смогу с ним спать после всего? Новый звонок в дверь выводит меня из транса. Иду открывать и невольно вздыхаю, завидев на пороге Глеба. — Привет, — шепчу тихонько. — Здравствуй, Мирослава! Не знаю, это мое воображение разыгралось или у него и правда такой хищный взгляд? Он жадно меня осматривает. А потом вдруг его лицо делается совершенно безразличным. Даже не успеваю понять, как его настроение так быстро меняется? — Ты готова? — спрашивает он таким же безразличным тоном. — Если да, то поехали. — А если нет? — осторожно интересуюсь. — Если нет, тогда я помогу тебе собраться, — отвечает он с нажимом. Шумно вздыхаю, указываю ему на собранные сумки, которые стоят в углу прихожей. Он молча их забирает. Ждет, когда я выйду из квартиры, запирает дверь.